— Чем могу служить теперь?— Прошу вас, не могли бы вы взять меня снова на работу?— Насколько мне известно, вы уехали из Индии по причине серьезного нездоровья.— Да, это так, — ответила Синтия, — но сейчас мне лучше, гораздо лучше.— Вы окончательно выздоровели? Сейчас это главное.Синтия почувствовала на себе внимательный взгляд. Как хорошо она помнила эти проницательные глаза. Тут невозможно ни солгать, ни просто утаить правду.— По-моему, да. Я чувствую себя хорошо.— А что говорит ваш врач?— Я не была у врача два месяца.— По мне, вид у вас не очень хороший.— Но у меня прекрасное самочувствие, — настаивала Синтия. — Вероятно, я выгляжу несколько усталой, — поздно вчера легла и только что с поезда, наверно, поэтому.— Почему вы хотите вернуться на работу?— Я… — Синтия замялась. — Мне хочется снова заняться делом.— Вы по-прежнему хотите убежать от своих неприятностей, сестра Морроу?Синтия вздрогнула. Подобного личного вопроса она не ожидала. Так, значит, здесь о ней все известно! Нельзя сказать, чтобы ее это сильно обрадовало.— Что вы имеете в виду? — спросила она и добавила смущенно: — Как вы узнали?Старшая сестра молчала несколько мгновений, потом неожиданная улыбка мгновенно преобразила ее лицо, придав ему выражение понимания и сочувствия.— Считаю своим долгом как можно больше знать о персонале. Когда вы у нас здесь работали, я видела: вы недавно пережили тяжелую личную драму. Думаю, мы вам помогли. Рекомендуя вас в Индию, я надеялась — время, исцеляющее все на свете, излечит и вас. Я полагала также, перемена обстановки сыграет свою роль. Вижу теперь, что была чересчур оптимистична в своих прогнозах.Синтия подумала с раскаянием о том, как плохо понимала эту женщину, работая под ее началом. Ей вспомнилось, как всех раздражали самодержавные замашки старшей сестры. «Она думает, мы машины», — жаловалась она, как и все остальные сестры. Теперь ей было стыдно вспоминать об этом.— Я не представляла себе, что вы могли догадываться о моих бедах.— Вам не вполне удается скрывать свои чувства, — заметила старшая сестра. — Вижу, вам и сейчас несладко.— Да, но по-другому. Пожалуйста, не обращайте внимания, это временное явление. Разрешите вернуться. Мне необходима работа, дело, это всего важнее на свете! — в голосе Синтии звучала явная мольба.— Значит, вы думаете, коль скоро мы не смогли помочь вам тогда, мы поможем вам на этот раз?— Дело не в этом, — отвечала Синтия. — Я не жду спасения от бед. Мне просто необходимо дело, где я смогу приносить пользу.— Вы думаете, убегая от трудностей, вы их таким образом решите? За свой долгий век я навидалась разных людей, разных судеб, и поняла: лишь одно прекрасное качество — одна добродетель поистине ценна.— И что же это? — задала Синтия вопрос, который от нее ждали.— Мужество. Умение выносить худшее и лучшее в жизни, вступать в борьбу и продолжать ее, когда все остальные сдались. Мужество, чтобы бесстрашно смотреть в лицо самому себе и в глаза правде. Мой совет вам — нужно вернуться, мужественно и с верой в себя превозмочь все трудности. Вы недостаточно окрепли для работы здесь, в больнице. Если у вас будет желание присоединиться к нам через три месяца, мы вернемся к этому вопросу. Но сейчас я глубоко убеждена: сначала вы должны уладить свои дела. А теперь…Старшая сестра встала.— Но я… — умоляюще произнесла Синтия.— До свидания, сестра Морроу, рада была повидаться с вами. Надеюсь увидеть вас снова через три месяца.Синтия знала: если старшая сестра приняла решение, никакие просьбы не смогут на него повлиять. Она обменялась со старой дамой рукопожатием и пробормотала подобающие случаю слова благодарности.Потом она медленно брела по шумной, полной народа улице, безутешно оглядываясь на мрачный серый дом, где ей было отказано в прибежище. Глава шестнадцатая В отель Синтия решила вернуться пешком.«Спешить некуда», — думала она грустно. Никто ее не ждет, торопиться в безликую, безрадостную комнатушку незачем — чем позднее она там окажется, тем лучше.Синтия уже было свернула с шумной и людной улицы, по которой шла, на тихую боковую улочку, но возле углового дома ей пришлось остановиться и переждать. Оттуда толпой выходили женщины с малышами, слышался громкий говор.— Не волнуйтесь, милая, если с ребенком что не так, вам сразу скажут. Здесь вы всегда можете рассчитывать на совет врача.— Если бы я не оставляла Джонни здесь на день, не знаю, что бы и делала. Я утром ей говорю: «Всю ночь глаз не сомкнула, слава богу, что вы меня избавляете от него на несколько часов, хоть это и родное мое дитя».Ясли — поняла Синтия и, подняв глаза, увидела под входом табличку, оповещавшую об этом.Не отдавая себе отчета в том, что делает, она вошла в открытые двери. По коридору навстречу ей спешили женщины с детьми. Синтия остановила одну из них:— Не скажете ли, где я могу увидеть заведующую?— Вы имеете в виду миссис Гривз? — спросила женщина. — Вон в той комнате.Она указала в конец коридора, и вот Синтия в большом светлом зале, заставленном манежиками, креслицами, заваленном бесчисленными игрушками. К Синтии, приветливо улыбаясь, подошла немолодая дама.— Чем могу вам помочь?— Я хотела задать вам этот же вопрос! — ответила Синтия. — Я проходила мимо и подумала, не нуждаетесь ли вы в помощниках.Миссис Гривз чрезвычайно обрадовалась.— Всегда нуждаемся, — сказала она. — У нас слишком много малышей и едва хватает воспитательниц, но должна вас предупредить: работа на добровольной основе, эти ясли будут действовать, пока Лондонский совет не даст нам статус детского учреждения, официально принадлежащего городу…— Мне не нужна оплата, — перебила Синтия. — Мне просто интересно поработать здесь.Миссис Гривз посмотрела на нее с сомнением.— Вы раньше занимались чем-либо подобным? — спросила она.— Никогда не ухаживала за детьми, — призналась Синтия, — но я квалифицированная медсестра.Миссис Гривз издала радостное восклицание.— Надо же, такое везение, даже не верится! Когда вы можете приступить?— Завтра, если хотите, — ответила Синтия. — Чем скорее, тем лучше. Если нужна рекомендация, то мне ее даст старшая сестра больницы Святой Агнессы.— Ну и чудесно! — миссис Гривз была в восторге.Она обернулась и позвала хорошенькую светловолосую девушку, которая протирала манежики:— Дорис! Девушка подошла.— Это моя дочь, — сказала миссис Гривз. — Извините, я не спросила вашего имени.— Синтия Морроу.Синтия протянула руку.— Мисс Морроу будет нам помогать, — сказала миссис Гривз. — Она поистине дар неба, ведь нам отчаянно не хватает людей. У миссис Джонсон грипп, а к Хелен приехал в отпуск жених. Он у нее моряк, приезжает не часто.— Ну, видишь! — улыбнулась Дорис. — Говорила я тебе, не волнуйся, мама. Господь нас не оставит.Я с утра не знала, что и делать, — продолжала миссис Гривз. — Никто не явился на работу. Дорис, правда, умолила подружку прийти пособить нам, а я заставила одну почти незнакомую мне женщину побыть у нас сегодня, кое-как справились, но пришлось нелегко, правда, Дорис?— Ужас! — вздохнула ее дочь. — Вы не представляете себе, за что беретесь! — добавила она со всей откровенностью, обращаясь к Синтии.— А ты не отговаривай! — приструнила Дорис миссис Гривз. — Порой вообще не думаешь обо всех этих трудностях. Матери, бедняжки, так нам благодарны! Нельзя же их подвести.— Я слышала, как они это обсуждали, — заметила Синтия. — Насколько, должно быть, важно для них знать, что, пока они на работе, их дети ухоженны и за ними приглядывают.— Приглядывают, это точно, — улыбаясь, сказала Дорис. — Но не все ухоженны, не получается. А с некоторыми вообще сладу нет. Если Билли Харлоу завтра здесь появится, я его утоплю. Я такого избалованного мальчишки в жизни не видела!— Ладно, ладно, не пугай! Мисс Морроу все это сама увидит. Разрешите, я запишу вашу фамилию и адрес.— Пожалуйста.— И вы намерены работать полный день?Да, полный. Но я должна поставить вас в . известность, что, как только представится возможность, перейду на работу в больницу.— Конечно, я понимаю! Но мы в таком отчаянном положении не больше, чем на две недели. Потом станет легче. Я надеюсь.— Начинаем мы в восемь, — продолжала миссис Гривз. — В это время всем являться не надо, мы приходим про очереди, но если бы вы смогли завтра к восьми, я была бы чрезвычайно вам признательна. Дорис будет здесь.— Хорошо, точно в восемь, — пообещала Синтия. — Постараюсь вас не подвести.В отеле за конторкой дежурил все тот же старый портье.— Не смогли бы вы мне помочь, мистер Тейлор?— С удовольствием, если это в моих силах, мисс Морроу, — ответил он.— Я нашла работу, — сказала ему Синтия, — но на добровольных началах, платить мне не будут. Жить здесь мне не по средствам. Не посоветуете ли, где молено устроиться? Желательно с завтраком и ужином, обедать я не буду.Мистер Тейлор поскреб лысоватый седой затылок.— Задали вы мне задачу, мисс Морроу. Дайте подумать. — • Мистер Тейлор полистал маленькую записную книжку. — Вот подходящее место, — сказал он. — Весьма респектабельное, не так дешево, как хотелось бы, но цены вообще сейчас подскочили.— Это пансион? — поинтересовалась Синтия.— И да, и нет, если вы понимаете, что я хочу сказать. Миссис Ноулз, почтенная дама, жильцов предпочитает называть гостями, которые платят за пансион. У нее вам будет хорошо, мисс Морроу, если есть свободная комната.— Можно, я позвоню? — спросила Синтия.— А что, если я это сделаю за вас? — предложил мистер Тейлор. — Я дам вам самую отличную рекомендацию, — добавил он шутливо.— Было бы очень мило с вашей стороны.Мистер Тейлор прошел в застекленную телефонную кабину позади конторки. Синтия видела, как он набирает номер, но что говорит, ей не было слышно. Выглядел он при этом весьма озабоченно, и Синтия не была уверена в благополучном исходе переговоров. По-видимому, не получая согласия, он что-то настойчиво доказывал, убеждал, уговаривал. И все-таки добился своего. Синтия поняла это по его улыбке, победно вскинутой голове и блеску в глазах. Затем последовал новый обмен любезностями, он повесил трубку и вернулся к Синтии.— Вы уговорили хозяйку! — заключила Синтия, прежде чем он успел вымолвить слово.Мистер Тейлор сиял.— Уговорил, мисс Морроу. Уверен, вам там будет удобно.— Благодарю вас от всей души, мистер Тейлор, — сказала Синтия. — Можно переехать завтра вечером?— Миссис Ноулз будет ждать вас завтра, когда вам удобно.Синтия снова поблагодарила и поднялась наверх.Она немного беспокоилась по поводу своего этого пансиона, но, поселившись там на следующий вечер, после утомительного дня в яслях, пришла к выводу, что ее новое жилье именно такое, какого она приблизительно и ожидала.Крохотная каморка, скромно и без фантазии обставленная дешевой мебелью, находилась на верхнем этаже. Из окна открывался вид на крыши, а утреннее солнце весело заглядывало через криво повешенные ситцевые занавески.Дом был уродливым. Его построили в те времена, когда массивный внушительный фасад считался важнее удобств и комфорта. В холле всегда пахло кухней, в комнатах тянуло запахом сточных труб, но готовили хорошо, и миссис Ноулз гордилась тем, что ее гости для нее как члены семьи.Миссис Ноулз считала себя вправе выяснять все, что можно, о «гостях», живущих у нее в пансионе. Синтию подвергли подробнейшему допросу, и она вежливо, не испытывая раздражения, отвечала. Миссис Ноулз ей нравилась, хотя Синтия немного ее побаивалась. Худенькая и хрупкая старая женщина, миссис Ноулз, тем не менее неожиданно оказалась по-настоящему сильной личностью.Она никогда не повышала голоса, говорила спокойно, с небольшим шотландским акцентом. Однако это была истинная хозяйка дома, что сознавали все ее жильцы. Даже почтенный седовласый джентльмен, как потом узнала Синтия, служащий известной адвокатской конторы, опоздав однажды к ужину, пробирался на свое место с видом испуганным и виноватым.И дело было вовсе не в том, что говорила миссис Ноулз, она не принадлежала к тому типу дам, которые во всеуслышание и не стесняясь выражают свое мнение о ком и о чем угодно. Просто она умела создавать вокруг себя особую атмосферу, где все зиждется на благовоспитанности и добропорядочности, где ни под каким видом не потерпят тех, кто не соблюдает принципов достойного поведения и высокой морали. Синтия вскорости почувствовала, что вызывает одобрение у старой дамы — это ее позабавило и весьма ей польстило.За несколько дней работы в яслях и пребывания под кровом у миссис Ноулз Синтия стала привыкать к новому повседневному укладу, а месяцы на вилле «Дауэр-Хаус» были теперь словно сон, прекрасный сон: все хорошее она помнила, а отчаяние и тяжкие думы забылись.Она теперь много работала и очень уставала. Она всегда считала, что лучшее лекарство от тоски и тяжелых переживаний — это работа. И сейчас лишний раз в этом убедилась.В первый же вечер в Лондоне она написала Грейс, что вернется не раньше, чем через несколько недель. Она просила выслать ей кое-что из одежды и строго-настрого запретила кому бы то ни было давать ее адрес. Она знала — Грейс будет особенно строго соблюдать запрет по отношению к Питеру и Роберту.Грейс ответила незамедлительно, и в коротком, уважительном письме читались сочувствие и преданность. Синтия даже прослезилась. Как привязана к ней Грейс! И как ей повезло, что у нее есть вилла в «Березах». Мир вокруг казался ей бурным, разъяренным морем, грозящим гибелью, но у нее есть вилла — надежное убежище, где ее всегда ждут.И она обязана этим Роберту Шелфорду! Пусть так, она постарается не думать о Роберте. И тем более о Питере. Все, связанное с «Березами», безвозвратно кануло в прошлое. А ей надо думать о будущем.Ее вполне удовлетворяла работа у миссис Гривз, хотя и оказалась много труднее, чем Синтия предполагала. Иногда она уставала до изнеможения. Конечно, Синтия всегда любила детей, но одно дело любить их вообще, отвлеченно, и совсем другое — с утра до ночи, день за днем ухаживать за малышами. Среди них были очаровательные, прелестные существа, но некоторые — как чистосердечно призналась Дорис Гривз — просто «маленькие чудовища».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25