Теперь он понял, что искал не только любви, которой дарила его мать и которая была невосполнима, но и любви, которой мать любила его отца.Только встретив такую любовь, он мог бы жениться и обрести надежду на счастье.Именно поэтому он отчаянно боялся ошибиться, именно поэтому твердил своему другу Д'Арси Чарингтону, что женитьба – не для него.Тейдон считал, что никогда ему не встретить женщину, похожую на его мать, женщину, чей характер и личность дадут ему желаемое.Женщину, которая полюбит его всем сердцем. Для которой другой мужчина в ее жизни невозможен.Лорд Сэйр часто вступал в любовную связь с дамами, у которых были вполне добропорядочные мужья.Он способствовал распаду многих браков, пусть не публичному разводу, но распаду, так сказать, внутрисемейному, и слишком хорошо знал, чего следует опасаться и избегать в личной жизни.«Никогда, – клялся он себе, – никогда, никогда не женюсь я на женщине, которая станет заводить бог весть какие знакомства у меня за спиной или обманывать меня с моими лучшими друзьями. На женщине, способной заводить интрижки в мое отсутствие, пошло грешить в чьих-то чужих домах и, уж конечно, в моем собственном».Жившая в нем порядочность, некий идеализм заставляли его возмущаться, когда женщины, твердившие ему о своей любви, издевались и смеялись над своими мужьями.Он питал отвращение и к таким, как леди Элвинстон, – к тем, кто пренебрегает своими обязанностями по отношению к собственным детям и подает этим детям дурной пример.Все это вкупе и внушало лорду Сэйру страх перед браком, страх обречь себя на безвозвратный путь, в конце которого – отчаяние.Теперь, когда все, что он испытал в жизни и что чувствовал, прошло перед его мысленным взором, он вспомнил вчерашний поцелуй в саду.Всю ночь он вспоминал мягкость губ Бертиллы и трепет ее тела, прильнувшего к нему.Он понимал, что чувство, охватившее их обоих, было совершенно иным, чем все испытанное им до сих пор.Бертилла была красива иной красотой, нежели все женщины, каких ему довелось знать.Между ним и Бертиллой было нечто более глубокое и значительное, чем только желание, которое она возбуждала в нем.Он чувствовал что-то еще и знал, что оно священно, но не смел облечь это в слово.Бертилла была очень молода и неопытна, но обладала чувствительностью, порожденной не чисто физическими, а духовными ее свойствами.Всего несколько недель назад лорд Сэйр и вообразить себе не мог подобных мыслей.Он дал и получил тысячи поцелуев, но среди них не было ни одного, похожего на вчерашний. Поцелуя, на который Бертилла откликнулась всем своим существом.Она отдала ему свою душу – дар, какого ему никто не предлагал до сих пор.В то же время она пробудила в нем давно, казалось бы, угасшее его качество – идеализм.Он снова ощутил себя рыцарем, способным сражаться за честь дамы и любящим в ней не только земное, но и божественное ее естество.«Именно это я искал всю жизнь», – сказал он себе.Казалось невероятным, что оно было совсем рядом – протяни руку и дотронешься, а он осознал свершившееся чудо, когда оно исчезло.Не сознавая, что он делает, лорд Сэйр встал с кресла и подошел к краю веранды.– Куда же вы, лорд Сэйр? – спросила миссис Хендерсон.Лорд Сэйр так погрузился в свои размышления, что совсем забыл о ней.Теперь, желая утвердить себя в своем намерении, он ответил ей правдиво и твердо:– Я отправляюсь в Саравак! Глава 6 Пароход, пыхтя, прокладывал себе путь сквозь ночь, а Бертилла, лежа без сна, думала только о лорде Сэйре.Снова и снова вспоминала она его объятия, его поцелуй, от которого она вся затрепетала.Она не чувствовала, что в ее каюте, маленькой и грязноватой, душно и жарко; в эти минуты она даже не испытывала страха перед тем, что ей предстоит.Она знала, что, покинув этого человека, оставила с ним свое сердцеОна знала, что больше никогда и никого не полюбит, и была уверена, что принадлежит к числу тех женщин, которые любят раз в жизни.Больше она уже не станет – да и не сможет! – рисовать в воображении будущего мужа, как делала это прежде: отныне и навсегда ее мыслями и чувствами владеет единственный в мире мужчина.– Я люблю его! – шептала Бертилла.Она говорила об этом Тейдону; слова не могли выразить всю силу ее чувств.Поднялась она с зарей; умылась и оделась как можно аккуратнее, насколько позволяла крохотная каютка, чуть ли не до потолка заваленная ее вещами.Она подумала, что даже толком не поблагодарила миссис Хендерсон за ее доброту и за то огромное количество одежды, которое едва уместилось в трех кожаных чемоданах.В своем бурном желании уехать она думала только о том, что сама навязалась лорду Сэйру, как справедливо заметила леди Эллентон, и в дальнейшем станет ему обузой.В Сингапуре лорда Сэйра ожидает не только губернатор и множество важных дел, требующих внимания, но и женщина, которую он когда-то любил.Женщина красивая и утонченная, женщина, которая возродит то, чему он радовался в прошлом.Бертилла вспомнила, как та же леди Эллентон не без сарказма назвала лорда Сэйра Пиратом в любви.Хоть он и отнял у Бертиллы ее любовь и ее сердце, она для него лишь маленькая и незаметная лодочка в сравнении с большими кораблями, какие приходилось ему захватывать в прошлом и каких еще немало ждет его в будущем.«Он забудет меня, – решительно сказала себе Бертилла, – но я никогда, никогда не забуду его, даже если доживу до ста лет».Но несмотря на все свои нынешние переживания, Бертилла с захватывающим интересом думала о Кучинге – это был главный порт и столица Саравака, и пароход прибывал туда завтра.Она вышла на палубу, полную народа. Большинство пассажиров провело здесь ночь. Бертилла обнаружила множество людей разных национальностей, в большинстве малайцев. Они улыбались ей, и девушка отвечала им улыбкой.Она не могла вступить с ними в разговоры и, пожалуй, даже обрадовалась, когда с ней заговорил седовласый торговец.Его она совсем не боялась: в обращении этого человека было что-то приятное и почти отеческое по отношению к ней, он ничем не напоминал пресловутого мистера Ван да Кемпфера.– Это ваш первый приезд в Саравак, юная леди? – спросил торговец.– Первый, – ответила Бертилла, – и мне кажется, это очень красивая страна.– Она и в самом деле красивая, – подтвердил тот, – но еще очень неразвитая, с ее людьми трудно торговать.– Почему?– Потому что они вовсе не заинтересованы в деньгах. В отличие от населения других стран мира они счастливы и без них.Бертилла поглядела на собеседника с удивлением, а он продолжал:– Есть районы, где выращивают ананасы, где строят дороги, но очень трудно втолковать туземцам, что нам нужны их гуттаперча и саго.– Это все, что вы можете у них покупать? – спросила Бертилла.– Ну, еще алмазы, ласточкины гнезда, раковины, безоаровый камень, но большая часть населения предпочитает охотиться за головами, а не выращивать то, что мне нужно.Бертилла вздрогнула.– Они все еще… отрезают людям головы?В голосе у нее был такой явный страх, что торговец улыбнулся доброй улыбкой.– Вы будете в безопасности, – сказал он. – Они предпочитают не трогать белых женщин, но вам следует понять, что охота за головами – часть их жизни. Понадобится много лет, прежде чем белый раджа или кто-то еще убедит их отказаться от этого.Бертилла молчала, охваченная мгновенно вспыхнувшим и совершенно абсурдным желанием, чтобы лорд Сэйр вдруг оказался здесь и был бы ее защитником, а торговец заговорил снова:– Когда молодой даяк становится взрослым, то, как бы он ни был хорош собой, окрестные девушки не обращают на него внимания, пока он не обзаведется собственноручно отрезанными двумя или тремя головами.– Двумя или тремя головами! – шепотом повторила Бертилла.– Он может петь любовные песни и танцевать военные танцы, – продолжал старый торговец, – но его всегда подстерегает вопрос: «А сколько голов ты отрезал?»– И что же в таких случаях делают мужчины? – задала Бертилла совершенно излишний вопрос.– Идут на охоту, – услышала она ответ. – И когда мужчина возвращается со своим трофеем, начинаются приготовления к великому празднику – празднику высушенных голов.– Но… наверное, миссионеры могли бы объяснить им, что это плохо?Торговец рассмеялся:– Насколько я мог наблюдать миссионеров, от них только лишние хлопоты. Им в основном удается обратить в христианство только глупцов, которые их боятся, или хитрецов, готовых на все ради выгоды. Такие надеются получить что-нибудь от белых людей.Бертилла снова примолкла, да ей и нечего было сказать. Она снова почувствовала себя одной в целом мире, где некому о ней позаботиться или хотя бы выслушать ее.– Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь, – сказал торговец, должно быть, сообразив, что напугал девушку. – Вы сами увидите, что даяки – люди приятные и выглядят весьма красиво, когда надевают свои воинские уборы из перьев и потрясают щитами, украшенными пучками волос, срезанных с голов убитых.Бертилла невольно ахнула, а торговец добавил:– Обычно у них такой вид, словно они и воды не замутят: нацепят на шею ожерелья из разноцветных бус, улыбаются вам так мило, просто любо-дорого поглядеть!Он ни в малейшей степени не избавил Бертиллу от ее страхов, но, когда пароход вошел в устье реки Саравак и поплыл по ней, она была совершенно захвачена красотой широкой извилистой реки со светло-коричневой водой.Надо всем царила гора Сантуборг, великолепных и величественных очертаний, поросшая густым лесом; у самого подножия горы росли казуарины, а вдоль реки протянулся мягкий песчаный пляж.По берегам повсюду виднелись фруктовые деревья, некоторые из них в цвету.То и дело попадались на глаза маленькие деревушки: крытые пальмовым листом хижины словно кто-то высыпал из корзины на илистые отмели, и каждая осталась на том месте, куда упала.Кое-где в воде стояли обнаженные до пояса женщины с кофейно-коричневой кожей, держа на плечах бамбуковые сосуды для воды, а между ними плескались и даже плавали, словно головастики, совсем малые ребятишки.Светло-зеленые мангровые заросли покрывали невозделанные участки берегов, а за ними начинались джунгли с высокими великолепными деревьями, по ветвям которых прыгали обезьяны.Все было так красиво, что у Бертиллы просто дух захватило; ей очень захотелось рассказать об увиденном лорду Сэйру. Она знала, что он понял бы ее чувства и разделил их.Он любил красоту, она для него много значила – как и для Бертиллы.Она не сомневалась: лорд Сэйр ожидал бы от нее смелости и желания понять народ Саравака, как он сам понимал людей разных стран, с которыми ему приходилось общаться.Пароход причалил к просто и грубо сколоченной пристани; собралась немая толпа встречающих, которые приветствовали всех пассажиров – знакомых и незнакомых.Шум и суета поднялись немалые.Уже спускаясь вниз по трапу, Бертилла увидела в толпе красивых и смуглых улыбающихся людей высокую женщину, которую узнала сразу.Тетя Агата выделялась бы в любой толпе, подумалось Бертилле, но здесь она была особенно приметна – этакий гигант среди пигмеев, причем гигант весьма непривлекательного вида и даже внушающий страх.С годами она стала еще угрюмее и уродливее.Не только из-за грубого, обветренного лица, которое показалось Бертилле еще более неприятным, чем годы тому назад, но и потому, что тетка потеряла передние зубы, и это придавало ей странное, почти зловещее выражение.– Значит, приехала! – произнесла тетка резким, грубым голосом, который Бертилла запомнила с детства.– Приехала, тетя Агата.Тетка не сделала ни малейшего поползновения поцеловать племянницу или хотя бы пожать ей руку; она повернулась к трем носильщикам и заговорила с ними в требовательном и даже угрожающем тоне.Бертилла испытывала неловкость оттого, что чемоданы ее были такими большими, а люди, которые их несли, казались совсем маленькими.Тетка отдавала носильщикам приказания таким тоном, что Бертилла смутилась еще больше. Покончив с переговорами, тетка повернулась к ней.– Я уже в третий раз встречаю пароход, – сказала она. – Это вполне в духе твоей матери – не сообщить точную дату твоего приезда.– Думаю, мама не знала, что пароход уходит из Сингапура раз в две недели, – объяснила Бертилла. – Кроме того, я задержалась потому, что пароход, на котором я плыла из Англии, загорелся и потерпел кораблекрушение в Малаккском проливе.Если она хотела удивить тетку, то потерпела неудачу.– Загорелся? – все тем же резким тоном спросила Агата Элвинстон. – У тебя пропала вся одежда? Если это так, то имей в виду, что я не в состоянии снабдить тебя новой.– Нет никакой необходимости чем-то снабжать меня, тетя Агата, – спокойно ответила Бертилла. – Миссис Хендерсон, у которой я остановилась после того, как мы добрались до берега, заказала мне все новое. Это очень щедро и любезно с ее стороны.– Значит, у нее больше денег, чем здравого смысла! – Отнюдь не любезно заметила тетя Агата.Тем временем они удалились от пристани и теперь двигались по улице, застроенной по обеим сторонам деревянными домами.Видимо, все население собралось на набережной у пристани, потому что людей на улице почти не было.По пути им встретилось что-то вроде базара; Бертилла заметила разносчиков, которые выкрикивали свои товары, услышала она удары в гонг, доносившиеся из мечети, и заунывные звуки какого-то однострунного музыкального инструмента.– Кстати, – заговорила тетка. – У тебя есть деньги?– Боюсь, что не слишком много, – ответила Бертилла, – но больше, чем я предполагала, так как мне не пришлось платить за гостиницу в Сингапуре.– Сколько? – поинтересовалась тетка.– Точно не знаю, – ответила девушка. – Сосчитаю, когда мы придем.С этими словами она посмотрела на сумочку, которую несла с собой.– Дай ее мне!Агата Элвинстон протянула руку, и Бертилла, удивленная, но послушная, отдала тетке сумочку.Не замедляя шаг, тетка открыла сумочку и не глядя вытащила оттуда кошелек и несколько банкнотов.Эту добычу Агата опустила в карман своего хлопчатобумажного платья, потом почти пренебрежительным жестом вернула сумочку Бертилле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19