Правда, возможно, лишь потому, что лак на них уже высох.
– Итак, с небольшим опозданием, но мы подадим нашу заявку. И знаете, куда? Раскапывать храм Солнца на Асуане!
– Он с ума сошел! – сказал Миддлтон.
– Я так и вижу перед собой жирную физиономию старого Леонарда, как он сияет от безграничного счастья. «Ах, ах, эти милые ребята из Санта-Моники… И почему они не подали заявку вовремя? Нью-йоркцы и вашингтонцы уже получили лучшие места. Что нам делать с бедняжками? Не осталось для них ничего больше, кроме куцего коптского кладбища с развалинами храма. Бедные, бедные ребятки из Санта-Моники…»
– И что? – нетерпеливо подгонял Малькольм.
– Мы получим коптское кладбище.
– Да какому дурню оно нужно? Вам, может быть?
– Черту рогатому оно нужно! Когда нас уведомят о решении, нам для вида нужно будет немного поскандалить. Одно-два протестующих письма, а потом спустить на тормозах. Старый каналья довольно потирает ладошки, а тем временем в нем просыпается что-то похожее на совесть ученого. Понимаете?
– Ни слова, – отозвался Осима.
– Старый боров задумывается и говорит себе: «Ах, ах, сынки из Санта-Моники! Мне их все-таки жаль. Пока остальные раскапывают храм Солнца, этим приходится ковыряться в мусорных кучах коптов. Не слишком ли это? А что, собственно, можно поделать? Я не могу и им сделать храм Солнца, хорошо еще, если Соединенные Штаты хоть два получат. И все же мне их жаль. Так как же быть? Гоп! Есть! А подброшу-ка я им еще чуток деньжат! По крайней мере, заткну им рты, чтобы не плакались на весь белый свет, что, мол, председатель Ученого Совета украл у них храм Солнца. Сколько же им дать? Ну, сколько, господи? Ста тысяч, пожалуй, будет довольно».
Миддлтон скривил рот.
– А какого черта вы будете делать с этими деньгами, Никос? Откроете фабрику мороженого в пустыне или игорный дом для бедуинов?
– Ни то, ни другое. И, кстати, не позволю себя оскорблять. Итак, мы получаем деньги и разрешение на раскопки… Тогда мы состроим постные мины и примемся готовиться к раскопкам коптского городища, кладбища, храма или чего там еще.
– Только полюбуйтесь на него! – проворчал Йеттмар.
– Мы прибываем на раскопки коптских памятников и усердно принимаемся за работу. Ревизоров ни души, потому что какой дьявол заинтересуется нами, когда остальные спасают храмы Солнца, а мы ковыряемся в заброшенных кучах навоза?
– В этом что-то есть, – пробурчал Старик с подозрением.
– К тому же, и местные жители будут обходить нас дальней дорогой. Как вы думаете, кой черт станет подсчитывать, сколько нас там работает?
Йеттмар вдруг заулыбался.
– Никое, ах ты мошенник!
– А как же. Это у меня в крови! Значит, возле коптского мусорника мы преспокойно разделимся. Одна часть экспедиции остается на месте и добросовестно трудится. Если кто-то все же ненароком забредет туда, то увидит, что работа спорится.
Папа Малькольм в замешательстве принялся покусывать конец сигары.
– Если я правильно понял, то вторая половина…
– Вторая половина отправляется в туристическую поездку. В туристическую поездку, до которой никому нет дела.
Тут, наконец, дошло до Осимы и Миддлтона.
– К пирамидам?
– Куда ж еще? Прямо туда.
– Черт возьми! А неплохая идея! – заулыбался Миддлтон. – Но что если на нас обратят внимание?
– Вряд ли можно этого опасаться. В будущем году на Египет начнется нашествие исследователей. Их наедет столько, что они будут наступать друг другу на пятки. За две недели египтяне привыкнут к этой суматохе, и им будет на все начихать. Мы сможем делать все, что захотим.
– И все же мы окажемся слишком близко к столице, – тревожился папа Малькольм.
– Ничего страшного! – размахивал руками Карабинас. – В крайнем случае, слегка замаскируемся.
– Под американских военных, да? – захохотал Осима.
– Не обязательно. Но и не исключено. Тем не менее, я предлагаю лучше разбить над ямой довольно большую палатку: если днем будет много любопытных, мы сможем спокойно работать ночью. Ну что?
Мы смотрели на папу Малькольма, который все еще жевал свою сигару.
Старик, наконец, поднял глаза и посмотрел прямо на меня:
– Мистер Силади?
– Мне идея нравится, – сказал я. – Это, действительно, выход из тупика. И едва нам в голову придет что-нибудь лучше. По-моему, можно попытаться.
– Осима?
– Мне кажется, тоже.
– Миддлтон?
– О'кей.
– Йеттмар?
– Я за.
– Селия?
– А там не слишком жарко?
– Итак, единогласно, – проворчал Старик. – И все же я боюсь.
– Чего? – спросил Карабинас.
– Провала.
– То есть?
– Видите ли, Карабинас, я признаю, что идея ваша неплоха и, возможно, выполнима. Но все-таки здесь много риска.
– А именно?
– Мы можем попасться, когда будем копать усыпальницу. Вдруг кто-нибудь подойдет и спросит, что мы делаем. Что мы на это скажем? Что мы туристы? Копаемся в кустах, в нечистотах, оставленных тысячами местных жителей? Не думаю, что найдется хоть один здравомыслящий человек, которые нам поверит.
Карабинас хотел ответить, но я сделал ему знак молчать. Я посчитал, что настало время подключиться и положить конец колебаниям.
– Риск, конечно, нельзя отрицать. Но у нас есть время, чтобы все тысячу раз обдумать. И решить все вопросы. Вы говорите, раскопки усыпальницы. Что мы можем броситься в глаза властям. Ну что ж. Надо приготовиться и к такой возможности.
– Например?
– Я сказал, что у нас еще достаточно времени для этого. Ну, допустим, мы возьмем с собой машину с инструментами и попросим разрешения на измерения пирамид.
– Какого черта вы хотите там измерять?
– Что угодно. Все равно.
– Да их уже столько мерили-перемерили! Мы знаем их вес, высоту, кубатуру лучше, чем папочка своего новорожденного.
– Не беда. Тогда придумаем что-нибудь другое. Какую-нибудь чепуху.
– Это будет нетрудно, – буркнул Йеттмар.
– Сейчас в большой моде астрология. Займемся научной астрологией.
– Что за чертовщина!
– Подадим заявление, что, например, мы хотели бы измерить угол между пирамидой и некоторыми звездами из Плеяд и на основании этого вычислить таяние ледяного панциря Северного полюса, которое произошло за десять тысяч лет до новой эры и привело к гибели Атлантиды.
Малькольм даже отложил сигару:
– Но это же несусветная чушь!
– Конечно. Зато безобидная. Во всяком случае, для них. Кому вред от того, что несколько сумасшедших членов экспедиции занимаются глупостями. Они еще какое-то время пошатаются вокруг, на тот случай, если вдруг мы работаем на вражескую державу, но когда увидят, что мы тихие сумасшедшие, махнут на нас рукой.
– Такого бреда я еще не слышал! – весело сказал Йеттмар.
– Именно поэтому нам любой поверит. Старик глубоко вздохнул.
– Хорошо. Мистер Силади, разработайте подробный план. Даю вам на это две недели. После чего, если все будет в порядке, мы подадим заявку.
Ровно на секунду воцарилась тишина, а потом началось светопреставление. Мы схватились за руки и начали отплясывать посередине комнаты танец воинов.
И действительно, было отчего танцевать.
Когда мы устали и попадали в кресла, папа Малькольм, который до сих пор весело смеялся, снова посерьезнел и задумчиво почесал в затылке.
– И все-таки есть одно, что мне не очень нравится.
– А именно? – спросил я.
– Что будет с находками?
У нас сразу пропала охота смеяться.
– Ведь что произойдет, когда мы что-нибудь найдем? Скажем, найдем захороненную пирамиду?
– Тогда ничего, – сказал я. – Все будет чисто. Объясним египетским властям, что мы наткнулись на нее случайно.
– Вы думаете, они поверят?
– А это их не будет интересовать. Главное, что появилась еще одна пирамида.
– Допустим. А если мы найдем лишь один-два склепа?
– Надо будет тщательно отработать материал. Мы заявим, что оставляем коптское кладбище и все силы бросаем на расчистку склепов.
– Хорошо. А что с этими? – Он показал на Анубиса и Аписа.
– По-моему, их нужно отвезти назад, – сказал Йеттмар.
– И по-моему тоже, – пробурчал Осима.
– Только вот вопрос, каким образом, – махнул сигарой Малькольм. – И когда? Если сразу повезем и попадемся на таможне… Всему конец.
– Об этом и речи быть не может! – запротестовали все.
– Тогда и это придется пока отложить. Но одно не вызывает сомнений. Эти памятники принадлежат египтянам. Их надо каким-то образом вернуть. Иначе мы становимся просто ворами.
– Ну это уж вы слишком, – запротестовал Миддлтон.
– Слишком, не слишком, но это так! Контрабандный провоз произведений искусства, на который нет разрешения, – в любом случае преступление. Кто бы там ни был – военный или штатский. Не говоря уже о том, что необходимо восстановить их прежнее состояние.
– Тогда все-таки их нужно отвезти назад.
– Хорошо, господа. Прошу вас, мистер Силади, найдите и для этого вопроса какое-то решение.
– Постараюсь, шеф!
– Ну, тогда, господа, за работу! Операция «Подземная пирамида» начинается!
IV. ОПЕРАЦИЯ «ПОДЗЕМНАЯ ПИРАМИДА»
Я вернулся в свой кабинет и вызвал по прямому телефону Копенгагенский университет. Европа отозвалась лишь после долгого гудения и пощелкивания в трубке. Кто-то упорно пытался объясниться со мной на незнакомом языке, но когда понял, что ему меня не переупрямить, перешел на английский.
– Вы откуда звоните, мистер?
– Из Америки. Из Санта-Моники.
– Вы шутите со мной, мистер?
– Зачем мне шутить?
– Кто вам нужен, мистер?
– Это университет?
– Кто вам нужен?
– Профессор Хальворссон.
– Рольф или Кнут Хальворссон?
– Заведующий кафедрой фольклора.
– Соединяю.?
После продолжительных лязгающих, свистящих и бормочущих звуков повторился предыдущий разговор, но с другим голосом.
Я думал уже, что натру себе трубкой на ухе водянку, когда, наконец, услышал голос Хальворссона.
– Алло! Хальворссон!
– Да. Кто это?
– Петер Силади, из Санта-Моники.
– Боже мой! Вы? Что случилось?
– У вас есть какие-то сбережения?
– Ну, честно говоря…
– Тогда с этого момента откажитесь от пива и дорогих датских обедов.
– Алло! Что вы сказали?
– Чтобы вы начинали экономить, Хальворссон! Вскоре вам очень понадобятся деньги. У вас нет интереса к Египту?
– Как нет, черт побери?! Что случилось, Силади?
– Ничего особенного, – сказал я. – Ничего из ряда вон выходящего. Если не считать, что вы выиграли, Хальворссон!! 21 мая.
Читая эти строчки, Ренни, ты удивишься, что я целый год не делал никаких записей в своей книжечке, точнее, в той другой книжке, из которой я сейчас переписываю. Извинением мне послужит то, что никому не было бы интересно, пожалуй, и тебе в том числе, что произошло за прошедший год.
Тем не менее, я попытаюсь в сжатом виде изложить события. Чтобы в том времени, которое предшествовало твоему рождению, не было никакого белого пятна, даже самого крошечного.
Я уже писал, что то, к чему мы готовились, папа Малькольм назвал «Операцией „Подземная пирамида“. И поскольку больше никто ничего не предложил, то с этой минуты мы так и называли эту египетскую акцию. Мы приняли к сведению, что папа Малькольм стал крестным отцом нашего плана.
На следующем совещании Никосу Карабинасу поручили руководить финансовой стороной операции. Исследователь династий неегипетского происхождения родился в греческой семье, его дед продавал зелень девушкам с сомнительной репутацией в портовом квартале Пирея. Никое гордился своим происхождением и не в меньшей степени дедом, о котором в семье рассказывали легенду, как однажды он даже греческого короля надул на несколько драхм.
Соответствовала ли эта история действительности или нет, никто проверить не мог, но Карабинас хранил ее в своей душе с большей гордостью, чем иные грамоту о дворянском титуле в ящике своего стола или орденскую ленту под коленкой. Он гордился этим и не хотел оказаться недостойным своего знаменитого деда.
Таким образом, нужно было быть очень отчаянным человеком, чтобы попытаться превзойти в денежных делах Никоса Карабинаса.
– Кто сможет меня надуть, – говаривал обыкновенно эксперт по гиксосам, – тот заслуживает, чтобы поживиться за мой счет! Я не знаю, чтобы когда-либо нашелся такой человек.
Таким образом, мы с общего согласия поручили Карабинасу и Селии улаживать официальные дела, а сами вернулись к своей работе.
Карабинас приступил к делу осмотрительно и с осторожностью. Он терпеливо дождался, пока все подали заявки на египетские раскопки, а затем с газетными статьями в руках, расписывавшими важность спасательных работ, помчался по меценатам. За несколько дней ему удалось убедить в важности нашей миссии мэра Санта-Моники, губернатора штата, главу местной церкви мормонов и президента правления некоторых крупных предприятий. Кое-куда он таскал с собой и папу Малькольма, который ради этой святой цели с кислой миной надевал свой допотопный костюм в серую полоску. А вернувшись домой, обрушивал на голову Карабинаса отборнейшие ругательства.
И вспыльчивый грек, которому нельзя было возражать даже по научным вопросам, – следовало ждать, пока он сам убедится, что заблуждается,– только улыбался в ответ на ругань Старика. Надо думать, у него не выходила из головы неизвестная квадратноголовая династия, которая поможет ему переписать историю Египта.
Руководство города и меценаты, покрывавшие университетские расходы, спустя несколько недель дали свое согласие. В конце концов, мы не просили у них слишком много денег. Карабинас точно знал, на сколько можно было рассчитывать. Но полученное он использовал все до последнего цента.
Во всяком случае, перед принятием окончательного решения в городе прошла грандиозная демонстрация в защиту окружающей среды. И хотя там не было сказано ни слова о египетских пирамидах или асуанской плотине, а волновали души в первую очередь свалки мусора и химических отходов в окрестностях города, я мог бы поклясться, что в этом деле был замешан Карабинас.
Демонстранты разбили несколько витрин – которые немедленно были разграблены – и расклеили по всему городу плакаты, что, по-моему, было ни чем иным, как одним из способов загрязнения окружающей среды, поскольку они пользовались каким-то новым клеем, после чего плакаты невозможно было содрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55