– Не знаю, как вам это удалось, но вы один ухитрились положить не меньше сотни этих ублюдков…
Если судить по его наружности, ночная битва никого из нас не обошла стороной. Правая рука сержанта висела безжизненно, как плеть, вдоль туловища, а его лицо представляло собой сплошную кроваво-черную маску.
– Сочтемся славою, когда все будет кончено, – проворчал я, – если, конечно, кому-нибудь из нас суждено дожить до этого момента. Где Ворл? Необходимо отправить срочное донесение адмиралу…
Не дождавшись ответа, я огляделся и с удивлением обнаружил, что уже наступило утро. Цвет неба над моей головой успел измениться с серого на бледно-голубой. Солнце должно было взойти с минуты на минуту. Стояла неправдоподобная тишина, и только клубы дыма, по-прежнему висевшие над поляной, да едкий запах аммиака в воздухе напоминали о недавнем сражении.
Все мои солдаты, ещё способные держаться на ногах, собрались вокруг меня, словно цыплята вокруг наседки. Даже Фреда, которой наконец удалось принять сидячее положение, старалась держаться поближе ко мне.
Я был их спасителем, их героем. Но если говорить честно, в их взглядах, обращенных в мою сторону, можно было прочесть не одно только восхищение, но и столь же очевидный страх. Никому из них ещё не доводилось встречаться со столь совершенной человеческой машиной, предназначенной исключительно для убийства. Машиной, которой в равной степени были чужды и страх и сострадание…
– Где Ворл? – повторил я, впрочем уже заранее зная, какой последует ответ.
Интуиция в очередной раз, увы, не обманула меня. Лейтенант разделила печальную участь почти половины наших товарищей.
Отдав должное памяти погибших, мы вернулись к решению других неотложных проблем. Их, как всегда, оказалось куда больше, чем хотелось бы, чего никак нельзя было сказать об имевшемся в нашем распоряжении времени. Распределив обязанности среди своих подчиненных, я попытался связаться по радио со штабом эскадры.
Как ни странно, но эта попытка окончилась полным провалом. Результат тем более удивительный, что скорписам сейчас было явно не до создания искусственных помех в эфире, разве что они заблаговременно успели установить свои автоматические устройства в окружавших поляну зарослях.
Я уже был готов бросить свое бесполезное занятие, когда хорошо знакомый голос, прозвучавший в моих наушниках, заставил меня вздрогнуть.
«… Ты слышишь меня, Орион?»
Голос Атена прозвучал настолько ясно и отчетливо, что можно было подумать, что он стоит у меня за спиной.
«Включи свой визор».
Я выполнил его требование, и в то же мгновение в моем сознании возникло объемное изображение космоса.
«Огромная вражеская армада, внезапно появившаяся из субпространства, судя по всему, застала нашу эскадру совершенно неподготовленной к такому повороту событий. Большинство наших кораблей были уничтожены, остальные позорно бежали с поля боя».
– Этого не может быть, – не поверил я. – Флот умирает, но не бежит.
«Не суди их слишком строго, Орион, – примирительно произнес Атен. – Преимущество противника было, право, слишком велико. Выбор у них был невелик. Бежать или умереть».
– Что же будет теперь с нами? – поинтересовался я. – Насколько я понимаю, ни о каком пополнении больше не может идти и речи.
«Ты и твоя команда можете рассчитывать только на себя, – согласился Золотой бог. – Необходимо время на перегруппировку наших сил и возвращение флота на орбиту Лунги».
– Вы не можете серьезно полагать, что в нашей ситуации мы способны долго противостоять силам скорписов…
Но, увы, мои возражения запоздали. Атен исчез прежде, чем я успел закончить фразу.
Помянув недобрым словом всех Творцов, и Атена в особенности, я выключил визор и бросил взгляд на своих солдат. Никто из них, естественно, не мог слышать моего разговора с ним. Золотой бог наверняка не забыл позаботиться об этом. В отличие от бессмертных богов, они хорошо понимали свой долг и занимались именно тем, что требовала текущая обстановка.
Со своей стороны, я и сам не слишком торопился известить их о фатальном для нас развитии событий. Не то чтобы я не доверял им. Но все же приходится признать, что существуют вещи, о которых лучше всего до поры до времени просто не знать.
А ситуация была, прямо скажу, безнадежная.
Из сотни десантников сорок шесть были убиты и ещё двадцать два тяжело ранены и нуждались в срочной эвакуации для лечения в стационарных условиях. Да и состояние остававшихся в строю не внушало мне особых надежд, но, по крайней мере, они могли самостоятельно держаться на ногах, а в случае необходимости ещё и сражаться.
У Фреды осколком гранаты были перебиты обе ноги, и требовалась по меньшей мере неделя, чтобы заменить поврежденные кости и нарастить новую ткань.
Состояние пяти или шести человек было ещё более тяжелым и дополнительно осложнялось тем обстоятельством, что у нас просто не имелось необходимого оборудования, чтобы поставить их на ноги.
У сержанта Манфреда было сильно обожжено плечо, и, хотя он сильно страдал от боли, его состояние не вызывало у меня особых опасений.
Единственным из всех нас, кто не получил ни единой царапины, оказался лейтенант Куин, что само по себе могло бы стать весьма радостным событием, если бы одновременно не наводило на столь же малоприятные размышления…
За неимением других срочных дел, я направился к тому месту, где двое солдат делали сержанту переливание крови.
– Поздравляю, Манфред, – произнес я вместо приветствия, – с этой минуты вы лейтенант.
– Благодарю вас, сэр, но у меня нет никакого желания становиться офицером. Кроме того, осмелюсь доложить, что у меня нет специального образования.
– Не имеет значения, – успокоил я его. – Вы лейтенант и останетесь им до тех пор, пока либо не последуете за своим предшественником, либо я не сочту, что вы не способны к выполнению своих прямых обязанностей. Не сомневаюсь, что вы будете вести себя как и положено офицеру, а за адекватное поведение ваших подчиненных я готов поручиться прямо сейчас.
– Слушаюсь, сэр, – пробормотал он, явно недовольный неожиданным повышением по службе.
– Сколько ещё времени займет у вас эта операция? – обратился я к стоявшей рядом со мной женщине.
Она бросила быстрый взгляд на датчики переносной установки.
– Максимум минут десять, сэр.
– Лейтенант Манфред, через пятнадцать минут я жду вас в моей палатке, и мы обсудим неотложные дела.
– Слушаюсь, сэр, – повторил он неохотно.
Все присутствующие едва смогли скрыть улыбки…
Обстановка последовавшего за нашим разговором совещания произвела на всех угнетающее впечатление.
Манфред, обмотанный бинтами с ног до головы» походил скорее на мумию, чем на бравого солдата, только что произведенного в офицерский ранг.
Фреда, по причине своего ранения, сидела в неестественной позе, неловко вытянув перед собой закованные в гипс ноги.
Даже Куин, не получивший ни царапины, чувствовал себя явно не в своей тарелке.
Боюсь, что и мой внешний вид оставлял желать лучшего.
– Какое у нас положение с амуницией и продовольствием? – открывая совещание, задал я первый вопрос Куину.
– Не лучшее, сэр. Практически все наши запасы уничтожены скорписами. Максимум, на что мы можем рассчитывать, это на трехдневный запас продуктов. Еще хуже обстоят дела с энергетическим обеспечением и медикаментами. Здесь мы практически уже сейчас находимся на голодном пайке. Мы также остро нуждаемся в регенерационных препаратах, перевязочных материалах, новых палатках и, естественно, в боеприпасах…
– Достаточно, – остановил я его. – Картина ясна. Вы сэкономили бы немало времени, лейтенант, просто объявив, что у нас ничего нет.
– Когда мы можем ожидать прибытия ближайшего Транспорта с медикаментами? – спросила Фреда.
– Транспорта не будет, – отрезал я.
– Что вы имеете в виду? – удивилась она. – Всех тяжелораненых необходимо немедленно эвакуировать на базу.
– Наш флот вынужден был отступить под давлением превосходящих сил противника, – начал объяснять я, ненавидя себя за подчеркнуто официальный тон.
– Они бежали, – ахнул Куин, не имея сил скрыть охвативший его страх. – Чертовы ублюдки бросили нас.
– Можете считать, что и так, – сухо подтвердил я. – Ясно одно: в настоящее время мы можем рассчитывать только на себя.
Им потребовалось несколько секунд, чтобы переварить полученную информацию. Фреда и Куин обменялись тревожными взглядами.
– Проклятые трусы, – простонал Куин.
Фреда бросила меланхоличный взгляд на свои закованные в гипс ноги.
– Я никогда не доверяла этим молодчикам, – призналась она.
Манфред ограничился простым кивком, подтверждающим печальную сентенцию своего товарища.
Кажется, впервые я обратил внимание на то, насколько мало он был похож на своих более молодых коллег. Черты его лица были куда грубее. Крючковатый нос, карие глаза, темные волосы. Даже кожа его казалась более смуглой, чем у большинства его однополчан.
– Нам всем суждено умереть здесь, – прошептал Куин, в голосе которого отчетливо угадывались панические нотки.
Манфред презрительно улыбнулся:
– Невелика разница. Даже если бы флот оставался на орбите, максимум, на что мы могли бы рассчитывать, так это на криогенную камеру.
Куин недоуменно уставился на него.
– Но из криогенной камеры выходят рано или поздно.
– Конечно, – равнодушно согласился лейтенант, – но только тогда, когда командованию снова потребуются наши жизни.
– Это слова изменника.
– Прекратить перепалку, – оборвал я обоих, – и чтобы я ничего похожего больше не слышал… даже от новоиспеченных офицеров, добавил я, поворачиваясь к Манфреду.
– Сожалею, сэр, – отчеканил он, демонстративно игнорируя своего оппонента.
– Так или иначе, но мы обречены, – снова вступила в разговор Фреда. – В лучшем случае, у нас в запасе всего несколько дней.
– Вы забываете о базе скорписов, – возразил я, – у них-то более чем достаточно и провизии, и амуниции.
– Вы предлагаете совершить рейд на базу противника? Но это самоубийство! – всплеснул руками Куин.
– Вы предпочитаете смерть от голода? – поинтересовался я, даже не пытаясь скрыть своей иронии.
– Сэр, в принципе я полностью согласен с вами, – поддержал меня Манфред, – но, к сожалению, база скорписов находится на значительном удалении от нашего лагеря. В нашем же распоряжении максимум неделя, даже если с сегодняшнего дня мы урежем рацион вдвое. Как мы доберемся до них, а если и доберемся, хватит ли у нас сил сражаться?
– Попробуем просуществовать за счет местных ресурсов, – усмехнулся я. – Даже наша разведка не способна все время попадать пальцем в небо, а по её сведениям, местные овощи и животные вполне пригодны в пищу. Во всяком случае, некоторые из них.
– Как поступим с ранеными? – спросила Фреда. – Многие из них не способны передвигаться самостоятельно.
– Раненых возьмем с собой. Попробуем использовать для их транспортировки наши спускающие аппараты. В противном случае все они обречены на смерть либо от голода, либо от рук скорписов. Не сомневаюсь, Что наши противники не успокоятся, пока не уничтожат приемной камеры.
– Зачем она им? Раз флота уже нет на орбите, камера утратила всякое значение.
– Только временно, – возразил я. – Рано или поздно командованию придется направить на Лунгу новую эскадру, и скорписы не хуже нас с вами понимают это. Их задача остается прежней – любыми средствами уничтожить приемник.
– Если я вас правильно поняла, вы предлагаете нам пересечь без малого половину планеты и атаковать скорписов в их собственной цитадели? – переспросила Фреда, не веря своим ушам. – Но это – безумие!
– Оставаясь в лагере, мы заранее обрекаем себя. Я предпочитаю, чтобы скорписам было неизвестно наше местонахождение.
Куин безнадежно покачал головой.
– Что нам это дает? Мы все равно обречены, так или иначе.
– И вы ещё обвиняете других в измене, – произнес я с отвращением.
Неожиданное автоматическое включение противоракетных лазеров заставило нас прекратить дискуссию.
– Вот вам и ответ на все ваши вопросы, – усмехнулся я, вскакивая на ноги. – Как видите, скорписам не потребовалось много времени, чтобы подготовиться к новой атаке. Чем быстрее мы уберемся отсюда, тем больше у нас шансов остаться в живых.
Последовавшие за этим отдаленные звуки разрывов уничтоженных на подлете ракет только подтвердили правильность моих слов.
После этого никто уже не пытался оспаривать мое мнение.
Наспех погрузив раненых и то немногое, что осталось от нашего снаряжения, на спускающие устройства, мы двинулись через девственный лес к крепости скорписов.
Худо-бедно, недостатка в средствах передвижения мы не ощущали. Гибель половины нашего отряда сняла эту проблему, по крайней мере на какое-то время. Мы медленно плыли в воздухе, примерно в метре над поверхностью земли, с трудом лавируя между стволами деревьев. Я возглавил авангард из примерно дюжины наименее пострадавших десантников. Куин и Фреда заняли позицию на флангах, Манфреду я поручил обеспечить безопасность нашего тыла. Тяжелораненых мы разместили в центре, под присмотром их менее пострадавших товарищей.
Тела погибших пришлось оставить в лагере. Пожалуй, это было самым трудным для меня решением, поскольку оно противоречило всем традициям и представлениям о чести регулярной армии.
Впрочем, у меня не было и особых сомнений относительно того, какая судьба ожидала бренные останки наших товарищей.
После неудачной ночной атаки у скорписов оставался только один способ покончить с нами.
Ядерное оружие.
Телам наших товарищей суждено было быть кремированными в огне ядерного взрыва вместе с пресловутой приемной камерой, которую они столь доблестно защищали при жизни. Сейчас это было всего лишь вопросом времени, сводившимся к тому, насколько хватит энергии лазерных батарей.
Мы покинули лагерь около полудня по местному времени. Надо полагать, это было странное зрелище неправильное каре изможденных, похожих на призраки людей, молчаливо проплывающих под сводом девственного леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40