Дыхание у него перехватило. Перед ним распростертые на полу лежали медсестра и санитар. Из ран на головах сочилась кровь. Медсестра была совершенно голая. Одежды поблизости не оказалось. «Детская игра! Винсент Корнер!»Слова эти стремительно пронеслись в голове следователя и заставили его похолодеть. Киндерман повернулся и выскочил из кабинета, но тут же, как пригвожденный, застыл на месте. Больные плотной стеной надвигались на него, и единственным звуком в этой жуткой тишине было зловещее шарканье их шлепанцев. Отовсюду доносились страшные голоса:– Здравствуйте.– Здравствуйте.– Рады видеть вас, дорогой.Эти монотонные голоса сливались воедино, и тогда Киндерман громко и отчаянно крикнул, призывая на помощь. * * * Мальчику сделали укол, и он заснул. Жалюзи в палате опустили, и на стеклах замелькали блики, срывающиеся с телевизионного экрана, на котором резвились мультипликационные герои. Звук был выключен. Дверь бесшумно отворилась, и в палату зашла медсестра в белом халате. В руках она несла большой пакет. Девушка тихонько закрыла дверь и, поставив пакет на пол, вынула из него какой-то предмет. Она внимательно посмотрела на мальчика, а потом на цыпочках подошла к нему. Мальчик заворочался во сне. Он повернулся на спину и приоткрыл глаза. Медсестра склонилась над ним и медленно подняла руки.– Посмотри-ка, что у меня для тебя есть, – нараспев произнесла она.В это мгновение в палату ворвался Киндерман. Резко выкрикнув «Нет!», он стремительно набросился на медсестру, пытаясь задушить ее. Девушка начала кашлять и судорожно махать руками, мальчонка вскочил и заплакал от страха. Вслед за лейтенантом в палату вбежали Аткинс и дежурный полицейский.– Вот она! – прохрипел Киндерман. – Свет! Дайте свет! Скорее!– Мама! Мамочка! Зажегся свет.– Вы меня задушите! – пыталась выкрикнуть медсестра. Из ее рук выпал плюшевый медвежонок. Увидев игрушку, Киндерман застыл на месте, и постепенно руки его опустились. Медсестра вывернулась и начала растирать шею.– Бог ты мой! – воскликнула она. – Что, черт возьми, на вас нашло? Вы что, с ума сошли?– Я хочу к маме! – хныкал мальчик. Медсестра нежно обняла его и прижала к себе.– Вы мне чуть шею не сломали! – набросилась она на Киндермана.Следователь с трудом перевел дыхание.– Простите, – хрипло вымолвил он, – простите меня, пожалуйста. – Он вытащил платок и приложил к щеке, где красовалась свежая царапина. – Приношу свои извинения.Аткинс подошел к пакету и заглянул в него.– Игрушки, – коротко доложил он.– Какие игрушки? – заинтересовался мальчуган. Он сразу же успокоился и забыл про медсестру.– Обыщи всю больницу! – приказал помощнику Киндерман. – Она кого-то выслеживает! Найди ее!– Какие игрушки? – повторил мальчик. Еще несколько полицейских вбежали в палату, но Аткинс остановил их и наскоро проинструктировал. Дежурный полицейский покинул палату и присоединился к ним. Медсестра подняла пакет с игрушками и протянула его мальчику.– Я вам не верю, – заявила она Киндерману и одним движением вытряхнула содержимое пакета на кровать. – Вы и дома так же себя ведете? – строго спросила она.– Дома? – Киндерман лихорадочно соображал, и вдруг на глаза ему попалась табличка, приколотая к халату медсестры: ДЖУЛИЯ ФАНТОЦЦИ.– "...ты любишь танцевать?"– Джулия! Боже мой!И он опрометью бросился вон из палаты. * * * Мэри Киндерман и ее мать готовили обед. Джулия пристроилась здесь же за столом и читала роман. Зазвонил телефон. Джулия, хотя и находилась дальше всех, подошла к телефону и сняла трубку,– Алло?.. А, пап, привет... Конечно. А вот и мама. – Она протянула трубку матери. Мэри взяла ее, а Джулия вернулась к столу и снова погрузилась в чтение.– Привет, дорогой. Ты обедать придешь? – Мэри молчала несколько секунд. – Правда? – спросила она. – А почему так? – Опять молчание. Наконец, она произнесла: – Конечно, любимый, как скажешь. Ну так как, обедать придешь? – Она вновь выслушала что-то. – Хорошо, дорогой. Обед будет горячий. Только поторопись. Мы без тебя скучаем. – Мэри положила трубку и опять принялась хлопотать по хозяйству. Она выпекала сейчас хлеб по новому рецепту.– Что там? – полюбопытствовала ее мать.– Да так, – отозвалась Мари. – Медсестра заглянет к нам и передаст какой-то пакет. Снова зазвонил телефон.– Ну вот, теперь он передумал, – недовольно проворчала мать Мэри.Джулия вскочила из-за стола, но мать остановила ее.– Не снимай трубку, – предупредила она. – Отец просил пока что не занимать телефон. Если это он сам, то даст сначала предупредительный звонок – два гудка.Киндерман стоял у дежурного поста невропатологического отделения, судорожно вцепившись в трубку. С каждым гудком тревога его возрастала. «Ответьте! Ну хоть кто-нибудь, ответьте!» – как завороженный, повторял он про себя. Выждав еще минуту, следователь швырнул трубку на рычаг и бросился к лестнице. Он больше не мог терять ни секунды и ринулся вниз по ступенькам, не дожидаясь лифта.Задыхаясь, Киндерман добрался, наконец, до вестибюля и, ничего не видя перед собой, рванулся на улицу. Заметив первую же полицейскую машину, он сел в нее и с треском захлопнул дверцу. За рулем сидел полицейский в каске.– Фоксхол-роуд, двести семь-восемнадцать, и побыстрее! – выдохнул Киндерман. – Включите сирену! Жмите на полную! И быстрее. Как можно быстрее!Взвизгнули шины, и автомобиль сорвался с места, вспоров тишину оглушительным воем сирены. Они промчались по Резервуар-роуд к Фоксхол-роуд, туда, где находился дом Киндермана. Следователь закрыл глаза и, не переставая, молился всю дорогу. Когда машина резко затормозила, он открыл глаза и увидел, что они стоят у подъезда.– Обойдите дом и встаньте у черного хода, – приказал он полицейскому, который тут же выскочил из машины и бросился за дом, на ходу выдергивая из кобуры короткоствольный револьвер. Киндерман с трудом выбрался из машины и, достав ключи и пистолет, двинулся к парадной двери. Дрожащей рукой он хотел было вставить ключ в скважину, но тут дверь внезапно распахнулась.Джулия в недоумении уставилась на пистолет, а затем, обернувшись назад, крикнула:– Мам, это папа пришел!Через секунду в дверях показалась Мэри. Она бросила недовольный взгляд на пистолет, а потом и на мужа:– Карп уже видит седьмой сон. Что это ты еще задумал, ради всего святого? – воскликнула Мэри.Киндерман опустил пистолет и, шагнув вперед, обнял Джулию.– Слава Богу! – прошептал он. Подошла мать Мэри.– Там у черного хода торчит какой-то штурмовик, – пожаловалась она. – Ну вот, начинается. Что ему сказать?– Билл, я требую объяснений, – настаивала Мэри. Следователь чмокнул дочь в щеку и спрятал пистолет в карман.– Я просто сошел с ума. Вот вам и все объяснения.– Ну, тогда мы все меняем фамилию на «Феррэ», – недовольно пробурчала мать Мэри и отправилась в дом. Зазвонил телефон, и Джулия побежала в гостиную снимать трубку.Киндерман двинулся к черному ходу, как бы между прочим обронив:– Я сам разберусь с полицейским.– Что значит «разберусь»? – удивилась Мэри, семеня на кухню вслед за Киндерманом. – Билл, что происходит? Может быть, ты все-таки расскажешь мне?Киндерман остановился, не дойдя до двери. В коридоре возле кухни он увидел большой сверток, который кто-то прислонил к стене. Следователь бросился к нему, и тут из кухни раздался незнакомый женский голос:– Здравствуйте.Киндерман машинально выхватил пистолет и, ворвавшись в кухню, направил его на сидевшую за столом пожилую женщину, облаченную в халат медицинской сестры. Женщина уставилась на следователя пустыми глазами.– Билл! – взвизгнула Мэри.– Милый мой, я так устала, – произнесла женщина. Мэри изо всех сил вцепилась в руку Билла и опустила ее вниз.– В своем доме я ничего не хочу знать ни о каких пистолетах, понятно?В этот миг на кухню с черного хода вбежал полицейский, держа наготове свой револьвер.– Опустите пистолет! – закричала Мэри.– Опустите его! – донесся из гостиной сердитый голос Джулии. – Я же разговариваю по телефону.– Неевреи! – пробормотала мать Мэри, продолжая размешивать на плите соус.Полицейский ждал дальнейших указаний и то и дело бросал на лейтенанта многозначительные взгляды.Следователь не сводил глаз с женщины. Та же виновато и смущенно разглядывала всех присутствующих.– Опустите, Фрэнк, – приказал, наконец, Киндерман. – Все в порядке. Возвращайтесь назад в больницу.– Слушаюсь, сэр. – Полицейский спрятал пистолет в кобуру и удалился.– Так сколько же нас будет за столом? – подала голос мать Мэри. – Мне необходимо знать это.– Как все это понимать? – строго спросила Мэри, указывая на старушку. – Что это за сестричку ты мне прислал? Я открываю дверь, а она тут же теряет сознание. Вернее, сначала она запрокидывает голову, бормочет всякую ерунду, а потом валится без чувств. Боже мой, да в таком возрасте противопоказано работать медсестрой. Она ведь...Киндерман жестом остановил ее и подошел к старушке. Та окинула его невинным взглядом, а потом спросила:– Уже пора спать?Следователь тяжело опустился на стул, снял шляпу и, положив ее рядом, повернулся к пожилой женщине.– Да, скоро пора спать, – тихо подтвердил он.– Я так устала.Киндерман еще раз взглянул в эти добрые милые ''лаза. Мэри в смятении застыла рядом.– Ты говоришь, она успела тебе что-то сказать? – переспросил Киндерман.– Что? – нахмурилась Мэри.– Ты говорила, будто она что-то бормотала. А что именно?– Не помню. Но объясни же, наконец, в чем дело.– Пожалуйста, постарайся вспомнить, что она говорила.– "Конец", – проворчала мать Мэри, не отходя от плиты.– Да-да, именно, – подхватила Мэри. – Теперь я вспомнила. Она закричала «Ему конец», а потом упала.– "Ему конец" или просто «конец»? – не отступал Киндерман. – Что именно?– "Ему конец", – уверенно заявила Мэри. – Боже мой, у нее был такой странный голос, как у оборотня. Что случилось с этой женщиной? Кто она такая?Но Киндерман уже не слушал ее.– "Ему конец", – тихо повторил он. В кухню заглянула Джулия.– Что у вас тут происходит? – поинтересовалась она. – В чем дело?Снова зазвонил телефон, и Мэри тут же схватила трубку.– Алло?– Меня? – спросила Джулия. Мэри протянула трубку Киндерману.– Это тебя, – объявила она. – Я думаю, надо налить бедняге тарелку супа.Следователь взял трубку и громко произнес:– Киндерман слушает. – Звонил Аткинс.– Лейтенант, он требует вас, – сообщил сержант.– Кто?– Подсолнух. Орет как резаный. И без конца повторяет только ваше имя.– Хорошо, сейчас приеду, – коротко бросил Киндерман и повесил трубку.– Билл, а это что такое? – услышал он за спиной голос Мери. – Я нашла эту штуковину у нее в пакете. Именно это ты и хотел мне передать?Киндерман обернулся, и сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Мэри держала в руках огромные хирургические ножницы.– Разве нам это нужно? – удивилась Мэри.– Конечно, нет.Киндерман вызвал полицейскую машину и вместе со старушкой отправился в больницу, где несчастную сразу же опознали. Она оказалась пациенткой психиатрического отделения, и ее тут же перевели в палату для буйных, чтобы понаблюдать и обследовать больную. Киндерману доложили, что медсестра и санитар не получили серьезных повреждений и смогут выйти на работу уже на следующей неделе. Удовлетворенный таким ходом событий, Киндерман направился в отделение для буйных, где в коридоре его уже поджидал Аткинс. Сложив руки и прислонившись к стене, сержант стоял у открытой двери в палату номер двенадцать. На Аткинсе лица не было. Подойдя к сержанту, Киндерман с тревогой оглядел молодого человека.– Что с вами стряслось? – забеспокоился следователь. – Что-то случилось? Аткинс покачал головой.– Просто он утверждал, будто вы уже приехали, – безучастным тоном произнес помощник.– Когда?– Минуту назад.Из палаты вышла медсестра Спенсер.– Вы пойдете к нему? – спросила она следователя. Киндерман кивнул и сразу же исчез за дверью, плотно прикрыв ее за собой. Опустившись на стул, он увидел, что Подсолнух не сводит с него пылающего взгляда. «Что же изменилось в нем?» – удивился следователь.– Мне позарез надо было увидеть вас, – произнес Подсолнух. – Вы мне приносите удачу. Я вам многим обязан, лейтенант. И так как это уже произошло, я хочу, чтобы вся эта история закончилась.– Что же произошло? – заинтересовался Киндерман.– Джулия легко отделалась, вы не находите? Киндерман молчал, прислушиваясь к знакомому стуку падающих капель.Подсолнух закинул назад голову и рассмеялся, а потом снова уставился на Киндермана горящими глазами.– А вы сами не догадались, лейтенант? Конечно, Догадались. В конце концов вы поняли, как действуют Мои драгоценные заместители, мои чудесные, славные, Дряхленькие рыдванчики. Между прочим, они – рачительные хозяева. Самих-то их здесь, конечно, нет. Их личности разрушены, и поэтому я могу спокойненько запираться в их тела. Но, разумеется, только на определенное время. Не надолго.Киндерман молча смотрел на Подсолнуха и не шевелился.– Ах, ну да. Насчет вот этого тела. Это ведь ваш дружок, лейтенант? – Подсолнух громко расхохотался и постепенно безумный смех перешел в ослиный крик. Киндермана охватил ужас, он почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом. Подсолнух внезапно замолчал и уставился на лейтенанта пустыми глазами. – Ну вот. Я оказался тогда абсолютно мертвым, и мне это ужасно не понравилось. А вам бы понравилось? Меня это чрезвычайно расстроило. Понимаете – я как будто плыл по течению. Тела никакого, а ведь я не успел провернуть самое главное дельце. Это нечестно. И вот на моем пути появился... ну, назовем его «приятель». Вы понимаете. Один из НИХ. Он считал, что я должен продолжить свою работу. Но только в этом вот теле. Именно в этом.Следователь слушал его, как загипнотизированный, а потом произнес:– Но почему? Подсолнух пожал плечами:– Наверное, вы здорово его разозлили. Он решил отомстить. Вернее, пошутить. Ваш друг Каррас участвовал в изгнании бесов, и ему удалось выдворить из тела ребенка, так сказать, кое-какие составные части. Так вот, другие, некоторым образом... части... были, мягко говоря, этим не очень довольны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35