Грабов — художник, а у них все шиворот-навыворот. К тому же этот парень не дал свой телефон в справочную службу. Впрочем, может быть, у него вообще нет телефона. Характер у него скорее всего неуравновешенный. Если он спит или работает, может вообще не реагировать на звонок: пусть его звонит, надрывается. А явись я к нему нежданным гостем, он может взъяриться, как медведь зимой, поднятый из берлоги.— Чем могу быть полезен?Я и не услышал, как позади отворилась дверь. Сделав глубокий вдох, я обернулся, тщетно пытаясь изобразить на лице приятную улыбку.— Ищу одного человека, — ответил я.— Кого именно?Ну почему я не догадался прочитать фамилии других жильцов? Вероятно, потому, что инстинктивно догадался, кто он, этот незнакомец. Хоть я и не мог утверждать с уверенностью, что фантом, угрожающе нависший надо мной, — Уолтер Игнатиус собственной персоной, я готов был поставить на кон пригоршню своих монет.Он и впрямь навис надо мной, человек почти двухметрового роста. Если в баскетболе такой хорош в защите, то в жизни — в нападении. У него был широкий лоб с копной белокурых, модно подстриженных волос, широкие скулы, впалые щеки и перебитый нос. Я пожалел идиота, виновного в этом, потому что Грабов, конечно же, с ним поквитался.— Э... Я ищу некоего мистера Грабова.— Это я.Я представил себе, как он набрасывается на холст, обмакнув крупную кисть в литровую банку с краской. Ручищи у него были такие, что в них затерялся бы крошечный скальпель. Пожелай он убить Кристал, такие ручищи были бы страшней любого оружия.— Странно, я представлял себе пожилого человека.— Я молодо выгляжу. Так в чем дело?— Вы — мистер Уильям С. Грабов?Он отрицательно покачал головой:— Уолтер. Уолтер И. Грабов.— Странно, — сказал я.Как назло, под рукой не было ни записной книжки, ни листа бумаги. Я достал бумажник, извлек оттуда карточку с телефоном Джиллиан и повернул ее так, чтобы Грабов не видел.— Да, Уильям С. Грабов, — подтвердил я. — Но они могли и ошибиться.Грабов промолчал.— Я уверен, что тут вышла ошибка, — заявил я, снова сверившись с карточкой. — Итак, мистер Грабов, у вас была сестра. Верно?— У меня есть сестра, даже две.— У вас была сестра Клара Грабов Ульрих, проживавшая в Вустере, Массачусетс, и...— Нет.— Прошу прощения?— Вы меня принимаете за другого. У меня две сестры — Рита и Флоренс. Рита — монахиня, Фло живет в Калифорнии. А кто такая эта Клара?— Покойная Клара Грабов Ульрих почила в бозе несколько месяцев тому назад, и...Размашистым жестом большой руки он навсегда изгнал Клару Грабов Ульрих из своей жизни.— Избавьте меня от подробностей, — сказал Грабов, — вы явно меня с кем-то путаете. Я — Уолтер Игнатиус, а вам нужен Уильям.— Уильям С.— Видимо, да.— Извините, что побеспокоил вас, мистер Грабов.Я сделал шаг к двери. Он было посторонился, пропуская меня, и вдруг решительно положил руку на дверную ручку.— Погодите.— В чем дело? — осведомился я.Неужто медведь вспомнил давно усопшую сестру? Или, не приведи Господь, решил вступить в тяжбу за несуществующее наследство?— Адрес! — обронил он.— Извините, не понял?— Кто вам дал этот адрес?— Я получил его в своей фирме.— Какой еще фирме?— "Карсон, Киддер и Диль".— Что это за фирма?— Юридическая.— Вы — юрист? Неправда, никакой вы не юрист.— Я — следователь и помогаю юристам.— Этого адреса нет ни в одном справочнике. Как вы его получили?— Есть городские справочники, мистер Грабов. Даже если у вас нет телефона, все жильцы...— Я сдаю помещение в субаренду. Я не отношусь к жильцам, которых регистрируют, и не числюсь ни в каких справочниках. — Набычившись, Грабов уставился на меня горящими глазами.— А Гэ-Ха-Гэ?— Что это?— Гильдия Художников Готэма.— Так это они дали вам адрес?— Они дали ваш адрес фирме, хорошо, что я вспомнил. Вы там числитесь.— Сколько воды утекло с тех пор! — пробормотал Грабов, широко открыв глаза от удивления. — Я тогда занимался живописью, увлекался цветом, писал большие полотна. У меня была цель, мечта...Резко оборвав воспоминания, он спросил:— Почему же вы, представитель фирмы, работаете в субботу?— У меня нет жестких рабочих часов, мистер Грабов. Я не работаю от девяти и до пяти.— Так ли?— Прошу прощения, не смею больше вас задерживать.Я снова сделал шаг к двери. Его рука все еще лежала на круглой ручке.— Мистер Грабов...— Кто вы, черт бы вас побрал?Господи, как я попал в такой переплет? Как мне теперь выбраться? Я снова втирал ему очки насчет своей работы, фирмы, и вся эта ахинея висела в воздухе, как смог. Я даже придумал себе имя, что-то вроде Джона Доу, только не такое оригинальное. И когда я снова заглянул в карточку из косметического салона в надежде, что меня осенит какая-нибудь идея, Грабов вдруг протянул к ней руку:— А ну-ка дайте посмотреть!Разумеется, ничего из сочиненного мной там не было, только телефон и адрес Джиллиан на одной стороне, да часы приема у Кейт в косметическом салоне на другой. А здоровенная лапа уже тянулась к ней.Я сделал движение рукой навстречу, потом, испустив страшный стон, прижал ладонь с зажатой в ней карточкой к груди.— Какого...— Задыхаюсь! — хрипел я. — Воздуха! Я умираю!— Какого черта...— Сердце!— Послушайте...— Мои пилюли!— Пилюли? Я не...— Воздуха!Он распахнул дверь. Я вышел, согнулся вдвое и зашелся в кашле. Потом сделал шаг, другой, распрямился и побежал, как последний сукин сын. Глава 13 К счастью, Уолтер Игнатиус Грабов не имел обыкновения гонять вечерами вокруг Греймерси-Парка. Если бы меня преследовал марафонец, шансов на спасение было бы мало. Не думаю, что Грабов побежал за мной. Я его ошарашил и, убегая, даже не оглянулся — посмотреть, бежит ли он за мной. Я слышал, как он кричал мне вслед:— Эй! Какого черта! Куда ты, черт тебя дери!По тому, как отдавался его крик, я понял, что Грабов стоит на месте, я же задал стрекача, как и положено вору.К сожалению, я тоже не имел обыкновения бегать трусцой и, проскочив пару кварталов на адреналине, стимулированном обыкновенной трусостью, уже непритворно хватался за грудь одной рукой, а другой держался за фонарный столб. Сердце билось неровно, и я никак не мог отдышаться, но знаменитого колориста не было видно, и это означало, что я спасен. Двое полицейских разыскивали меня как убийцу, а один хотел получить половину драгоценностей, которых я не украл, но по крайней мере меня не забьет до смерти сумасшедший художник, что уже хорошо. * * * Отдышавшись, я направился в бар на Спринг-стрит. Ничего богемного не было ни в обстановке, ни в стариках, потягивавших пиво. Бар существовал задолго до того, как Сохо сделал себе подтяжку и изменил лицо, и верность старине придавала ему особый уют и домашний запах. В баре пахло одновременно застарелым пивом, плохой канализацией и мокрой собакой. Я заказал кружку пива и просидел за ней очень долго. Два джентльмена, расположившись за стойкой бара неподалеку от меня, вспоминали, как Бобби Томпсон в игре на своем поле в 1951 году завоевал знамя для «Гигантов». Тогда они назывались «Гиганты Нью-Йорка», и мои соседи по стойке обсуждали это событие так горячо, как будто оно произошло позавчера.— Подавал Ральф Бранка. Ну, а Бобби Томпсон, он, конечно, мастерски врезал. Интересно было бы узнать, что Ральф Бранка тогда чувствовал.— Вошел в историю, — сказал другой. — Разве бы ты вспомнил Ральфа, если б не та его классная подача?— Ну ты даешь!— Не вспомнил бы.— Да чтобы я забыл Ральфа? Ну ты даешь!Я допил свое пиво, отыскал телефон. Набирая номер Джиллиан, я придумывал на ходу, что сказать Крейгу, когда он снимет трубку. Но он не снял, и никто не ответил. После восьми — десяти гудков я положил трубку и вытащил монету. Потом я нашел в справочнике домашний телефон Крейга и позвонил. Трубку сняли после трех гудков.— Привет, — сказал я, — у меня зуб болит, позови, пожалуйста, Джиллиан.Последовала пауза, долгая и многозначительная. Я бы сказал, меланхоличная.— Слушай, Берни, а тебе хладнокровия не занимать, — сказал он.— Как лягушке.— Неудачное сравнение, Берни. Ты откуда звонишь? Впрочем, не говори, я и знать не хочу.— Тебе не нужна информация?— Кто ты теперь?— Питер Лорр. Я знаю, что у меня это не очень хорошо получается. Я отличный Богарт, радость моя, но вот мой Питер Лорр — любительская игра. Позволь мне поговорить с Джиллиан.— Ее здесь нет.— Где же она?— Полагаю, дома. Откуда мне знать?— Ты же был там совсем недавно.— Как... Понимаю, вот кто, значит, якобы перепутал номер. Слушай, Берни, я думаю, нам не стоит продолжать разговор.— Сообразил, что тебя прослушивают, радость моя?— Да брось ты!— Не такая уж плохая пародия на Богарта.— Брось, тебе говорят. Я был в тюрьме, ищейки надо мной поиздевались всласть, газетчики все грязное белье перетрясли в своих вонючих статьях, моя бывшая жена погибла, и...— Нет худа без добра, как говорится.— Что?— Ты молил Бога, чтобы Кристал умерла, а теперь...— Господи, и как у тебя язык поворачивается?— У меня нутро вора. Кстати, когда тебя выпустили?— Часа два назад.— Как это Блэнкеншипу удалось тебя вытащить?— Блэнкеншип не мог справиться с этими прохвостами. Задолбил, как дятел: стой на своем, держись за свои права. Вот я и держался, а они бы тем временем обрили мне голову и подсоединили электроды. А уж как ток включили бы, я бы еще крепче держался.— Теперь не сажают на электрический стул.— Я такой везунок, что снова ввел бы это в моду. Пришлось от Блэнкеншипа избавиться. Мерзавец не верил, что я невиновен. Какой от него толк, если я, по его мнению, виновен?— Мой адвокат мне крепко помог за последние годы, — сказал я, — хоть все время считал, что я виновен.— Так ты ведь и был всегда виновен, не так ли?— Ну и что?— Так ведь я же невиновен, Берни. Вот я и отправил Блэнкеншипа куда подальше и связался со своим собственным адвокатом. Пусть он не специалист по уголовному праву, но он меня знает, и знает, как отличить кукушку от ястреба. Выслушал он меня и посоветовал приоткрыть полицейским правду, и уже в десять часов утра они открыли камеру, и со мной снова обращались по-человечески. Приятная перемена, ничего не скажешь. По-моему, сидеть за решеткой не самое лучшее времяпрепровождение.— Расскажи подробнее, что же ты им приоткрыл?— Кому?— Полицейским. Ты их чем-то смог пронять, раз они сразу отпустили тебя с крючка?— Ничего особенного. Сказал правду, только и всего.— Правду о чем?Снова пауза, не столь долгая, как в первый раз. Не меланхоличная, скорее — уклончивая.— Как бы то ни было, Джиллиан говорит, что у тебя есть алиби. Ты же был на встрече по боксу.— Ты негодяй, Крейг!— Я рассказал им про драгоценности, только и всего. И про нашу с тобой беседу на эту тему.— А ты рассказал им, как уговаривал меня взяться за это дело?— Ну, все было вовсе не так, Берни. — Крейг говорил, осторожно подбирая слова, будто старался для слухачей. — Я рассказал тебе, сколько у Кристал драгоценностей, ну, подныл немножко, а ты сразу же проявил интерес. Я в то время и понятия не имел, что ты взломщик, и...— Ну и сукин же ты сын, Крейг!— А ты что кипятишься-то? Остынь, Берни, у тебя же алиби. Погоди минуту! Погоди! Минуту!— Крейг...— А ведь ты действительно это сделал, — сказал Крейг.Может быть, он верил в свои слова или старался для электронного слухача, а может быть, пытался доказать самому себе, что поступил вполне разумно, выболтав мое имя правосудию.— Ты ведь забрался в квартиру вечером в четверг, а Кристал неожиданно вернулась. Ты испугался и заколол ее.— Ты несешь чушь, Крейг.— Но почему ты воспользовался моим скальпелем? Как это случилось, что мой скальпель оказался у тебя в кармане?Он размышлял вслух, и это было для него явно непривычное дело.— Погоди. Минуту. Ты все заранее спланировал — и убийство, и ограбление, чтоб меня подставить. Вот что, ты на Джиллиан положил глаз, в этом все дело, потому и хотел убрать меня с дороги, чтоб никто не мешал твоим любовным похождениям. В этом все дело.— Ушам своим не верю!...— А ты лучше поверь. Ах, черт, и ты еще звонишь сюда и хочешь с ней поговорить! На тебя ни в чем нельзя положиться, вот что я тебе скажу.— У меня нутро вора.— Золотые слова.— Знаешь что, Крейг...— Не стоит продолжать беседу.— Не дури, Крейг, я хочу...Клик!Он повесил трубку. Сначала продал меня, а теперь скрылся, да еще бросил напоследок в меня трубкой. Я держал в руке онемевшую трубку и думал о бесчеловечном отношении людей друг к другу. Потом я бросил монету и сделал попытку еще раз с ним поговорить. Восемь гудков, и трубку не снимают. Я положил трубку и снова набрал номер. На сей раз услышал короткие гудки.Потом я напрасно пытался дозвониться Джиллиан и после второго раза решил, что неверно набираю номер. Покопался в бумажнике, разыскивая ее карточку, но, конечно, после неудачного визита к Грабову ее там не оказалось. Сунул руку в карман — снова неудача. Джиллиан говорила, что ее телефона в справочнике нет. Я снова набрал по памяти номер — безрезультатно. Вдруг меня осенило: я набрал номер приемной Крейга и с досадой подумал, что напрасно теряю время. И вдруг я услышал в трубке голос Джиллиан:— Слава тебе, Господи! Я уже сколько часов тебе звоню.— Меня не было дома.— Знаю. Слушай, бред какой-то. Крейг вышел из тюрьмы. Его освободили.— Знаю.— Он назвал твою фамилию, вот что он сделал. Сказал, что ты украл драгоценности Кристал, что-то в этом роде, в общем, темнит.— Ничуть не сомневаюсь.— Потому-то полицейские и заявились ко мне утром. Они, должно быть, знали, что его отпускают, и хотели допросить меня до прихода Крейга. Я так думаю. К тому же они искали тебя. Я им отвечала так, как ты говорил, по крайней мере старалась. Я очень нервничала.— Могу себе представить.— Хорошо, что ты был на встрече по боксу и можешь это доказать. Боюсь, что они хотят обвинить тебя в убийстве и подтасовывают факты.— Да, — сказал я, у меня стоял комок в горле. — Хорошо, что у меня есть алиби.— Крейг говорит, они ищут свидетелей, которые могли бы видеть тебя вблизи дома Кристал в тот вечер, когда ее убили. Но они же никого не найдут, раз тебя там не было? Я ему так и сказала: «Ты поступил подло», — а он в ответ: «Адвокат говорит, что это единственный способ выйти из тюрьмы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21