Так что возможность завести себе любовника у Кати есть. И не одна.
Дверь отворилась, и в комнату с узлом в руках вошел Йоро. Положив узел на стул, он присел возле чана и, загадочно улыбнувшись, произнес:
– Эта женщина попросила меня принести вам чистую одежду.
– А я все ждал, когда вы появитесь, – сказал ему Шавасс. – Скажите, они к вам хорошо отнеслись?
Йоро кивнул.
– Мне постелили на кухне. Во всяком случае, там теплее, чем в конюшне. – Тибетец, нахмурившись, покачал головой. – С моего последнего посещения этого дома здесь многое изменилось.
Шавасс взял полотенце и, встав во весь рост, начал обтираться.
– В каком плане? – спросил он.
– Тех, кого я знал, здесь уже нет, – ответил Йоро. – Может быть, это даже к лучшему, но я никогда не заставал у Хоффнера этой женщины. Теперь у доктора всего двое слуг. Неизвестный мне мужчина и его жена.
– А почему вас это беспокоит?
– Потому что они оба китайцы и тибетцев не любят. Это они уже дали мне понять.
– Думаете, они работают на полковника Ли?
Йоро кивнул:
– Ни в чем нельзя быть уверенным. Вам с ними придется держать ухо востро.
– Не волнуйтесь. Я буду предельно осторожен, – заверил его Шавасс.
Он быстро переоделся в то, что ему прислала Катя Странова, – черную шелковую рубашку, похожую на ту блузку, в которой их встретила домохозяйка Хоффнера, стеганые штаны и толстый шерстяной свитер, – и подошел к зеркалу.
Внимательно разглядывая себя, он зачесал волосы назад и, обернувшись к Йоро, спросил:
– Ну, как у меня видок?
– Отличный, – усмехнувшись, ответил тибетец. – Уверен, что в таком виде вы произведете на нее неотразимое впечатление.
– Что ж, будем надеяться, – сказал Шавасс. – Возможно, что нам и это пригодится. А теперь возвращайтесь на кухню. Встретимся позже.
Спускаясь по лестнице, Шавасс услышал, как скрипнула дверь, и увидел вышедшую в холл Катю. Заслышав его шаги, женщина подняла голову и посмотрела вверх. При виде англичанина в глазах ее вспыхнул огонь.
На этот раз она была в узком китайском платье из тяжелого черного шелка с вышитыми ярко-красными маками. По бокам на подоле юбки имелись небольшие разрезы, через которые просматривались стройные ножки.
– Ну, после бани вы выглядите намного лучше, – подходя к Шавассу, сказала Катя. – Теперь вам осталось только выпить и хорошо поесть.
– Жутко хочу того и другого, – ответил Шавасс. – Но прежде я хотел бы сказать, что на вас очень красивое платье.
Даже при слабом свете горевшей в холле лампы англичанин смог увидеть, как на ее лице вспыхнул румянец. Женщина взяла его за руку и, улыбнувшись, сказала:
– Доктор Хоффнер ждет вас.
Она открыла дверь и ввела Шавасса в большую комнату. Все стены в ней от пола до потолка были заставлены книжными полками. Посередине комнаты стоял накрытый стол, а возле окна – большой концертный рояль. Огонь, полыхавший в большом открытом камине, яркими бликами отражался в черной полировке. Здесь царила удивительная атмосфера мира и спокойствия.
Мужчина, сидевший у камина с книгой в руках, обернулся на вошедших и поднялся с кресла. На нем были плисовый пиджак и рубашка с открытым воротом. Шавасс мог бы поклясться, что людей крупнее, чем этот широкоплечий, с седой гривой волос старик, он в жизни своей еще не видел. Но больше всего англичанина поразили его карие глаза. Взгляд их был полон удивительной безмятежности.
Старик удивленно посмотрел на Шавасса, слегка нахмурился, а затем, улыбнувшись, протянул англичанину руку.
– Добро пожаловать, товарищ Курбский, – сказал он. – Для меня ваш визит большая радость. Сюда, в Чангу, люди из других мест приезжают редко.
– А я очень ждал этой встречи, – ответил Шавасс. – Кстати, вы прекрасно говорите по-русски.
– О, это заслуга Кати, а не моя. – Хоффнер ласково посмотрел на свою домохозяйку. – До того, как она появилась в моем доме, я не знал ни одного русского слова.
Катя нежно поцеловала старика в щеку.
– Поговорите потом, – сказала она. – А сейчас – за стол. Товарищ Курбский наверняка очень голоден.
По случаю приезда «русского корреспондента» домохозяйка Хоффнера явно постаралась: стол был красиво сервирован, на нем горели свечи, а все, что она приготовила, оказалось удивительно вкусным. Они ели прозрачный куриный бульон, жареную баранину, отварной рис, китайский овощной салат, а на десерт – консервированный грушевый компот. На столе каким-то чудом оказалась даже бутылка довольно приличного вина.
Поднявшись из-за стола, Хоффнер вздохнул и, покачав головой, произнес:
– Не знаю, товарищ Курбский, как ей удается такое. Правда, не знаю.
– Наш доктор такой хитрец, – обращаясь к Шавассу, сказала Катя. – Каждую неделю он позволяет полковнику обыграть себя в шахматы. Победа приводит нашего бедного коменданта в такое хорошее расположение духа, что он с удовольствием выполняет любые мои заказы.
– Полковник Ли – один из лучших шахматистов, с которыми мне довелось играть, – заметил Хоффнер. – Он действительно прекрасный игрок, и выиграть у него очень трудно. Должен сказать, что он прекрасно к нам относится.
Мужчины вышли из-за стола и расположились у камина. Катя принесла им сваренный на маленькой спиртовой горелке кофе. Выглядела она весьма привлекательно, и Шавасс, глядя на ее светлые волосы, по которым бегали отблески пламени, неожиданно почувствовал себя очень комфортно.
Он достал сигарету и, закурив ее, выпустил изо рта длинную струю дыма. Катя поморщила нос и тяжело вздохнула.
– Этот запах, – сказала она. – Он ни на что не похож. Когда я его чувствую, то сразу же вспоминаю свой дом.
– Хотите закурить?
Катя помотала головой.
– Нет, лучше не привыкать, – ответила она. – Вы уедете, а что я потом буду делать?
Женщина налила кофе в изящные чашечки. Одну из них она подала Шавассу.
– Как Москва? – спросила она его.
Шавасс пожал плечами.
– Строится, – ответил он. – Особенно на окраине. А в остальном все такая же. Признаться честно, я редко бываю в ее старой части. Большую часть времени мне приходится бывать за рубежом.
– У журналистов-международников, должно быть, интересная жизнь, – заметила Катя. – Новые города, встречи с незнакомыми людьми.
– Да, это все так, но мне, к сожалению, никогда не доводилось задерживаться в одном месте. За несколько дней ни один город толком не узнать.
– А что вас привело в Тибет?
Шавасс пожал плечами.
– Советский народ очень интересуется происходящими в Тибете событиями, – ответил он. – Кроме того, хороший журналист всегда едет в ту страну, где происходят захватывающие события и есть надежда увидеть нечто новое.
– А вы что-то новое для себя здесь увидели?
– У меня неплохое начало. То, с чем я вчера столкнулся, меня поразило. Но все же самую интересную информацию для своей статьи я надеюсь получить от доктора.
Хоффнер, слушавший их разговор, попыхивая трубкой, удивленно поднял брови.
– Неужели я еще кому-то интересен? – спросил он.
– Вы, доктор, слишком скромны, – сказала Катя и посмотрела на Шавасса: – Ему семьдесят четыре, а он все еще продолжает удивлять людей. Вам в Лхасе об этом рассказали? Доктор всю свою жизнь посвятил этой стране. А ведь он мог бы стать профессором европейского университета.
– Ну-ну, дорогая, – проворчал Хоффнер, – не делай из меня святого. Я такой, каков есть.
– Да, но люди считают вас настоящим святым, – улыбнулся Шавасс. – Ведь вы же великий миссионер.
– Боюсь, что миссионерские функции я уже не исполняю, – глубоко вздохнув, заметил доктор.
– Можно спросить почему? – поинтересовался Шавасс.
– Причина проста, – тихо сказал Хоффнер и, наклонившись вперед, уставился на полыхавший в камине огонь. – Я приехал в Тибет с группой врачей. Хотел спасать не только жизни простых людей, но и их души. А здесь мне пришлось столкнуться с глубоко религиозным народом, у которого свои понятия о доброте. Местных западному человеку трудно понять. Так какую духовность я мог им принести?
– Я вас понял, – отозвался Шавасс. – И к какому же решению вы пришли?
– Оказывать им медицинскую помощь, и только. Помимо этого, я пытаюсь их понять и быть им другом.
– Извините, если я задам вопрос, который, возможно, вас озадачит. Но мне очень хотелось бы представить себе полную картину вашей жизни. Скажите, китайские власти хоть как-то вмешиваются в вашу работу?
– Нет, – ответил Хоффнер. – Они мне очень помогают. Знаете, сейчас пациентов в больнице стало гораздо больше. Да, мне не разрешено покидать пределы города, но это делается для моего же блага. Власти опасаются за мою жизнь. В Тибете, как вы сами убедились, все еще неспокойно.
– Скажите, а изменения, которые внесло правительство, на жизни людей сказались благоприятно?
– Да. Взять, к примеру, снабжение медикаментами. Раньше все, что требовалось для моей работы, привозилось караванами из Индии.
– А теперь?
– А теперь всем необходимым меня обеспечивает полковник Ли. Причем регулярно и без каких-либо проблем. Видите ли, до прихода китайцев народ здесь жил в средневековье. Люди были темные, необразованные. А сейчас наступили такие перемены...
Шавасс едва сдержал улыбку, но то, как доктор понимал оккупацию Тибета, его обеспокоило. Старик явно был на стороне китайцев.
Прежде чем Хоффнер продолжил, Катя поднялась с кресла и с улыбкой произнесла:
– Извините, но я должна вас оставить. Дела по кухне. Вы уж поговорите без меня.
Она вышла из комнаты.
– Замечательная женщина, – посмотрев ей вслед, заметил Шавасс. – Красавица и такая умница.
Хоффнер согласно кивнул.
– Ее отец – русский археолог, – сказал он. – По заданию китайского правительства работал в Пекине на раскопках императорского дворца. До возвращения домой он получил разрешение посетить Лхасу, но по дороге в Тибет скончался. В моем доме Катя появилась через две недели после его похорон. Приехала она в Чангу с караваном.
– И решила здесь остаться?
– Да. Полковник Ли мог бы переправить ее в Ярканд, но тогда у меня сильно прихватило сердце. В течение полугода она ухаживала за мной и в конце концов вернула меня к жизни. С того времени вопрос об ее отъезде даже не обсуждался.
– О, это очень интересный материал для статьи, – сказал Шавасс. – А в целом, надо понимать, жизнью здесь вы довольны?
– Конечно! – воскликнул старик и обвел руками комнату. – У меня есть книги, рояль, больница.
– Вот рояль-то меня больше всего и удивляет, – заметил англичанин. – Странно увидеть его в таком Богом забытом месте. Я слышал, что вы прекрасный пианист.
– Ну, я бы этого не сказал, – возразил Хоффнер. – Но без музыки я чувствовал бы себя сильно обделенным. А этот рояль был доставлен караваном из Индии. Появился он здесь еще до войны. При тусклом свете лампы он не совсем выигрышно смотрится, но уверяю вас, звук у него отменный.
Доктор подошел к музыкальному инструменту, откинул крышку и сел на стоявшую у рояля банкетку. Он взял несколько аккордов из полонеза Шопена и посмотрел на Шавасса.
– Хотите, чтобы я это сыграл? – спросил он.
Шавасс тем временем уже стоял возле камина и прикуривал сигарету.
Выпустив изо рта длинную струю табачного дыма, он произнес по-английски:
– Даже не знаю. А если нечто такое, что могло бы напомнить вам майский вечер в Кембридже?
Шавассу показалось, что все морщинки на лице старика вмиг разгладились. Стало так тихо, что было слышно, как на ветру поскрипывают оконные ставни.
– Я знал, что от вас следует ждать каких-то неожиданностей, – тихо произнес Хоффнер, и тоже по-английски. – Я понял это, как только вас увидел.
– Некоторое время назад вы послали письмо своему старому другу, – напомнил ему Шавасс. – Мое появление можете считать ответом на него.
– Так, значит, Йоро все же удалось бежать из Тибета? – спросил старик.
Шавасс молча кивнул.
– Он сейчас внизу, на кухне, – сказал он. – По придуманной нами легенде он тот самый тибетец, который спас меня от бандитов. Если у вас есть желание, то можете его увидеть.
– Вы что-то сказали про музыкальное произведение, которое напомнит мне майский вечер в Кембридже? – спросил Хоффнер.
Шавасс вновь кивнул.
– Когда-то, много лет назад вы проиграли Эдвину Крейгу. Он и девушка, которая выбрала его вместо вас, сидели в саду, а вы, уйдя в дом, стали играть для них на фортепьяно.
Хоффнер тяжело вздохнул.
– Да, порой мне кажется, что это было тысячу лет назад. Но я все еще помню влажный запах цветущей сирени. Я даже помню, что я для них исполнял.
Проведя пальцами по клавишам рояля, он заиграл «Лунный свет» Дебюсси. Шавасс тотчас помотал головой.
– Нет, доктор, не то, – сказал он. – Тогда вы играли «Лунную сонату».
Хоффнер развернулся и внимательно посмотрел на англичанина. Он долго изучал его лицо, а потом расплылся в улыбке. Поднявшись с банкетки, старик подошел к Шавассу и, взяв его за руку, взволнованно произнес:
– Мой дорогой мальчик, вы не представляете, как я рад вас видеть.
Они отошли от рояля и сели у камина. Хоффнер подвинул свое кресло и головой прижался к голове Шавасса.
– Расскажите же мне, как там мой старый приятель Эдвин Крейг, – попросил он.
– На здоровье не жалуется, – сообщил Шавасс. – Очень хочет вас увидеть. Вот поэтому я к вам и приехал.
– Меня увидеть? – переспросил доктор, и тут на его лице появилось скептическое выражение. – Но это же невозможно. Китайцы меня ни за что отсюда не выпустят.
– Об этом пока не беспокойтесь, – сказал Шавасс. – Это моя забота. Скажите, доктор, вы решитесь бежать со мной?
Спрашиваю это потому, что из начального нашего разговора я понял, что вы одобряете все, что тут делают китайцы.
Хоффнер хмыкнул.
– А что я должен был сказать корреспонденту советской «Правды»? – спросил он. – То, что полковник Ли хорошо ко мне относится, отрицать не могу. Он делает все, от него зависящее, чтобы обеспечить нашу больницу необходимыми медикаментами и аппаратурой.
– Для ярого коммуниста полковник выглядит слишком большим филантропом, – заметил Шавасс.
– Здесь все очень просто, – улыбнувшись, ответил Хоффнер. – Дело в том, что я в Тибете уже давно, люди узнали меня и прониклись ко мне доверием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19