Он ходил взад-вперед и постукивал резиновыми сапогами по замерзшей земле.
Шавасс подумал о Курбском. Он вспомнил все, что сказал ему русский журналист, его добродушный смех и искрящиеся серые глаза. Курбский был ему очень симпатичен. В иных обстоятельствах они могли бы стать друзьями.
Дремота затуманила мысли Шавасса, и он заснул. Проснулся только через час. Зубы его отбивали чечетку, а лицо покрылось крупными каплями пота. Курбский, подойдя к нему с чашкой в руке, опустился на колени.
Шавасс сделал попытку подняться, но русский снова уложил его.
– Не надо так волноваться, – сказал Курбский. – С вами ничего серьезного не приключилось. У вас высотная болезнь, и ничего больше. Примите таблетку, и вам сразу станет легче.
Англичанин дрожащими пальцами взял у него таблетку, положил ее в рот и, прильнув губами к чашке, которую поднес ему Курбский, запил лекарство холодным кофе.
Затем Шавасс убрал руки в спальный мешок и вяло улыбнулся.
– У меня такое состояние, как при малярии, – сказал он.
– Утром вы почувствуете себя гораздо лучше, – пообещал русский и, поднявшись с колен, вышел из палатки.
Шавасс остался один. Он смотрел в темноту и думал о том, что каждый день человек узнает для себя что-то новое. Последним русским, с которым он общался, оказался сотрудник СМЕРШа. Их встреча произошла незадолго до того, как Хрущев упразднил эту зловещую организацию. Шавасс никак не мог поверить в то, что Курбский и тот чекист – представители одной и той же страны.
Наконец он закрыл глаза. Что бы ни содержала таблетка, которую дал ему русский, она сотворила с Шавассом чудо: головная боль прошла, а по телу начала разливаться приятная теплота. Он натянул на голову капюшон спального мешка и почти сразу же заснул.
* * *
По утру небо окрасилось в невероятно яркий синий цвет. Шавасс стоял возле джипа и наблюдал за сворачивавшими палатку солдатами. Он чувствовал себя совершенно измотанным и лет на десять старше.
Даже Курбский и тот выглядел совсем иначе. Глаза его были серьезными, а на лице, словно после бессонной ночи, лежала печать усталости. Закончив сборы, Курбский рукой указал пленнику на джип. Англичанин залез в машину и расположился на заднем сиденье прямо под пулеметом.
Они ехали по промерзшей дороге. Справа и слева от нее желтела прихваченная инеем трава.
Через полчаса их джип выбрался на гладкое шоссе, проложенное властями в 1957 году. В то время как раз начались волнения среди племени хамбасов, и китайцам для продвижения военной техники срочно потребовалась скоростная трасса.
– Вот и этих мест коснулась цивилизация, – глядя на дорогу, заметил Курбский.
– Это как посмотреть, – возразил ему Шавасс. – Не забывайте, что построена она на костях тибетцев.
Курбский сразу же помрачнел. Он что-то прокричал по-китайски управлявшему машиной солдату, и тот, круто повернув руль, съехал с пустынного шоссе.
Теперь они вновь поехали по целине.
Шавасс, поняв, что русский не хочет с ним разговаривать, откинулся на спинку сиденья и стал обозревать окрестности. В стороне от них к голубому небу уходило плато Аксай-Чин, а впереди лежала бескрайняя равнина.
Когда под колесами джипа зашуршал гравий, водитель прибавил газу.
Резкий холодный ветер, подувший Шавассу в лицо, вернул его к реальности. Доехав до места, от которого начинался пологий склон, китаец за рулем джипа сбросил скорость.
В долине, в которую они спускались, Шавасс увидел монастырь, и сердце его учащенно забилось. В душе его затеплилась надежда.
– Вы что, намерены там остановиться? – скрывая охватившее его волнение, спросил Шавасс.
Курбский кивнул.
– А почему бы и нет? – сказал он. – Я собираю материалы о буддизме, а этот монастырь – один из немногих действующих в этом районе. Так что не беда, приедем в Чангу на пару часов позже.
Шавасс от радости чуть было не вскрикнул: монастырь, в который они ехали, мог быть только Йалунг-Гомпа, а он, как сказал Йоро, основная база всего тибетского сопротивления. «Вот уж куда бы не стоило соваться китайцам», – подумал он. Англичанин понимал, что может ждать их в монастыре, и, как ни странно, жалел Курбского.
Ламаистский монастырь, приютившийся у подножия скалы, представлял собой несколько обнесенных высокой стеной строений. На его территорию можно было попасть только через огромные ворота. В этот час они были открыты.
Возле монастырских стен паслись стада яков и маленьких тибетских лошадей, а на берегу протекавшей рядом речки стояли палатки пастухов.
Дым костров, гонимый ветром по долине, дополнял картину сельской идиллии. Его щекотавший ноздри запах напомнил Шавассу детство.
Толпа из нескольких десятков человек в овечьих шубах стояла у ворот монастыря. Неожиданно раздался глухой звук, отозвавшийся в ущелье долгим эхом.
– Смотрите! – восторженно воскликнул Курбский. – Вон туда, на крышу самого высокого строения. Видите, монах дует в радонг? Звук его слышен от монастыря на расстоянии нескольких миль!
Услышав шум работающего двигателя, люди, стоявшие у ворот, как один, развернулись и уставились на джип. В основном это были скотоводы. У многих из них из-за пояса торчали широкие ножи. Заметив их недружелюбные взгляды, китаец, сидевший рядом с Шавассом, поспешно развернул пулемет и проверил магазинную коробку. Водитель, направив джип к воротам, сбросил скорость. Толпа, уступая машине дорогу, тут же расступилась.
Увидев, что происходит во дворе монастыря, Шавасс обо всем позабыл: удивительное зрелище полностью завладело его вниманием.
Группа лам, одетых в яркие национальные костюмы, исполняла религиозный танец. В страшных масках демонов и разноцветных шелковых одеяниях, от которых рябило в глазах, они, выделывая замысловатые па и размахивая над головой огромными мечами, плавно кружили по двору.
– Вот это удача! – радостно воскликнул Курбский. – Такого я еще не видывал. Впрочем, мало кто из иностранцев видел такое зрелище. Я слышал, что этот обряд называется «Низвержение властителя ада».
Он открыл свой рюкзак и, достав из него фотоаппарат, с бешеной скоростью начал делать снимки. Шавасс же, затаив дыхание, сидел в джипе и с волнением ждал, что будет дальше. Неожиданно он вновь почувствовал легкую тошноту.
Танец демонов начал убыстряться. Они уже кружились так, что человеческие кости, висевшие на их поясах в виде передника, приняли горизонтальное положение. Звуки, издаваемые монахами, дувшими в раковины, и треск барабанов становились все громче и громче. Солдат, сидевший за пулеметом, подался вперед и от удивления открыл рот.
А танцующие демоны тем временем постепенно окружали джип. Они подходили к машине китайцев все ближе и ближе. Как только их круг сомкнулся, толпа тибетцев, стоявших у ворот, хлынула на территорию монастыря. Однако ни русский журналист, ни солдаты этого не заметили.
Когда в фотоаппарате кончилась пленка, Курбский чертыхнулся и, вставив новую, продолжил съемку.
А Шавасс, не отрывая глаз, наблюдал за переодетым монахом, который явно был главным персонажем религиозного спектакля. На нем был ярко-красный шелковый халат и такого же цвета маска с белым конским хвостом. Вращаясь, он размахивал над своей головой поблескивающим сталью мечом.
Приблизившись к джипу, танцор завел руку назад и хлестко ударил мечом по голове пулеметчика. Китаец обмяк и, привалившись к Шавассу, уронил на грудь голову.
Весь мир, как показалось изумленному англичанину, замер. И тут толпа тибетцев бросилась к джипу. Монах, нанесший удар китайскому пулеметчику, сдернул с головы маску, и Шавасс увидел суровое лицо Йоро.
Подбежавшие тибетцы схватили визжавшего водителя и вытащили его из джипа. Курбский, прижав к груди фотоаппарат, в оцепенении застыл. Глазами полными отчаяния он посмотрел на Шавасса, но тут же был схвачен и сброшен на землю.
Испачканный кровью и пылью, он сумел подняться на колени, но набежавшая толпа снова свалила его.
Шавасс ползком вылез из джипа и, раскрыв в немом крике рот, бросился на помощь Курбскому. Пытаясь пробиться сквозь живую стену людей, он ударил кулаком по оскалившему гнилые зубы тибетцу и тут же получил ответный удар по голове. От страшной боли он потерял сознание и упал.
Глава 6
Шавасс медленно открыл глаза. Несколько секунд разум его оставался затуманенным. Он приподнялся на одном локте, и его охватила паника.
Англичанин лежал на узкой кровати в углу комнаты без окон. С потолка от мерцающей пламенем подвешенной на цепях масляной лампы струился слабый свет, а со стен, завешенных старинными коврами, на Шавасса смотрели буддийские божества и демоны.
Шавасс закрыл глаза и тут же услышал низкий монотонный голос. Он снова открыл глаза и увидел в нескольких футах от себя сидевшего на полу старого монаха. Монах молился, перебирая пальцами одной руки бусинки четок.
Услышав, что Шавасс зашевелился, старик поднялся с пола и подошел к англичанину. Монах казался невероятно старым. Пергаментно-желтая кожа на его лице была испещрена тысячами морщинок. Неожиданно он улыбнулся и, откинув ковер, за которым скрывалась дверь с низким арочным сводом, вышел из комнаты.
Головная боль уже не мучила Шавасса, вновь вернулось ощущение бодрости. Отбросив овечью шкуру, он свесил с кровати ноги и встал на пол. В этот момент ковер откинулся от стены и в комнату вошел улыбающийся Йоро.
Одет он был так же, как и в самолете: в длинную коричневую рубаху и овечью шубу. Теперь молодой тибетец выглядел совсем по-другому, чем в костюме Властителя ада.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– С учетом того, что со мной произошло, совсем неплохо, – ответил Шавасс. – И зачем я только полез драться? Наверное, потому, что меня всего трясло.
– У вас была высотная болезнь. Человек, страдающий ею, ведет себя непредсказуемо. Пока вы спали, настоятель монастыря над вами «поколдовал».
– Отличный спектакль вы разыграли, – восхищенно произнес англичанин.
Йоро смущенно пожал плечами:
– А что было делать? У китайцев же был пулемет. Так что нам пришлось осторожничать. Рад, что моя задумка сработала. А мне, чтобы вас опередить, до монастыря пришлось идти всю ночь. Я знал, что вас обязательно повезут в Чангу. А это значит – мимо монастыря.
– Что с русским? – спросил Шавасс. – Его убили?
Йоро в ответ кивнул.
– Естественно, – сказал он. – Для нас русские и китайцы – одно и то же. Это две стороны одной медали. А вот ваш «вальтер». Я нашел его в кармане русского.
Шавасс печально вздохнул: ему было жаль Курбского.
– Что ни говорите, а он все же был хорошим человеком.
– Но только не для меня, – заметил тибетец. – То, что сейчас происходит в Тибете, – это война, а этот русский мне враг. В любом случае спасти его от разъяренной толпы я бы все равно не смог. Был занят тем, что спасал вас.
– Спасибо, – поблагодарил его Шавасс.
– Не стоит благодарностей, – помотал головой тибетец. – Я просто возвращал вам долг. Если бы не вы, то там, у озера, я бы погиб.
– Кстати, вы оружие нашли? – спросил Шавасс. – Оно лежало в джипе.
Йоро в ответ кивнул.
– В соседней комнате его уже собирают, – сообщил он. – Может быть, пройдем туда и посмотрим? Там тепло. Можем попить чаю. Он, правда, тибетский, но вам самое время привыкать к нему.
Тибетец отодвинул ковер и вышел в дверь. Англичанин последовал за ним.
Комната, в которую они вошли, оказалась намного просторнее. Потолок, высоко под которым располагались узкие оконца, покрывала грубая штукатурка. За большим деревянным столом трое тибетцев протирали огнестрельное оружие. Делали они это вполне профессионально.
– Сразу видно, что оружие им не в диковину, – заметил Шавасс.
– Да, наши парни все схватывают на лету, – сказал Йоро. – Правда, китайцы об этом пока не знают.
Он подошел к большой печи, топившейся кизяком, бросил в стоявший на ней котел плитку прессованного чая, а затем кусок сливочного масла и щепотку соли.
– Как я понимаю, курево у вас не водится, – сказал Шавасс.
Йоро кивнул на стол:
– Наш парень проверил карманы русского и все, что в них было, принес сюда. Так что три или четыре пачки сигарет для вас найдется.
Англичанин подошел к столу и бросил взгляд на то, что осталось от русского корреспондента: бумажник, документы, бумаги и три пачки сигарет.
Закурив, он взял со стола бумажник, документы на имя Курбского и сел на стоявшую возле печки деревянную скамью.
В бумажнике Шавасс обнаружил пачку китайских юаней, пару писем, очевидно пришедших из России, и членский билет московского пресс-клуба. Как ни странно, но ни одной, хотя бы маленькой, фотографии жены Курбского или его детей в бумажнике не было. Убедившись в этом, Шавасс испытал некое облегчение. Затем он занялся документами.
Среди них англичанин обнаружил обычную визу и специальное разрешение на посещение Тибета, на котором стояла дата прибытия Курбского в Пекин и подпись военного коменданта Лхасы. Документы были испачканы кровью и сильно исколоты ножами тибетцев. Однако фотография на удостоверении русского каким-то чудом уцелела.
Шавасс, не отводя глаз от документов убитого, задумался. Сообщив, что чай готов, Йоро протянул англичанину металлическую кружку. Шавасс взял ее и, продолжая думать о своем, машинально выпил горячий напиток.
– Ну как? – улыбаясь, спросил его тибетец. – Я имею в виду чай. Понравился?
Шавасс посмотрел на пустую кружку, нахмурился, а потом улыбнулся.
– Даже не заметил, как я его выпил, – ответил он. – В таком случае налейте мне еще.
Тибетский чай оказался на удивление бодрящим, и после второй чашки Шавасс ощутил прилив сил.
– Чангу отсюда далеко? – закурив вторую сигарету, спросил он.
– Милях в девяноста, – ответил Йоро. – Это два дня езды на лошадях.
– А если воспользоваться джипом?
– Это невозможно. В Чангу размещено не менее двухсот китайских солдат, регулярно патрулирующих его окрестности. Так что если поедем на джипе, то на подъезде к городу нас непременно схватят.
– Почему? На машине китайцев мы сможем въехать прямо в Чангу.
Йоро удивленно посмотрел на англичанина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19