Сборный оркестр наигрывал резвый мотивчик, под который лихо отплясывала почти вся маленькая община. По одежде на пиратов они не походили. Черный нос Маджа работал на всю катушку.
– И стряпня у них не пиратская. Чудно пахнет! Знаешь что? – Он оглянулся на друга. – Я совершенно уверен, что мы попали не по адресу.
Это не корсары.
– Оно, конечно, так – мы не корсары. А вот как насчет вас?
Джон-Том резко обернулся и увидел, что на них, свесившись из окна хижины, смотрит молодая ондатра. В углу рта ее дымилась трубка из кукурузного початка, а на голове была повязана желтая косынка в горошек.
– Эгей, народ! – крикнула она.
Пляска прервалась, музыка смолкла, и танцующие обернулись на крик.
– Верно, не стоит злоупотреблять гостеприимством, которого нам никто не предлагал. – Мадж рванулся обратно, но Джон-Том удержал его.
Выдр вывернулся и зашипел:
– Приятель, ты что?! Чего ждешь? Бегом к лодке, пока не поздно!
– И что дальше? Вслепую плыть вдоль берега, пока не наткнемся на острую корягу? Может, местные жители укажут нам путь.
– Угу, укажут нам путь в котел, – заворчал стоявший на своем Мадж.
Тут перед ними предстали лис, несколько белок и сонно помаргивающий дикобраз. Хотя потрепанный наряд лиса не отличался ни дорогими тканями, ни изысканным покроем, зато был чистым и вполне опрятным.
Однако Джон-Том заметил и висевший в ножнах на поясе длинный разделочный нож. Одна из белок подошла к Маджу нос к носу и с интересом принюхалась. Тот отпрянул.
– Эй, милка, без фамильярностей! Нас даже не познакомили.
– Не обольщайся, водяная крыса. Я замужем. – Белка оглянулась на лиса. – Пахнет чистенько, кровь они не лили – то бишь, в последнее время.
– Вы не пираты, – заметил Джон-Том.
Лис и белка переглянулись и расхохотались. Дикобраз хрипло заухал.
– Мы – пираты?! – выговорил наконец лис. – Мы рыбаки, краболовы, болотный народец. А вы кто такие? – Чтобы оглядеть Джон-Тома, ему пришлось отойти: ростом лис был не выше Маджа. – Большой человек, впервые вижу большого. Пираты, говорите. Голодны?
Мысль о горячем ужине преодолела прежние опасения Маджа, а заодно и все последующие.
– Раз уж ты помянул об этом, приятель, так я сжую толику рыбки с чайком.
– Добро! – И лис гаркнул через плечо:
– Валяй музыку! Приготовьте стол. – Он ухмыльнулся Джон-Тому, продемонстрировав острые зубы. – Все одно пора есть, тем паче в компании.
Положив лапу на руку высокого человека, лис повел его к выстреливающему снопы искр костру.
– Вай, Пордж, чего перестал играть?
Сидевший перед оркестриком музыкант-полевка во все глаза смотрел на Джон-Тома.
– Вай, сам не разумею.
Музыкант вновь поднес ко рту двухрядную губную гармонику. Остальные подхватили мелодию, и несколько пар принялись лихо отплясывать, но большая часть жителей потянулась к ломившимся от яств грубо сколоченным столам. Блюда пестрели красными и желтыми тонами, но был ли это естественный цвет пищи, или его придали какие-то специи, Джон-Том определить не смог. Впрочем, его это и не волновало, особенно после сухого пайка, которым пришлось целый день довольствоваться в зодиаке.
Зато не надо было бояться отравления: еда подавалась в общих горшках, кастрюлях и жаровнях. Джон-Том и Мадж вместе с местными жителями стали накладывать яства в миски.
– Так откудова ж вы, забавная парочка? – поинтересовался лис.
– С севера, – ответил Джон-Том. Кто-то плюхнул ему в миску полный половник овощного рагу и мяса. Он оглянулся и плюхнулся на колоду, которая могла сойти за табурет. – С севера. Здесь – проездом.
Ни вилки, ни ложки никто не предложил, так что есть пришлось руками. После первого же куска глаза Джон-Тома полезли на лоб, и он, схватив стоявший поблизости большой кувшин с холодной водой, одним махом опорожнил его на треть, не теряя времени на поиски стакана.
– Кушай понемножку, – посоветовала белка.
Джон-Том кивнул и стал есть осторожно, завистливо поглядывая на Маджа, поглощавшего огнедышащую снедь в грандиозных количествах.
Заметив его взгляд, выдр подошел и присел на землю рядом с колодой.
– Любопытно, что это за народ и откуда они тут? – Он обвел широким жестом деревню, костер и пирующих. – Готовят здесь офигенно, что и говорить!
– Значит, считаете нас пиратами? – Лис присел по другую сторону от Джон-Тома. – Ужасно забавно, человек. Для чего тебе пираты? Народ обычно предпочитает не встречаться с ними.
Рот совершенно онемел от непрерывного потока перца и прочих специй, и говорить было трудно. Все пространство от губ до носоглотки было заполнено искрометным сочетанием еды и питья, чем-то напоминающим карбонизированный скипидар. Джон-Том сделал усилие и сумел выдавить:
– Вчера ночью они атаковали корабль, на котором плыли мы с другом, и скрылись с его нареченной.
– Теперь ясно, – серьезно кивнул лис. – Скверный поступок. Взять чуток деньжат и товару – это дело; а насчет того, чтоб воровать людей, мы несогласные.
– А вы, случаем, не знаете стоянку этих головорезов, а? Нас уверяли, она где-то здесь.
На мгновение Джон-Тому показалось, что в глазах лиса мелькнуло странное выражение. Тот оперся локтем о землю и поглядел на заплечный мешок Джон-Тома.
– Вай, первый раз вижу такой инструмент. Курьезная штуковина.
Музыкант? Может, выдашь народу чуток музыки? Кто знает, глядишь – и растрясешь чью-нибудь память!
Лис подмигнул.
– Разумеется, с удовольствием, – улыбнулся Джон-Том в ответ.
– Тока осторожно. – Мадж отставил миску. – А то еще распугаешь всех по лесам.
Джон-Том ответил ему укоризненным взором и направился к оркестрику у костра. Музыканты с любопытством поглядывали на суар. Решив не ошарашивать хозяев незнакомыми мелодиями, Джон-Том стал прислушиваться к местной музыке, чтобы настроиться на соответствующий лад. Это оказалось нетрудно: ритмы были просты, мелодии незамысловаты. В подходящий момент он заиграл, позволив ритму вести себя. Все быстрее перебирая струны, юноша и сам безумно наслаждался своей игрой, чуть ли не жалея, что держит суар, а не обычную гитару.
Будь дуара в порядке, к музыке можно было бы добавить малую толику магии, но и одной мелодии было более чем достаточно. Пирующие бросили еду, чтобы затанцевать, кружась и прыгая вокруг костра. А одна цапля выкинула такое коленце, что Джон-Том покатывался со смеху добрых полчаса.
Но несмотря на все его попытки влиться в оркестр и стать его частью, что-то не получалось. На суаре нельзя было играть по-другому, как поступали в сходных ситуациях гитаристы. И тут, будто по заказу, Джон-Том нашел то, чего не хватало. У отбивающей чечетку черепахи он отобрал инструмент, являвший собой нечто среднее между пилой и сырорезкой, но не такой острый, как они. Воспользовавшись им вместо смычка, юноша сумел заставить суар звучать почти как деревенскую скрипку.
Танцы и пение не затихли, даже когда подрались ондатра и пьяный мангуст. Потасовка только подхлестнула музыкантов, и они заиграли быстрее.
Веселье потихоньку выдыхалось, пары одна за другой разбредались в лес и по хижинам. Вскоре играли лишь черепаха да Джон-Том, но и они по взаимному согласию одновременно остановились. Пора было расходиться на ночлег. Джон-Том не чуял под собой ног от усталости, зато душа у него пела – играть так же приятно, как и творить чудеса, особенно перед отзывчивыми слушателями.
Благодарный лис проводил гостей в пустующую хижину.
– Ну, приятель, давай теперь о пиратах.
Но лис пропустил требование выдра мимо ушей.
– Вас накормили вволю?
– Ага, от пуза, но…
– Добро! Видите ли, к утру оголодаете. Может, среди ночи нежданно скоропостижно избавитесь от ужина. Болото такое. – Он хихикнул. – Остерегайтесь аллигаторов и змей, а то можете лишиться не только ужина.
Посмеиваясь себе под нос, лис побрел обратно на площадь. Джон-Том обратил внимание, что он слегка колченог. Две мыши выгребали угли из костра.
Улегшись, Джон-Том обнаружил, что постель не только мягкая, но и довольно длинная и почти вмещает его долговязое тело.
Мадж присел на краешек соседней койки.
– Ну, ты понял что-нибудь?
– Фиг его знает, приятель, – задумчиво ответил выдр. – Довольно дружелюбны. Впервые вижу такое по-приятельски настроенное сборище.
Впервые вижу, чтоб такая толпа побросала все дела и ринулась развлекаться с чужаками.
– А еще я впервые вижу типов, из которых прямой ответ клещами не вытянешь.
– Можа, они чересчур развеселились, парень?
– Не исключено. А может, они не говорят о пиратах, потому что это не к добру. Вполне резонно, если мерзавцы, которых мы разыскиваем, во множестве шастают здесь. Узнаем об этом утром, если сумеем загнать в угол одного из этих жизнерадостных парнишек и привязать его к обеденному столу.
– А до той поры постараемся выспаться.
Джон-Том пробудился от прикосновения к плечу чьей-то лапы. Не слышно было ничего, кроме гвалта ночных тварей на болоте, зато в темноте виднелся склонившийся над ним мохнатый силуэт.
– Мадж? – с трудом разлепляя веки, пробормотал Джон-Том.
– Нет. Тихо, человек.
Силуэт повернулся и подкрался к постели выдра.
– Не беспокойся насчет меня, незнакомец, – услышал Джон-Том шепот своего друга. – Я проснулся, как тока ты ступил на помост.
– Вижу.
Посетитель, несомненно, видел также и отблеск луны на лезвии ножа выдра.
– Для завтрака рановато, а для пожелания сладких снов чуток поздновато. Чего надо?
– Помочь вам. Я слушал во время танцев, разговоров и всей этой чуши собачьей и услышал все до последнего. Пришел сказать вам.
Джон-Том сел. Глаза его привыкли к темноте, и теперь он видел, что ночной гость ростом и осанкой напоминает Маджа. На первый взгляд казалось, что незнакомец надел маску, чтобы изменить внешность, но затем Джон-Том сообразил, что это естественная раскраска.
– Звать меня Перестраховщик. – Во время разговора енот то и дело поглядывал в окно. – Я слышал большую часть ваших речей с лисом и прочими. Ты ищешь свою суженую.
– Во всяком случае, любимую.
– Дело как раз в любви.
На Перестраховщике был жилет и короткие штаны с дыркой сзади для пушистого серого хвоста.
– Лис сказал нам, что обсудит проблему Маджа утром, – сообщил Джон-Том и тут же увидел, как прищурились темные глаза.
– Лис говорит что угодно, лишь бы уйти от темы.
– Вы знаете что-то о пиратах?
– Еще бы об них не знать! Мы продаем им продукты и прочее, а порой двое-трое из наших помогают с работами по кораблю. Они бросают якорь чуть к югу.
– Мы просто не доплыли, – пробормотал Джон-Том себе под нос.
– Вы снабжаете их – и что с этого имеете?
– Деньги, товар. – Енот пожал плечами. – Ни то ни другое не заработано честным трудом, уж будьте покойны. Наша деревня тут отрезана от мира. Иметь с ними дело страшно выгодно, и никто не спрашивает, чем они платят.
Он возмущенно сплюнул.
– Но ты-то не таков? – Сна у Джон-Тома не осталось ни в одном глазу.
– Меня мутит от ихних грязных делишек, но Перестраховщика никто не слушает. Народ слушает лиса, который говорит, что ежели мы не продадим им продукты, то золото получит соседняя деревня или еще какая.
Говорит, мы никому не пускаем кровь. А мне сдается, ежели берешь деньги, то берешь и кровь, что их запятнала, уж будьте покойны. Когда тебе платят шелковым платьем или сапогами, а на них пятна, то соображаешь, что это не по вине портного или сапожника. Вы понимаете, о чем я?
– Мы понимаем, о чем ты, приятель. – Мадж приподнял нож.
– Может, они отвезли твою даму куда-то еще и торгуют ею за золото?
Только не тут. Болотный народец не промышляет живым товаром. Это по части других.
– Зачем ты нам все это говоришь? – Джон-Том торопливо одевался.
– Я спросил себя: «Перестраховщик, твои слова чего-нибудь стоят, или из тебя просто прет болотный газ?» Так что решил прийти и помочь вам, парни, потому что ваша потеря дороже золота. Не знаю, может, нас и убьют нынче ночью, но я могу свести вас к стоянке пиратов. Помогу, чем могу.
– Чертовски любезно. Только покажи, где они, а мы с Маджем сделаем остальное. Незачем тебе лезть в чужую драку и рисковать своей жизнью.
– Я? Мне жить-то незачем, – печально ответил Перестраховщик. – Два года тому назад по болоту пронесся великий шторм. Огромная волна накатила с самого моря прямиком на деревню. Большая часть наших знала, что она идет; забрались на деревья, потом спустились и починили дома.
– Он внезапно охрип. – Моя подружка и двое детенышей собирали устриц.
Не поспели назад, а я не поспел предупредить их. Устриц смыло, жену и детишек смыло…
Голос енота прервался, он шумно сглотнул. В хижине наступила мертвая тишина.
– Так вот что заставляет тебя помочь нам? – наконец пробормотал Мадж.
– Вот почему я понимаю твои чувства. Моих любимых отнял шторм, твою – пираты. Со штормом ничего не поделаешь, но с пиратами можно. Так не волнуйтесь же за старика Перестраховщика, слышите вы?
– Мы слышим.
Джон-Том обдумывал его слова. Можно ли верить еноту и полностью на него положиться? Быть может, история гибели семьи была придумана, чтобы втереться в доверие? Маджу в голову пришло то же самое.
– Без обид, приятель, но откуда нам знать, что эта трагедия не была у тебя заготовлена заранее? Откуда нам знать, что ты не планируешь продать пиратам кой-чего помимо корюшки и корицы?
– Пожалуйста, ищите их сами.
Перестраховщик сделал шаг к двери, но Мадж его остановил.
– Полегче, шеф. Посуди сам, что мы должны думать?
Енот заколебался, переводя взгляд с выдра на человека.
– Ладно. На сей раз забуду, что вы говорили этакое. Скажете снова – ищи-свищи меня.
Он вывел их задами. Деревня затихла, отсыпаясь после вчерашнего кутежа.
– Теперь быстрей вперед. Я слыхал про вашу лодку.
– Что за спешка? Уклончивые ответы вовсе не означают, что нам хотят помешать.
– Как знать, как знать. Болотный народец таков – сегодня задает тебе пир горой, завтра закапывает тебя в ил. Лис и прочие наживаются на пиратах на славу, а вы забираетесь в ихний лагерь, крадете добычу и ставите под угрозу такое житье. Так что лучше без шума.
– Точь-в-точь мои мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35