Логика советовала попробовать бежать, пока он находится поблизости от моря. А вдруг его новый владелец не окажется купцом из Квега, путешественником из Вольных городов, а то и дворянином из Королевства? Будет еще хуже, если его увезут вглубь Империи. Боуррик не хотел позволять судьбе делать выбор.У него уже был план. Загвоздка только в одном — необходимо заручиться поддержкой других пленников. Если можно будет организовать продолжительные беспорядки, тогда он успеет перемахнуть через ограду и укрыться в городе.— Псст!Боуррик обернулся, чтобы посмотреть, откуда идет такой странный звук.— Псст! Сюда, молодой дворянин, — Боуррик взглянул сквозь перекладины изгороди и внизу, в негустой тени, увидел тощую фигурку.За подпоркой крыши прятался мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Если бы он двинулся в любую сторону хоть на пару дюймов, стража немедленно заметила бы его.Боуррик огляделся и увидел, что стражники собрались и разговаривают у угла загона.— Что? — шепотом спросил Боуррик.— Если вы, благородный господин, на минутку отвлечете внимание стражников, я буду очень вам обязан, — услышал он ответный шепот.— Зачем? — спросил Боуррик.— Мне очень надо, господин.Считая, что никакого вреда не будет, разве что достанется еще один тумак, Боуррик кивнул. Подойдя поближе к стражникам, он крикнул:— Эй! А поесть когда дадут?Оба стражника прищурились, а потом один фыркнул и, просунув древко копья между балками ограды, попытался ударить Боуррика. Тот отскочил.— Простите, — сказал он и, посмеиваясь, отошел.Его подергали за рукав. Принц обернулся и увидел перед собой мальчика.— Что ты здесь делаешь?— Как что, господин? — вопросительно посмотрел на него мальчик.— Я думал, ты хочешь убежать… — хриплым шепотом ответил Боуррик.Мальчик рассмеялся.— Нет, благородный господин. Мне нужно было, чтобы вы отвлекли стражу, а я бы в это время пробрался в загон.Боуррик возвел глаза к небу:— Две сотни рабов, не переставая, думают о том, как бы отсюда выбраться, а мне довелось встретить единственного человека, которому захотелось попасть сюда!Мальчик проследил за направлением взгляда Боуррика и спросил:— Какому божеству молится господин?— Всем сразу. Но в чем же дело?Мальчик взял Боуррика за локоть и повел его на середину загона, где стражники не могли ничего услышать.— В моей жизни появились некоторые сложности, господин мой.— А почему ты называешь меня «господином»?Лицо мальчика озарилось улыбкой, и Боуррик пригляделся к нему. Круглые румяные щеки на загорелом лице; глаза превратились в щелки — кажется, они были совсем черными. Из-под шапки, которая была на несколько размеров больше, чем нужно, торчали неровно обрезанные черные вихры. Мальчик едва заметно поклонился.— Для такого низкорожденного, как я, все люди — господа и все заслуживают почтения. Даже эти свиньи стражники.Боуррик не мог не улыбнуться.— Ну, скажи же мне, почему ты решил присоединится к нашей несчастной компании?Мальчик уселся на землю и знаком пригласил Боуррика сделать то же самое.— Зовут меня Сули Абдул, молодой господин. Я нищий. И я, как ни стыдно мне в этом признаться, нахожусь под угрозой наказания от Совета Трех. Ты знаешь о Совете? — Боуррик кивнул. — Тогда ты должен знать, что его гнев опасен, а руки длинны. Я заметил старого купца, который прилег отдохнуть на полуденном солнце. Из его дырявого кошелька высыпалось несколько монеток. Если бы я дождался, пока он проснется и, не обнаружив пропажу, уйдет, тогда я бы мог подобрать их с земли, и никто бы обо мне плохо не подумал. Не доверяя богам, я решил собрать деньги, пока он дремлет. Но Госпожа Судьба распорядилась так, что он проснулся в самый худший момент и закричал: «Вор!», да так громко, что все кругом услышали. Кто-то меня узнал, назвал по имени, и за мной погнались. Теперь по приказу Совета Трех меня преследуют, чтобы наказать. Где же еще прятаться, как не среди тех, кто уже стал рабом?Боуррик помолчал, не зная, что сказать. Потом он спросил:— Скажи-ка, а что ты будешь делать через девять дней, когда нас продадут с аукциона?— К тому времени, милостивый господин, меня уже здесь не будет, — со смехом ответил мальчик.— А куда ты пойдешь? — прищурившись, спросил принц.— Снова в город, молодой господин. Мой проступок невелик, а у Совета Трех и без меня забот хватает. Сейчас в губернаторском дворце решаются какие-то важные дела — так, по крайней мере, утверждают слухи на улицах. Приезжают и уезжают имперские посланники и порученцы от Совета. В любом случае через несколько дней те, кто сейчас разыскивает меня, займутся другими делами, и я смогу вернуться к своим занятиям.— Ты можешь выбраться так же легко, как и забрался сюда? — недоверчиво покачал головой Боуррик.Мальчик пожал плечами.— Вероятно. В жизни нет ничего определенного. Надеюсь, что да. А если нет— на то воля богов.Боуррик, взяв попрошайку за рубаху, подтянул поближе к себе.— Ну, мой дружок-философ, тогда давай заключим сделку, — прошептал он. — Я помог тебе войти, а ты теперь поможешь мне выйти.Смуглое лицо мальчика побледнело.— Хозяин, — произнес он, почти не разжимая губ, — для человека, столь же тщедушного, как и я, мы вполне бы могли придумать способ удрать, но ты ростом с могучего воина, а эти наручники сковывают твои движения.— А ты не можешь освободить меня от них?— Как? — испуганно спросил мальчик.— Не знаешь? Что же ты за вор?— Плохой, — горестно покачал головой мальчик. — В Дурбине можно украсть только глупость, поэтому я еще и глупец. Я ничего не умею, и сегодня была моя первая попытка.Боуррик покачал головой.— Неумелый вор — как раз то, что мне нужно. Я и сам бы смог освободиться, если бы было чем открыть наручники. Мне нужен кусок жесткой проволоки вот такой длины. Тонкий гвоздик тоже сойдет, — разведя указательный и большой пальцы на пару дюймов, принц показал требуемую длину.— Попробую, хозяин.— Хорошо, — сказал Боуррик, отпуская мальчишку. В тот миг, когда его отпустили, мальчик рванулся, словно собираясь убежать, но Боуррик, предвидя такой поворот дел, подставил попрошайке подножку. Прежде чем мальчик успел подняться на ноги, принц схватил его за плечо.— Ты привлечешь к нам внимание, — сказал принц, кивком головы указывая на стоявших неподалеку стражников. — Я знаю, что ты хочешь сделать, мальчик. Не пытайся вырваться. Если меня будут через неделю продавать на аукционе, я отправлюсь туда в компании. Дай мне еще хоть один повод позвать стражу, и я так и сделаю. Понял?— Да, хозяин, — прошептал мальчик, запуганный окончательно.— Я тебя насквозь вижу, — произнес Боуррик. — Меня воспитал человек, до которого тебе как блохам в твоей рубашке до тебя. Понял? — Сули кивнул, не желая ничего говорить. — Если ты решишь сбежать от меня или меня предать — на аукцион я отправлюсь вместе с тобой. Тебе ясно?Мальчик кивнул, и Боуррик понял, что теперь он не пытается отделаться от принца, так как действительно поверил, что принц может выдать его страже. Боуррик отпустил Сули, и тот повалился на землю. На этот раз он не пытался убежать, а просто сел на твердо утоптанную землю; его лицо выражало безнадежный ужас.— Отец Милосердия, молю тебя, прости мне мою глупость. Зачем, о зачем ты отдал меня в руки этого безумного господина?Боуррик опустился на одно колено.— Ты можешь принести мне проволочку?— Могу. — Сули поднялся на ноги и поманил Боуррика за собой.Боуррик подошел за ним к стене. Мальчик повернулся к изгороди спиной, чтобы стражники, если вдруг посмотрят в эту сторону, не смогли бы увидеть его лицо. Указав на доски, маленький попрошайка сказал:— Некоторые покоробились. Посмотри внимательно.Боуррик тоже повернулся спиной к стене, но краем глаза продолжал изучать доски. Одна из них выгнулась наружу, немного вытолкнув держащий ее гвоздь. Принц прислонился к этой доске и ощутил, как шляпка гвоздя колет его в плечо.Боуррик неожиданно повернулся и толкнул мальчика на доску. Как только Сули навалился на стену, Боуррик зацепил шляпку гвоздя краем своих наручников.— Ну, молись, чтобы он не согнулся, — прошептал принц. Он дернул, и гвоздь выскочил.Нагнувшись, чтобы поднять свою драгоценную находку, Боуррик быстро огляделся — но никто и внимания не обратил на его странные действия.Юноша легко открыл замок сначала на одном, потом на другом наручнике. Затем, растерев затекшие запястья, снова надел их.— Что ты делаешь? — прошептал попрошайка.— Если стражники увидят меня без наручников, они сразу явятся сюда, чтобы узнать, что случилось. Я просто хотел посмотреть, трудно ли будет их снять. Оказывается, не очень.— Где мог такому научиться сын благородных родителей? — спросил Сули.— У одного из моих наставников, — улыбнулся Боуррик, — детство было весьма… пестрым. Он не всегда учил меня тому, чему полагается учить… — он чуть не сказал «принцев», но вовремя опомнился:— Детей дворян.— А! — сказал мальчик. — Так ты благородного происхождения! Я так и подумал, когда услышал, как ты говоришь.— А как я говорю? — спросил Боуррик.— Ты говоришь, как самые образованные и благородные господа. Да и акцент у тебя, как у самых благородных, даже как у королевской семьи.Боуррик задумался.— Надо будет этим заняться. Если нам придется долго скрываться в городе, я должен притворяться простолюдином.Мальчик выпрямился.— Я могу тебя научить, — посмотрев на наручники, он спросил:— А зачем тебя заковали, сын благородных родителей?— Они думают, что я — волшебник.— Тогда почему тебя не убили? — спросил мальчик, глядя на него широко раскрытыми глазами. — С чародеями управляться очень трудно. Даже самые плохие могут насылать чирьи и бородавки на тех, кто их рассердит.— Я почти убедил их в том, что я — бедный учитель, — улыбнулся Боуррик.— Тогда почему же они не сняли наручники?— Потому что я почти убедил их.— Куда мы пойдем, хозяин? — спросил мальчик.— В порт, я хочу стащить там какую-нибудь лодочку и отправиться на ней в Королевство.— Это отличный план, — кивнул, соглашаясь, мальчик. — Я, молодой господин, стану твоим слугой, а твой отец щедро вознаградит меня за то, что я помог тебе бежать из этого прибежища убийц с темными душами.— Теперь и ты заговорил высоким стилем, а? — рассмеялся Боуррик.Мальчик просиял.— Человек, занимающийся попрошайничеством, должен уметь выбирать слова — только так он заработает себе на жизнь. Если просто просить подаяния — ничего, кроме тумаков, не получишь. Но угрожай им замысловатыми проклятьями, и они одарят тебя. Если я скажу: «Чтобы твоя красавица-жена стала уродиной», какой купец остановится, проходя мимо меня? Но стоит сказать: «Пусть твоя любовница станет похожа на твою жену! И дочери тоже!» — тогда он насыплет мне меди, чтобы только избавиться от проклятия, иначе его дочери вырастут похожим на свою мать, и он не сможет найти для них женихов, и любовница станет похожа на жену, и он потеряет радость в жизни.Боуррик усмехнулся.— Неужели ты можешь насылать такие проклятия, что люди тебя боятся?— Кто знает? — рассмеялся мальчик. — Но кто откажется бросить несколько медяков, чтобы проклятье не исполнилось?Боуррик сел.— Я буду делить с тобой обед — так они называют хлеб и похлебку. Но до того, как начнут пересчитывать рабов для аукциона, я должен бежать отсюда.— Они поднимут тревогу и станут тебя искать.— Именно этого я и хочу, — улыбнулся Боуррик. *** Боуррик съел половину обеда и отдал тарелку мальчику. Сули в один момент проглотил все и вылизал оловянную тарелку, чтобы подобрать оставшиеся крошки.В течение семи дней они делили порцию Боуррика, и, хоть оба не были сыты, все же еды хватало — работорговцы неплохо кормили тех, кого собирались продать на аукционе. Ввалившиеся глаза, выпятившиеся скулы, торчащие ребра сбивают цену, а недолгая сытная кормежка поможет избавиться от этих недостатков.Если кто и заметил необычный способ, каким мальчик присоединился к группе рабов в загоне, виду никто не подал. Рабы в основном молчали, погрузившись в свои мысли, и почти не пытались беседовать друг с другом. Зачем трудиться заводить дружбу с человеком, которого ты, скорее всего, никогда больше не увидишь?— Мы должны бежать до утренней переклички, — произнес Боуррик шепотом, чтобы никто не мог его подслушать.Мальчик кивнул, но сказал:— Я не понимаю. — В течение семи дней он прятался среди рабов, пригибая голову, чтобы его не сосчитали вместе с другими. Может быть, его видели раз или два, но стражники не трудились пересчитывать рабов еще раз, если получалось, что голов больше — они думали, что просто обсчитались. Другое дело, если бы вдруг их оказалось меньше.— Мне надо, чтобы при поисках поднялось как можно больше шума. Но больше всего мне надо, чтобы к аукциону там собралось как можно больше солдат. Понимаешь?— Нет, хозяин.Последнюю неделю Боуррик провел, подробно выспрашивая мальчика обо всем, что касалось города и гильдии работорговцев.— За оградой проходит улица, которая ведет к порту, — сказал Боуррик, и Сули кивнул. — Через несколько минут после побега десятки солдат кинутся в порт и найдут нас прежде, чем мы успеем уплыть в лодке в Квег или куда-нибудь еще, верно? — Мальчик еще раз кивнул. — Никто в здравом уме не рискнет отправиться в пустыню, не так ли?— Конечно.— Значит, мы пойдем в сторону пустыни.— Хозяин! Мы погибнем!— Я же не сказал, что мы уйдем в пустыню, — объяснил Боуррик. — Мы пойдем в ту сторону и поищем место, где можно будет спрятаться.— Но где, хозяин? Между этим местом и пустыней расположены дома богатых горожан, казармы солдат и дом губернатора.Боуррик усмехнулся.— О великие боги, — заговорил мальчик, глаза которого стали круглыми от страха, — хозяин, ты же не хочешь сказать…— Вот именно, — ответил Боуррик. — Там-то они не станут искать двух беглых рабов.— О благородный хозяин, ты, наверное, шутишь, чтобы помучить своего бедного слугу.— Перестань, Сули, — заметил Боуррик, оглядываясь. — Ты подал мне хорошую мысль.— Я, хозяин? Я ничего не говорил о том, чтобы отдаться в руки губернатора.— Нет, но, если бы ты не пытался спрятаться от работорговцев в загоне для рабов, я бы никогда до нее не додумался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42