— закричала она. — Ты хочешь, чтобы мои рабыни считали меня дурой? Почему ты не оставил меня в Магадоре? Там у меня имеются хотя бы друзья и знакомые. Или ты меня привез сюда для того, чтобы я была рабыней твоей новой жены? Этого не будет, Гамон!Ральф почувствовал себя не совсем уверенно.— Ты можешь на следующей неделе снова уехать в Магадор. У меня были особые причины на то, чтобы доставить тебя сюда.— Она знает, кто я? — осведомилась его жена.— Я велел рабыне сказать ей об этом, — ответил Гамон.Гамон в спешном порядке доставил сюда свою первую жену для того, чтобы Джоан наглядно убедилась, в каком положении находится. Этот поступок как нельзя более соответствовал характеру Гамона.— Я пойду теперь к моей даме, — сказал Ральф, обращаясь к Сади, — а потом представлю тебя ей.Он постучал в дверь, которая вела в комнату Джоан, и, не получив ответа, вошел. Джоан сидела у рояля с опущенными на колени руками. В течение всего вечера она испытывала желание заняться музыкой и как раз перед приходом Ральфа подошла к роялю.— Как вы поживаете? — осведомился Ральф.Она ничего не ответила, и Гамон на мгновение застыл на месте, пораженный ее красотой и спокойствием. Будь Джоан менее воспитанной, она бы выразила все свое отвращение к нему. Но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она вообще не обратила на него внимания, словно перед нею стоял слуга, и действие происходило в ее родном доме в Крейзе.— Разве здесь не чудесно? — продолжал он. — Это один из прекраснейших уголков Марокко. Вы могли бы счастливо прожить здесь пару лет. Вы уже видели мою первую жену?Не дожидаясь приглашения, он присел и закурил сигару.— Вы имеете в виду миссис Гамон?Он кивнул головой.Никогда еще ей не случалось видеть Гамона в таком радостном и беззаботном настроении. Казалось, ничто не нарушало его покоя.— Я, очевидно, недостаточно знаю о местных обычаях, — сказала она. — Во всяком случае первая жена, которую мне суждено было увидеть…— Она же является и последней, которую вам суждено видеть, — продолжал он улыбаясь. — Как говорится, браки заключаются на небе, но мимолетные и приятные связи можно заключать и в Марокко. Единственной моей женой на все времена будет леди Джоан Гамон.Слабая улыбка промелькнула на ее лице.— Это звучит ужасно, — откровенно призналась она. Джоан обладала способностью выводить Гамона из себя. Инстинктивно она улавливала наиболее уязвимые его места. Вот и сейчас глаза Гамона вспыхнули огнем, но он быстро овладел собой и попытался улыбнуться.Втайне он восхищался ее спокойствием и сожалел о том, что не может отплатить ей той же монетой.— Разве мавританский обычай предписывает, чтобы девушка принимала фамилию человека, который похитил ее? — холодно осведомилась она. — Вы обязательно должны мне рассказать, как здесь заключаются браки. Я боюсь, что совершенно не знаю местных обычаев.Он направился к ней и сказал:— Послушайте, Джоан, я не хочу жениться на вас по мавританскому закону. Я хочу вступить с вами в христианский брак, и настоящий английский священник обвенчает нас. Я спросил вас, какого вы мнения о моей мавританской жене — в самом деле, что вы можете сказать о ней?Джоан ничего не ответила и тщетно пыталась догадаться, чего он хотел.— Что вы о ней думаете? — снова спросил он ее.— Мне жаль ее. Она была со мной не слишком любезна, но все же мне ее жаль, она внушает мне чувство симпатии.— Так? Так, значит, она вам симпатична? Она несколько полна — у нее слишком полное лицо. В Марокко большинство жен ожидает такая участь, потому что им приходится коротать свою жизнь в гареме. Они лишены свободы, мало двигаются, они день и ночь проводят взаперти. Они вне дома бывают лишь полчаса в день, гуляя под надзором рабынь. Таковы условия жизни арабской женщины. Джоан, могли бы вы примириться с подобной жизнью?Она пристально поглядела на него.— Я ни при каких условиях не хотела бы быть вашей женой.— Вы хотели бы жить, как живут арабские женщины? — повторил он. — Или вы предпочли бы вступить в брак по-европейски, иметь детей, которые унаследовали бы ваше имя и титул своего отца?Она порывисто поднялась со своего места и отошла в другой конец комнаты.— Не будем больше говорить об этом, — сказал Гамон и поднялся с места. — Я хотел бы, чтобы вы приняли Сади Гафиза, одного из моих друзей. Будьте приветливы с ним, но не выражайте ему излишнего внимания.Его тон заставил Джоан насторожиться.— Что это значит? — спросила она.— Он хотел взять в жены мою сестру Лидию, и это ему не удалось. Я бы не хотел, чтобы у него появились какие-нибудь виды на вас.И он удалился, оставив Джоан наедине со своими мыслями. Через несколько мгновений он возвратился в сопровождении Сади.Джоан немедленно сообразила, что этот человек представляет для нее такую же опасность, как и Ральф — быть может, даже большую.Его толстое, лишенное выразительности лицо вызвало в ней отвращение. Глаза Гафиза уставились на нее, словно он смотрел на кусок мяса и приценивался к товару. Она возненавидела его поверхностный лоск, вежливою английскую речь и угодливую улыбку.Сади пробыл у нее недолго — ровно столько, сколько, по его мнению, понадобилось для того, чтобы произвести впечатление на девушку. Если бы он мог прочесть ее мысли, то очень удивился бы: он был настолько уверен в себе, предполагая, что его личность вызывает симпатию.— Какого вы о нем мнения? — спросил Ральф девушку после того, как араб удалился.— У меня еще не составилось мнения о нем, — ответила уклончиво Джоан.— Он хороший друг и опасный враг, — многозначительно сказал Гамон. — Я предпочел бы, чтобы Лидия оказалась благоразумнее. Она обязана мне многим.Джоан подумала, что и он многим обязан Лидии, но она не была склонна вступать с ним в беседу. Вдруг он поднялся и сказал:— Я оставлю вас. Надеюсь, вы сами найдете свою спальню? Желаю вам приятных сновидений.Она ничего не ответила.В дверях он повернулся и с улыбкой обратился к ней:— Христианской женщине живется лучше, чем туземной — запомните это!Она продолжала молчать.— Через два дня вы выйдете замуж, — иронически продолжал он. — Быть может, вы хотите, чтобы я кого-нибудь пригласил на нашу свадьбу?— Вы ведь не осмелитесь пригласить английского священника?— Не осмелюсь? И все же нас обвенчают. Вам суждено встретить в день венчания своего старого знакомого.— Старого знакомого? — изумилась Джоан.— Да. Вы встретите преосвященного мистера Беннокуайта.И с этими словами он покинул комнату. Глава 26. У САДИ ГАФИЗА РАЗЫГРЫВАЕТСЯ АППЕТИТ Сади ожидал Гамона в курительной. Он настолько углубился в свои мысли, что не заметил его появления.Услышав голос Гамона, он испуганно вздрогнул:— Аллах! Как вы меня испугали! Она очень красивая девушка. Правда, она не в нашем вкусе — мы, арабы, любим более полных, но вы, европейцы, предпочитаете худых. Я никогда не мог понять, что вы находите в них хорошего.Но Гамона нелегко было обмануть — он понял, что Джоан произвела на Сади сильное впечатление.— Она вам больше нравится, чем Лидия? — осведомился он невинно, наливая своему гостю стакан виски с содовой.Сади пожал плечами.— В некоторых отношениях ваша Лидия совершенно невозможное существо.И это было дурным предзнаменованием — еще недавно Сади был о Лидии такого лестного мнения, что одно упоминание о ней приводило его в трепет.— Вы собираетесь завтра возвратиться в Танжер? — осведомился Гамон.Сади покачал головой.— Нет, я решил побыть здесь еще несколько дней: чувствую, что перемена обстановки благотворно влияет на меня; за последнее время мне пришлось пережить много волнений.— Но вы ведь обещали доставить сюда Беннокуайта?— Он приедет и без моей помощи. Я приказал одному из моих людей доставить сто сюда. Этот Беннокуайт явится куда угодно, лишь бы ему заплатили.— Вы что-нибудь знаете о нем?— Мне случалось встречаться с ним. Он — одна из наиболее любопытных фигур Танжера, — ответил Сади. — Прибыл к нам во время мировой войны, и я слышал, что в день большой битвы на Сомме он напился пьяным и дезертировал. Он совершенно безвольный человек и лишен каких-либо моральных устоев. Но ведь Беннокуайт не может совершить обряд венчания? Вы ведь рассказали мне, что он лишен сана.Ральф покачал головой.— Его имя значилось в списке английского духовенства, когда его объявили без вести пропавшим в битве на Сомме. Во всяком случае, я думаю, что он продолжает фигурировать в списке духовных лиц.— Но зачем вы собираетесь жениться? — неожиданно спросил Сади. — Я вижу, вы придерживаетесь старых правил.Ральф усмехнулся.— Это вовсе не так скверно, как вы думаете. Моя жена унаследует для детей титул лорда Крейза.И снова Сади пожал плечами:— Что за сумасбродная мысль! Вот такие идеи и повлекли крушение ряда ваших замыслов.— О чем вы говорите? — взволнованно осведомился Гамон.— Если ваши планы еще не рухнули, то крушение их не за горами. Или вы предпочтете, — добавил он, уловив на себе подозрительный взгляд Ральфа, — остаться в Марокко, вне сферы досягаемости европейских государств.И потянувшись, он зевнул.— Я пойду спать. Могу вас обрадовать сообщением, что завтра утром я уеду в Танжер.Сади уловил удовлетворение в глазах Гамона и улыбнулся про себя.— И я пришлю вам вашего Беннокуайта, — добавил он.На следующее утро Гамон проснулся и с радостью узнал, что шейх уехал.Джоан гуляла в саду, но он не вышел к ней.Планы Гамона основывались не только на желании войти в ряды английской знати; в качестве зятя лорда Крейза он приобрел бы влияние и могущество, каких не смог бы добиться иными средствами.Он предполагал, что старый лорд не стал бы препятствовать желанию Джоан выйти за него замуж. И отлично знал, что если ему удастся заставить Джоан обвенчаться с ним, то перед посторонними она ничем не обнаружит подлинного отношения к нему.Он вскочил в седло и поскакал прогуляться в горы. И снова проехал мимо старого нищего. Недалеко от дороги паслась его изможденная кляча. Во время прогулки Гамону пришел в голову совершенно фантастический план.Вечером один из слуг ему доложил, что к дому приближается кавалькада. Гамон взял бинокль и принялся рассматривать скакавших к дому всадников. Их было трое. Двое из них были арабами, а третий нескладно сидел в седле и болтался из стороны в сторону, словно был пьян.Ральф сразу узнал его и поспешил навстречу достопочтенному Алимеру Беннокуайту.Беннокуайт свалился бы с лошади, если бы не предвидевшие возможность такого падения арабы. Они подскочили к нему и бережно сняли его с лошади.Беннокуайт обратил к Гамону свое побагровевшее лицо и, порывшись в кармане, вставил в глаз монокль.— Кто вы такой и что вам угодно? — спросил он высокомерно. — Вы заставили меня путешествовать по этой отвратительной стране, оторвали меня от моих скромных удовольствий… черт возьми, что вам угодно?— Мне очень жаль, что побеспокоил вас, мистер Беннокуайт, — сказал Ральф, внутренне потешаясь над алкоголиком.— Хорошо сказано, — удовлетворенно заметил пьяница. — Очень хорошо сказано, мой мальчик. Если вы мне дадите возможность отдохнуть слегка и покурить, то я буду вашим другом на всю жизнь. А если вы к тому же дадите мне глоток вина, то я буду ваш телом и душой.Джоан из окна разглядела пришельца и догадалась, кто именно приехал в дом Гамона.Неужели это был Беннокуайт, когда-то стройный, высокий юноша с аскетическим лицом?.. Она его видела всего лишь два раза, но почувствовала, что это был он. Что-то в его манерах, движениях, посадке головы напоминало ей о прежнем Беннокуайте.Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем отошла от окна и попыталась собраться с мыслями.Так, значит, Беннокуайт не погиб на фронте, он был жив — сумасбродный пастырь, кумир школьников, основатель фантастически-нелепого общества — и стал этим неряшливым и грязным бродягой?Каким образом удалось Гамону отыскать его? Беннокуайт совершит над ними обряд венчания — таков был замысел Гамона.Ральф и вечером не навестил ее, хотя она и была уверена в том, что он явится к ней в сопровождении своего гостя.Спальня ее примыкала к гостиной. Просторная комната была обставлена мебелью в стиле ампир. Окна гостиной были заделаны решетками. Джоан тщетно прождала Гамона до двенадцати часов ночи и легла спать. Рабыня принесла ей ночное белье, и Джоан накинула на себя просторную пижаму из белого шелка. Потушив свет, подошла к окну и задернула гардины.В то же мгновение она дико вскрикнула и отпрянула назад.На нее уставилось чье-то уродливое, напоминавшее маску лицо: за решеткой окна она увидела бородатого нищего. Он уставился на нее, а в зубах у него был зажат кинжал, поблескивавший в лунном свете. Глава 27. ВТОРИЧНЫЙ БРАК ДЖОАН Нищий услышал крик Джоан и исчез. Девушка вскочила на подоконник и попыталась посмотреть, куда он делся. Что ему было нужно? Зачем он явился сюда? Как проник в сад? Дом был погружен в глубокую тишину.Никто не слышал ее крика.После некоторых колебаний она отворила окно и выглянула в сад. Сквозь решетку увидела, что в саду никого не было. Озаренный лунным светом, он погрузился в покой На землю ложились прихотливыми тенями силуэты деревьев, и Джоан почудилось, что в этих тенях возникали и пропадали причудливые существа. Среди них ее глаз различил силуэт нищего, кравшегося вдоль стены.Еще мгновение — и он пропал из виду.Она попыталась установить связь между появлением нищего и Сади Гафиза. Не был ли этот нищий слугой коварного араба? Во всяком случае грозно блестевший кинжал предназначался не ей.Джоан легла спать, когда забрезжили первые лучи рассвета. Она проснулась поздно — разбудила ее рабыня, принесшая ей завтрак.— Зюлейка, ты помнишь старого нищего, которого мы встретили на дороге? — спросила она у рабыни. Хотя Джоан очень слабо владела испанским языком, но арабка привыкла к ее речи и понимала ее.— Да, — ответила рабыня.— Кто он?Девушка улыбнулась.— Таких, как он, много в Марокко. Говорят, что он соглядатай вождей.Так значит — это шпион Сади Гафиза! Зачем Сади Гафиз послал его ночью в дом Гамона? И снова ее охватил беспредельный страх перед Гафизом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21