раздевшись, вошла в ванну.После купания рабыня подала ей мохнатое полотенце и арабскую одежду.— Мне придется надеть это платье? — осведомилась Джоан на ломаном испанском языке.— Да, сеньорита, — ответила рабыня, и Джоан принялась за свой туалет.Костюм, приготовленный для нее, совсем не походил на одеяния мавританских девушек, которые ей проходилось видеть на сцене.Он был свободен от всяких побрякушек, и Джоан почувствовала себя в нем очень хорошо. Из своего прежнего костюма у Джоан сохранились лишь чулки. Затем девушка отвела Джоан в первую комнату и оставила ее там в одиночестве.С наступлением темноты к ней вторично явился Гамон.— Ваш приятель Морлек натворил много дел в Танжере, и его преследуют теперь марокканские власти. Он сам в этом повинен. Морлек достаточно хорошо знаком с местными обычаями, чтобы не считаться с ними. Он проник в гарем одного высокопоставленного лица. Быть может, вас заинтересует сообщение, что он пытался разыскать вас.— Все, что его касается, интересует меня, — сказала Джоан.Гамон нахмурился.— Было бы лучше, Джоан, если бы наконец вы отдали себе отчет в том, в каком положении находитесь. В вашей и в моей жизни вскоре наступят большие перемены.Он опустился рядом с нею на диван.— Наконец-то я заживу жизнью, о которой всегда мечтал. В этой стране действительно имеется возможность сладкого покоя и ничегонеделания.— Неужели вы воображаете, что здесь вы вне пределов правосудия?— Правосудие! Справедливость! — иронически усмехнулся Гамон. — В этой горной стране существует только один закон — закон сильного, а затем дружба с тем, кто властвует. Вы вот не слышали о том, что здесь обитает некий Райзули, уже два десятка лет живущий по своим законам и слушающийся только самого себя? Дорогая Джоан, ни одно европейское государство не затеет войны из-за того, что на вашу долю выпали здесь кое-какие неприятности. Более того, я оказываю вам большую услугу, предоставляя возможность познать жизнь, которую вы до сих пор не знали.— Что это значит? — серьезно спросила Джоан.— Это значит, что вы выйдете за меня замуж. Вам предстоит потерпеть один или два года, но мавританские браки заключаются менее сложным образом, чем европейские. Вам придется изучить арабский язык, и я буду вашим учителем. Мы будем читать стихи Гафиза в подлиннике. И впоследствии вы с сожалением вспомните прежнюю Джоан Карстон, которая и понятия не имела обо всех этих красотах жизни…— Вы красиво говорите, — перебила его Джоан. — Кто бы мог представить, что человек ваших лет и вашего уродства был бы так падок на поэзию.Она заложила руки за спину и свысока поглядела на Гамона.— Право, вы достойный внимания человек, — выразительно произнесла она. — Я не знаю, сколько загубленных жизней на вашей совести, но не сомневаюсь в том, что вы не остановились бы перед убийством. Я убеждена в том, что все ваше богатство зиждется на какой-нибудь грязной истории и куплено ценой ужасного преступления. Прямо не верится, что в наше время еще существуют люди, подобные вам, но, должно быть, это так, раз вы еще живы.Гамон был вне себя от злости. Никогда ему не приходилось слышать таких откровенных и беспощадных высказываний о себе.Лицо его исказилось, и он выдавил с усилием:— Я не убийца, слышите? Я… я… я многое натворил на своем веку… но я не убийца…— Кто же убил Ферри Фаррингтона? — спокойно спросила Джоан.Он поднял на нее глаза, и она прочла в этом взгляде и страх, и озабоченность.— Я не знаю, может быть… это я сделал… Я не хотел его убивать… Я хотел… убить Морлека… Я поехал к нему на автомобиле и прошел три мили пешком…И он прикрыл глаза рукою, словно силясь отогнать от себя тягостное воспоминание.— Проклятье!.. — вскричал он, овладев собой. — Как смеете вы говорить мне подобные вещи! Я вам заткну рот, я вас лишу возможности говорить обо мне! — и с этими словами он поспешил к выходу.Больше в этот вечер она его не видела. К ночи Джоан задремала.Вдруг скрипнула дверь, и на пороге показалась мавританская девушка. В руках у нее было длинное синее пальто. Не произнеся ни слова, она подошла к Джоан и набросила ей пальто на плечи. Итак, должна была начаться вторая часть ее путешествия.Куда же она приведет Джоан? Девушка надеялась, что где-либо встретится с Джемсом, и что он придет к ней на помощь. Глава 20. СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ Гамон не солгал, когда объявил Джоан, что Джемс впутался в неприятную историю с должностными лицами. Но Джемс не боялся этих затруднений.Танжерский паша, верховный повелитель правоверных, мирно сидел на кофе, когда слуга доложил ему о появлении Джемса.Паша провел рукой по окладистой бороде и нахмурился.— Скажи ему, что я не могу его принять. Шериф Сади Гафиз подал на него жалобу, и эта жалоба будет завтра разбираться в консульском суде.Слуга удалился, но скоро вернулся и сообщил:— О господин, меня посылает Мирлака — он ответил на твои слова всего лишь одним словом.— Ты глупец и ослушник, — сердито вскричал паша, — я ведь сказал тебе, что не хочу его видеть. Что за слово он сказал тебе?— Он сказал одно слово, он сказал: «сахар».Это невинное словечко произвело на пашу сильное впечатление. Он смущенно почесал голову.— Впусти его ко мне, — сказал он после минутного раздумья.— Да будет мир над твоим домом, Теффик-паша! — приветствовал пашу Джемс.— И да будет мир над твоим домом, — ответил паша и движением руки приказал слуге удалиться.— Ваша светлость, — продолжал он, — должен вам сказать, что в Танжере царит большое недовольство. Шериф Сади Гафиз подал на вас жалобу. Он обвиняет вас в том, что, — и голос паши многозначительно понизился до шепота, — что вы вторглись в его гарем.— Разве я пришел сюда для того, чтобы болтать о гаремах, Теффик? Я явился сюда для того, чтобы потолковать о сахаре. Я пришел поболтать о сахаре, о больших ящиках с сахаром, в которых оказалось оружие для претендента на престол.— Велик Аллах! — прошептал Теффик. — Что я мог сделать? Раз Сади Гафиз подает жалобу, должен же я ее принять и выслушать его… Иначе пострадает мое положение… А что касается сахара…— А разве вы хотели говорить о сахаре? — добродушно перебил его Джемс и опустился на шелковые подушки. — Мы лучше побеседуем о молодой девушке, которую похитили в этом городе при содействии Сади.— Если бы вы могли это доказать…— Разве я могу что-нибудь доказать в Танжере? — гневно спросил Джемс. — Здесь можно купить тысячу свидетелей за десяток песет. Ты ведь знаешь Сади — он ведь был твоим врагом…— Но он был и моим другом… — перебил его паша.— Но теперь он снова твой враг. Лишь неделю тому назад он послал султану донос о том, что ты вошел в сношения с испанцами и продал им концессию на железную дорогу…— Подохни этот пес! — вскричал паша. — Я ведь лишь устроил празднество в честь высокопоставленного испанского гостя…И снова Джемс движением руки попросил его замолчать.— Я рассказал об этом для того, чтобы ты понял, каково подлинное отношение к тебе Сади. Прошу тебя дать мне разрешение расправиться с ним.Паша колебался.— Он очень силен и находится в союзе с людьми Анжера. Говорят, что он друг Райзули, но я сомневаюсь в этом — у Райзули нет друзей. Как мог я не принять его жалобу?— Как мог ты принять жалобу Сади Гафиза, когда он сидит в тюрьме?Паша воскликнул:— Велик Аллах! Разве можно посадить в тюрьму человека его положения? Вы с ума сошли! Какое преступление он совершил?— В свое время ты узнаешь об атом, — ответил Джемс и, вынув из кармана толстую пачку крупных купюр, положил ее на колени губернатора Танжера: — Да будет над тобой мир! — сказал он и поднялся.— И да будет мир над тобой! — машинально ответил паша, жадно сжимая деньги.Джемс возвратился в отель и направился к лорду Крейзу.— Нелегко будет добиться возможности обыскать дома, в которых могли спрятать Джоан, — заметил Джемс. — Я попал и без того в очень неприятное положение. Если мы что-нибудь и предпримем, то только на свой собственный страх и риск. Одно лишь ясно — похитители не направились в Фец. Я исследовал дорогу на протяжении двадцати миль и не обнаружил следов — они обрываются там, где была брошена повозка. Но Джоан, очевидно, находится где-то по соседству от этого места, и сегодня я продолжу поиски.С этими словами Джемс удалился. Лорд попросил немного подождать и пошел к себе в комнату за документами, удостоверяющими его полномочия, которые ему удалось выхлопотать себе у консула. Джемс ждал его на террасе.Взошла луна и озарила светом окрестности. На мгновение Джемс был очарован волшебной красотой ночи. Ничто не нарушало тишины. Терраса была в этот час пуста, и только в отдалении на скамье сидел одинокий мужчина. Судя по облику, это был англичанин или американец. Незнакомец курил сигару.В это мгновение появился лорд Крейз со своими документами.— Я боюсь, что они вам не пригодятся, Морлек, — заговорил он, — но там, где признают власть султана, эти бумаги обеспечат вам содействие чиновников. — Он протянул документы. — А теперь ступайте, желаю вам удачи. Верните мне мою дочь — я не могу жить без нее, впрочем, и вы, должно быть, разделяете мое состояние.Джемс сердечно пожал руку пожилого лорда и, не проронив ни слова, направился к двери. Распахнул ее и поспешил по ступенькам вниз. Неожиданно он услышал за собою возглас. Его окликнули.Это был незнакомец с сигарой. Джемс, решив, что ослышался, продолжал путь.— Морлек, идите сюда.Джемс в изумлении остановился.— Я вижу, вы меня знаете лучше, чем я предполагал. Хоть вы и назвали меня по имени, но должен сообщить вам, что я спешу.— Охотно верю, — медленно ответил незнакомец. — Но все же это не помешает мне спросить: нет ли у вас известий о моем друге Гамоне?Джемс подошел к незнакомцу ближе, пытаясь разглядеть его лицо. Это был капитан Уэллинг!— Что вы здесь делаете, ради всего святого? — вскричал Джемс.— Я вижу, вы спешите, что случилось? — проворчал в ответ Уэллинг.— Леди Джоан исчезла, — и Джемс рассказал ему о похищении.— Это неприятная новость, — заметил Уэллинг. — Я слышал в городе о похищении, но не знал, что похитили Джоан. Я разучился говорить по-испански, а познания мои в арабском языке очень слабы. Итак, леди Джоан исчезла. Это очень досадно. Что вы собираетесь предпринять?— Я хочу найти ее, — коротко ответил Джемс.— В таком случае не смею вас задерживать. Вы что-нибудь слышали о Гамоне?Джемс ответил, что ему ничего неизвестно о Ральфе.— Он находится в Марокко. Вы об этом не слышали? Я следовал за ним до Кадикса. Он прибыл в Гибралтар на «Пелеаго». И там я потерял его из виду. Он неожиданно исчез, и мне не удалось напасть на его след.Джемс выслушал это сообщение затаив дыхание. Он не видел Гамона ни во время своего пребывания на паруснике, ни во время путешествия по пустыне.— Очень возможно, что он находится где-нибудь здесь, но я его не видел. Вначале я подозревал в похищении Сади Гафиза, но очень возможно, что старый плут проделал все это по поручению Гамона.Затем ему пришла в голову иная мысль, и он добавил:— Я посоветовал бы вам пройти в дом и побеседовать с лордом Крейзом. Он сильно взволнован. А, кстати, он вам расскажет о том, что произошло на яхте.И Джемс поспешно ушел. Глава 21. НОВОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО Недалеко от мечети стоял небольшой невзрачный дом, в который вела узенькая лестница. Джемс поднялся по ней и постучал в дверь. Его впустили. Он кивнул портному — арабу, сидевшему за работой, и прошел в соседнюю комнату. Через мгновение он появился без пиджака.— Вы все приготовили? — спросил Джемс.— Да, господин, — ответил портной, не отрываясь от работы. — Они ждут вас на улице недалеко от дома английского врача.Джемс начал расстегивать жилет, но его остановил донесшийся до слуха храп.— Что это такое? — спросил Джемс и указал на четырехугольное отверстие в потолке, к которому вела лестница. Оттуда и доносился смутивший его храп.— Кто там?Портной, по-прежнему не отрываясь от работы, равнодушно ответил:— Там наверху живет один человек. Он занимает чердачную комнату, в которой раньше жил водовоз. Хозяин не мог найти другого жильца, потому что водовоз умер от оспы. Поэтому он сдал эту комнату инглизу за шесть песет, а я должен ему платить пятнадцать песет, потому что он знает, что мне не найти другого помещения, и потому, что мои деды здесь жили со времен Сулеймана.Наверху послышался шорох и чье-то ворчанье.— Он курит, — продолжал портной. — Потом он пойдет в кафе, где за десять центимов ему дадут трубку гашиша.Джемс удивленно взглянул наверх. Наверху в отверстии показалась прежде всего нога в драном ботинке, затем голая икра — брюки соседа были разодраны до последней степени. Джемс спокойно разглядывал неожиданно появившегося человека. Грязные седые волосы неряшливо падали у него на воротник. Костюм был изорван. Большая нечесаная борода обрамляла лицо. Незнакомец протер сонные глаза и изумленно поглядел на Джемса.— Добрый вечер, — прохрипел он.— Вы англичанин? — спросил Джемс, пораженный жалким видом незнакомца.— Да, я англичанин, но чего ради вы уставились на меня так? Достойная смерть предпочтительнее постыдной жизни! — процитировал он по-латыни. — Я читаю эту фразу в ваших глазах. По вашему выговору я узнаю, что вы приехали или из колонии, или из Соединенных Штатов. Чего ради вы околачиваетесь здесь? Одолжите мне пять песет, мой дорогой, завтра я получу перевод из дому и отдам вам долг.Джемс протянул золотой и внимательно посмотрел вслед странному человеку. Оборванец, шатаясь, побрел к выходу.— Он давно здесь?— Пять лет, — ответил портной, — и мне он тоже задолжал пять песет.— Как его зовут?— Этого я не знаю.После ухода оборванца на улице показалась дама. Ее вел арабчонок, освещавший путь фонарем. Если эта предосторожность и была излишней на главной улице, то для того, чтобы не запутаться в лабиринте узеньких боковых уличек, фонарь был необходим.За Лидией Гамон (это была она) следовали два носильщика, несших ее багаж. Она прибыла на пароходе, поддерживавшем сообщение между Европой и Марокко. Лидия прошла в отель «Континенталь» и после небольшого колебания занесла в книгу постояльцев свое имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21