Самолет
взлетел точно по расписанию, погода стояла чудесная, нас не трясло, и в
начале десятого мы уже разместились в серой милицейской "Волге".
Мы с Дробахой заняли заднее сиденье, на переднем сидел мой старый
знакомый Саша Кольцов - гроза криворожских воров и большой знаток всех
тонкостей розыска. Он вертелся на сиденье, показывая нам местные
достопримечательности, я знал, что он вертится еще и от любопытства:
недаром же два таких аса, как Дробаха и Хаблак, прилетели в Кривой Рог!..
Я подумал о себе как об асе без ложной скромности, в конце концов, за
десять лет работы в угрозыске приобрел кое-какой опыт и видел, какими
глазами смотрят на меня новички. Что ж, кое-что мы можем, и лучшим
свидетельством этого является наш приезд сюда.
- Такое, Саша, дело, - начал я и увидел, как посерьезнел Кольцов:
перестал вертеться, повернулся к нам и даже шмыгнул носом. - Дело, значит,
такое, Саша, - повторил я. - Есть тут у вас два типа, и за ними мокрое
дело.
- Мокрое? - не поверил Саша. - Мы тут всех знаем, как хорошая хозяйка
кур. Что-то не верится.
Я кратко рассказал всю историю, приведшую нас в этот бесконечный
город: ехали уже двадцать минут, а ему нет конца-краю, говорят, тянется
километров на шестьдесят.
Кольцов внимательно выслушал меня, подумал и рассудительно сказал:
- Должен разочаровать вас. Ты сказал: улица Весенняя, восемь? Коцко
Галина Микитовна?
- Ну и что? - не вытерпел Дробаха.
- Разбираемся... - неопределенно ответил Кольцов. - Кажется, вы
немножко опоздали. Как минимум на два дня. По этому адресу вчера
зарегистрирован несчастный случай. Отравление газом со смертельным
исходом. Но хозяйку удалось спасти.
Я растерянно молчал, а Дробаха спросил так, будто ничего и не
произошло. Теперь я мог вполне оценить силу его характера:
- Смертельный случай, говорите? Любопытно! И кто же?..
Кольцов понял его с полуслова.
- Месяц назад освободился из колонии. Кличка Медведь. Григорий Жук,
имел пятнадцать лет за вооруженный бандитизм.
- Ого! - воскликнул Дробаха.
Саша крутанулся на сиденье.
- Совсем новый поворот в деле, - сказал восхищенно. - Наши ребята
думали: несчастный случай. Чайник стоял на плите и залил горелку. А
хозяйка квартиры и Медведь совсем пьяные.
- Медведь не лысый? - спросил я.
- Кажется, нет.
- Третий... В доле был третий, - вмешался Дробаха. - Тот, что
продавал машину и назвался Чернышом. Надо искать третьего. Денег на
квартире не нашли?
- Нет.
- Тогда точно - он. В каком состоянии Коцко?
Кольцов развел руками.
- Я не врач.
- Вот что, - решил Дробаха. - Надо осмотреть квартиру Коцко еще раз,
а потом поговорить с ней.
В управлении Дробаха быстро договорился о том, что Кольцов
подключается к розыску. Потом нас познакомили со старшим оперативной
группы, которая производила осмотр квартиры Коцко, и мы поехали на
Весеннюю.
Теперь впереди сидел старший лейтенант Доценко, а мы втроем теснились
позади. Доценко не оглядывался, видно, немного нервничал. Я понимал его:
всегда неприятно, когда твои выводы ставятся под сомнение, но ведь вдвойне
неприятнее, когда приезжают столичные работники: если что-нибудь сделал не
так, огласка чуть не на всю республику.
Квартира Коцко на первом этаже стандартного пятиэтажного дома.
Доценко снял с двери печать, и мы вошли внутрь. Здесь все сохранилось так,
как было, когда приехала "скорая помощь" и оперативная группа милиции. На
столе три бутылки из-под водки, две пустых, в третьей - на донышке.
Большими кусками нарезанная колбаса и сыр, недоеденные рыбные консервы, на
сковородке - остатки яичницы с картошкой...
Незастланная постель в комнате, раскладушка с подушкой и одеялом в
кухне.
Дробаха прошелся по квартире, спросил у Доценко, ткнув пальцем в
незастланную постель:
- Коцко лежала тут?
Старший лейтенант начал объяснять:
- Она тут спала, но, наверное, что-то почувствовала ночью, потому что
сползла с постели, и мы нашли ее у двери. А Медведь в кухне на
раскладушке...
- Угу, - кивнул Дробаха. - Из-под двери тянуло, поэтому Коцко и
спаслась.
Я прошел на кухню, попросил Доценко:
- Дайте-ка мне протокол осмотра квартиры. - Внимательно изучил его и
заметил: - Тут констатируется, что в плите не были закрыты два крана:
крайней правой горелки, на которой стоял полный чайник, и духовки. Вы
сделали вывод, что несчастный случай произошел после того, как кипящая
вода залила горелку. А как же быть с духовкой?
Старший лейтенант смутился.
- Так ведь были же пьяны, - ответил он не очень уверенно. - Оба
пьяные, видите, почти три бутылки опорожнили, могли случайно и другой кран
открыть.
- Бросьте, - не очень-то вежливо оборвал его Дробаха, - не
оправдывайтесь. Осмотр квартиры проведен поверхностно, вы были в плену
своей версии и все подгоняли под несчастный случай. А тут - преступление.
- Видите, на столе - две рюмки и две тарелки, - Доценко сделал еще
одну попытку оправдаться. - Их было только двое, Медведь и Коцко.
Я подошел к посудной сушилке, вытащил не очень чистую тарелку.
- Дайте на анализ, - приказал я Доценко, - и убедитесь, что остатки
еды на ней идентичны той, что на столе. Вот вам и третий.
Старший лейтенант только пожал плечами, а Кольцов, похлопав его по
плечу, сказал:
- Должен признать ошибку, Костя, никуда не денешься.
- Дело еще не закрыто, - огрызнулся тот, - я собирался сегодня
допросить Коцко, и все равно истина бы восторжествовала.
- А если б Коцко умерла в больнице? - спросил Дробаха.
- Вам хорошо, вы знаете, что должен быть третий...
Я разозлился.
- Вы осмотрели квартиру очень небрежно, - резко сказал я, - и надо
наконец признать это. Взгляните на постель: подушки небольшие, и, если
женщина легла одна, положила бы их друг на друга. А они лежат рядом.
Умерла бы Коцко, мы бы не приехали, и все списывается на несчастный
случай. Именно этого и желал преступник, убийца, а вы проявили такое
легкомыслие.
Дробаха, наверное, решил, что споры сейчас ни к чему. Довольно-таки
решительно положил им конец, предложив ехать в больницу. Мы знали, что
Галина Микитовна Коцко чувствует себя скверно, однако врач разрешил нам
поговорить с ней.
То, что Коцко лишь чудом не попала на тот свет, я понял с первого
взгляда. Она была какая-то бледно-желтая, словно восковая, глаза
ввалились, черты лица заострились, как у покойницы, и руки, лежавшие на
одеяле, чуть-чуть дрожали.
Дробаха сел у кровати, я остановился немного поодаль, но так, чтобы
не пропустить ни одного слова Галины Микитовны. Если, конечно, она захочет
разговаривать с нами.
Дробаха в своих роговых очках и белом халате напоминал солидного
профессора. Может быть, женщина и приняла его за такового, потому что
пошевелилась в кровати и сказала:
- Голова... голова болит, и душно мне.
Дробаха сочувственно нагнулся над ее койкой.
- Врачи делают все, чтобы облегчить ваши страдания, уважаемая, -
мягко сказал он. - Они разрешили нам поговорить с вами несколько минут,
если вы не возражаете. Мы из следственных органов и хотим кое-что
выяснить.
Женщина не ответила, закрыла глаза, и это можно было счесть и
согласием, и отказом.
Дробаха решил сразу взять быка за рога. Вероятно, это было не очень
правильно с медицинской точки зрения, вероятно, я повел бы разговор
несколько иначе, постепенно подводя больную к сознанию того, что
случилось, но, в конце концов, Иван Яковлевич был уверен, что небольшое
потрясение не повредит Галине Микитовне.
- Я хотел бы, чтобы вы сразу узнали: вас отравили, и отравил человек,
которому вы писали рекомендацию в Киев. Что это за человек и как он попал
к вам?
Все же он был прав, этот опытный прокурорский волк: Коцко открыла
глаза и ответила более-менее спокойно:
- Я об этом догадывалась. Знаете, тут, в больнице, всякое говорят, и
няня успела сообщить, что мы отравились вдвоем, я и Григорий. Вот я и
подумала: если я и Григорий, то это сделал он... Но как это можно? Олег...
Мы собирались пожениться.
Теперь она по-настоящему заволновалась, и Дробаха успокаивающе
погладил ее по руке.
- Случилось непоправимое, уважаемая, - сказал он, - и надо
благодарить судьбу, что все так кончилось. Но этот Олег должен быть
наказан, он сбежал, и мы обязаны найти его. Назовите фамилию Олега.
- Пашкевич. Но ведь он клялся... У него трудная жизнь, все как-то не
сложилось, отбывал наказание.
- Отбывал наказание? - Я почувствовал, как Иван Яковлевич весь
напрягся. - Пашкевич Олег? Как отчество?
- Владимирович.
- Где вы познакомились с ним?
- Так он же наш, криворожский. В автобусе ехали вместе,
разговорились. Потом еще встретились.
- Когда познакомились?
- В начале мая.
- И сразу начали встречаться?
- Он такой симпатичный: веселый и внимательный.
- Вы сами предложили ему переехать к вам?
Мне этот вопрос показался бестактным, должно быть, и Галина Микитовна
отнеслась к нему так же, потому что немного помолчала и неохотно ответила:
- Так уж случилось.
- Вы видели документы Пашкевича?
- Да?
- Как узнали, что он освободился из колонии?
- Олег не скрывал от меня. Сказал, что ошибся, что так ошибаться
можно только однажды, и у нас все ладилось...
Это слово "ладилось" вырвалось у нее, наверное, случайно, но оно
лучше всего определяло характер отношений между Галиной Микитовной и
Пашкевичем.
В управлении мы успели ознакомиться с протоколом опроса соседей Коцко
и знали, что жизнь у нее не сложилась: прожила с первым мужем лишь
несколько месяцев, и вот уже под сорок наконец улыбнулось счастье. Этот
нахал задурил ей голову, а много ли надо женщине, когда кажется, уже
ничего ей не светит?
- А как попал к вам Григорий Жук? - спросил Дробаха.
- Друг Олега. Он приехал на несколько дней, потом отправились в Киев.
Олег должен был помочь ему в каком-то деле. Когда вернулись, я поехала в
командировку в Днепропетровск. Олег попросил, чтобы Григорий пожил до
моего возвращения, а позавчера устроили прощальный ужин. Все было так
хорошо. Григорий, правда, несколько перебрал... - Коцко нервно скомкала
одеяло, и я понял, что ей стало плохо.
Дробаха тоже заметил это, нагнулся над койкой и сочувственно сказал:
- Извините нас, пожалуйста.
Лицо Галины Микитовны сразу как-то посерело, она вымученно
улыбнулась.
- Он был таким веселым и милым, а сам... - Она не договорила и только
слабо махнула рукой.
Врач, сидевший с противоположной стороны койки, сделал знак, что
разговор надо кончать, и мы вышли из палаты. Кольцов нетерпеливо шагнул
нам навстречу, и Дробаха не стал испытывать его терпения.
- Пашкевич? - лаконично спросил он. - Олег Владимирович Пашкевич?
Саша задумался лишь на несколько секунд.
- Аферист, - уверенно ответил он. - Жулик и аферист с размахом.
Отсидел десять лет. Наш, местный, криворожский...
Меня все же не оставляли сомнения.
- Жулики редко идут на мокрое дело. Что-то я не припомню...
- Не забывайте о Жуке, - вставил Дробаха, - который в Киеве назвался
Василем. Но как он стакнулся с Пашкевичем?
Ответ на этот вопрос мы получили буквально через несколько часов.
Оказалось, что Пашкевич с Медведем отбывали наказание в одной колонии. И
еще выяснилось, что в Кривом Роге живет двоюродная сестра Пашкевича: они
вместе жили до его заключения.
После обеда мы собрались на небольшое совещание. Дробаха, Кольцов и
я, - Иван Яковлевич решил, что Доценко мало поможет нам. В конце концов,
он был прав, и начальник управления согласился с ним.
У сытого Дробахи был умиротворенный вид, он реже дышал на кончики
пальцев, скрестил руки на груди, откинувшись на спинку стула. Начал,
подмигнув нам:
- Чем мы располагаем на нынешний день? Многим, и вместе с тем у нас
нет самого главного: убийцы. Этого нахала Пашкевича, как выражается
Хаблак. Я считаю вот что: Пашкевич снюхался с Жуком еще в колонии. Вышел
на волю несколько раньше, точнее, на пять месяцев, и они договорились
встретиться в Кривом Роге. Пашкевич жил сначала у двоюродной сестры, с ней
мы сейчас побеседуем, устроился на работу художником в дом культуры.
Когда-то учился в художественном техникуме, обладает способностями, в
колонии даже оформлял стенгазету и вообще прославился как художник. Для
него подделать печать или подпись - раз плюнуть. Ожидая Медведя из
колонии, детально разработал план операции по продаже автомобиля. Один не
мог осуществить ее, правильно сказал Хаблак, жулики редко решаются на
мокрые дела, да и вообще у него кишка тонка. За это время познакомился с
Коцко, она его вполне устраивала: одинокая женщина, имеет отдельную
квартиру, ну, а язык у него хорошо подвешен - вскружить ей голову не
представляло больших трудностей.
- Мерзавец! - вставил Кольцов. - Взял все, что хотел, и отравил
газом.
- Очень мягко сказано, - покачал головой Дробаха. - Подонок рода
человеческого! И вот Пашкевич дождался наконец возвращения Медведя. Вместе
планируют бандитскую операцию...
- И тут возникает первый вопрос, на который мы пока не можем
ответить, - вмешался я. - Где они взяли милицейскую форму?
- Резонно. - Дробаха сжал и выпрямил пальцы. - Достали форму где-то
тут, в Кривом Роге, и это нам предстоит выяснить. Однако продолжим. На
трассе Москва - Симферополь преступники останавливают машину Бабаевского,
убивают его, продают "Волгу" в Киеве и возвращаются обратно в Кривой Рог.
Тут Пашкевич узнает, что Коцко уезжает в командировку в Днепропетровск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17