Она, правда, не стала сетовать на Бороду и на угрозыск, вместе
взятые, не предложила мне перейти в адвокатуру, как делала в начале нашей
супружеской жизни, - я убедился, что жены со временем умнеют, - она просто
демонстративно повернулась ко мне спиной и сделала вид, что сразу же
заснула.
Я сделал то же самое, но заснуть не мог. Размышлял, что могло
стрястись. Если убийство или какой-нибудь несчастный случай - существуют
дежурные опергруппы, и сам бог велел им заняться этим. Если дело не очень
серьезное, Каштанов вряд ли побеспокоил бы меня в выходной. Стало быть, не
убийство, не квартирная кража... В конце концов, все равно никогда не
догадаешься. Надо спать. Но не спалось, и я вертелся до двух - вот тебе и
отдохнул лишних три часа.
Должен сказать, что жена у меня - чудо. Другая бы закапризничала, а
Марина, пока я брился, приготовила яичницу с ветчиной и заварила крепкого
чаю. Раньше бы в квартире уже пахло кофе, однако, говорят, в Бразилии
вымерзли плантации, и кофе ох как кусается!.. Но крепкий чай - не хуже.
Откровенно говоря, чай я люблю больше, он ароматнее, и каждый раз у него
немножко иной привкус, я его пью несладким и натощак, после него и аппетит
появляется, и хорошее настроение, и трезвое мышление.
Немножко приврал: настроение у меня, в основном, зависит не от чая, а
от Марининого настроения, а вот трезвое мышление - вещь крайне
необходимая, особенно перед встречей с Каштановым - приходит после второго
стакана, когда я завязываю галстук и надеваю пиджак.
Марина снимает с плеча какую-то воображаемую пушинку, подталкивает
меня к двери, я чмокаю ее в щечку, нам не хочется расставаться, и я
действительно в эти секунды считаю Каштанова Синей Бородой. Но дверь
наконец хлопает за мной, я нажимаю на кнопку лифта, потому что должен
спешить.
Разница между мною и Каштановым не только в должностях, а и в том,
какие блага эти должности обеспечивают. Полковника привезет на работу
"Волга", а мне надо добираться до метро на автобусе, а потом в гору пешком
или одну остановку троллейбусом. Я люблю пешком, но иногда и три-четыре
минуты, которые выигрываешь в троллейбусе, имеют значение. Сегодня -
имеют, я даже опаздываю на две минуты, что позволяю себе очень редко,
однако, в конце концов, сегодня выходной, и никто не упрекнет меня.
То, что Каштанов уже в кабинете, я знал еще на улице - полковничья
"Волга" стояла у подъезда, - но, открыв дверь, не увидел начальства на
обычном месте за столом. Каштанов что-то разглядывал за окном.
Я поздоровался. Полковник не ответил, только сделал приглашающий
жест. Еще немного постоял у окна, вздохнул и спросил:
- Видел розы в сквере?
- Угу... - Честно говоря, розы меня сейчас не интересовали.
- Сорт "Глориа Деи", - сообщил Каштанов таким тоном, будто сделал
какое-то открытие.
В цветах я разбираюсь плохо и деликатно промолчал.
- Роза, которая в период цветения трижды меняет цвет, - поучающе
продолжал Каштанов.
- Неужели? - спросил я опять-таки из деликатности.
- Цветы выращивать, - это тебе не за квартирными воришками гоняться.
Благородное занятие...
Я не мог согласиться с полковником: ловить опытного преступника
сложнее, чем голыми руками рвать самые колючие розы. В конце концов,
Каштанову это известно лучше, чем мне, но начальство потому и начальство,
что ход его мыслей куда сложнее и извилистей, чем у подчиненных.
- Да, благородное занятие... - повторил Каштанов.
Отошел от окна, сел в кресло рядом со столом, предложив мне другое. -
Есть дело, Сергей, - сказал он.
Каштанов называет меня Сергеем только с глазу на глаз, и я это
воспринимаю как проявление доверия - многим своим подчиненным полковник не
дарит такой ласки. И все же не удерживаюсь от небольшой шпильки:
- Без дела, Михаил Карпович, к вам в кабинет редко кто заходит.
Каштанов настроен благодушно и никак не реагирует на мою дерзость.
- Вот тебе папка, Сергей, - он снимает со стола обыкновенную
канцелярскую папку с не менее банальными тесемочками. - Исчез инженер
Бабаевский...
- И надо немедленно его разыскать! - легкомысленно перебиваю я
полковника.
- Лучше нельзя сформулировать. - Все же в глазах Каштанова я замечаю
веселые искорки. Но он продолжает, как и раньше, скучным и сухим тоном: -
Месяц назад инженер Евген Максимович Бабаевский ушел в отпуск. Сначала
отдыхал здесь, в Киеве, потом решил покупаться в море. Две недели назад
уехал в Крым и до сих пор не вернулся, хотя уже пять дней, как должен был
выйти на работу.
- Загулял... - говорю я.
- Все возможно, - останавливает меня Каштанов, - но я не стал бы
беспокоить тебя в воскресенье, если бы не такое обстоятельство: во-первых,
Бабаевский - один из ведущих конструкторов... - полковник называет
известный научно-исследовательский институт, - и его исчезновение или
задержка уже является чрезвычайным происшествием. Во-вторых, некоторое
время Бабаевский работал в Алжире. Вернулся оттуда недавно и приобрел
"Волгу". На новой машине поехал в отпуск...
- Может, разбился? - вставляю я, хотя знаю, что в таких случаях наша
служба работает безотказно и о Бабаевском все было бы давно известно.
Каштанов укоризненно смотрит на меня. Терпеливо же наше начальство:
другой давно выгнал бы меня не только из кабинета, а и вообще из
уголовного розыска, - действительно, столько идиотских вопросов за
несколько минут может задать лишь полная бездарь.
Но полковник знает, что инспектор Хаблак не такой уж простачок, каким
прикидывается.
- Не разбился, - усмехается Каштанов, - это мы можем утверждать
категорически, потому что на четвертый день после отъезда Бабаевский
продал "Волгу" через комиссионный магазин. Это мы установили вчера. Снял с
учета в автоинспекции и продал.
Дело начинает принимать совсем неожиданный оборот, и теперь, конечно,
огоньки любопытства поблескивают у меня в глазах.
Каштанов поднимает палец:
- Знаешь, сколько стоит новая "Волга" на черном рынке? - спрашивает.
- Почти вдвое дороже. Сомнительно, чтобы Бабаевский взял такие деньги с
собой. Кроме того, никому на работе, а также отцу - он живет с отцом - не
говорил, что хочет продать автомобиль. Значит, поехал на юг на машине.
Отец даже помогал поставить чемодан в багажник. Отбыл двенадцатого июня, и
ни одной весточки.
Я уже давно понимал: если этот Бабаевский сам не объявится в
ближайшие дни, дело может оказаться запутанным и малоперспективным.
Кажется, такого же мнения придерживается и Каштанов, потому что вызвал
именно меня: знал мою любовь к самым запутанным делам.
Полковник посмотрел на часы и сказал:
- Подождем еще пять - десять минут. Дело в том, что вчера в
автоинспекцию ездил Чижов. Ознакомиться с документами, на основании
которых "Волгу" Бабаевского сняли с учета. Ну, знаешь, у Чижова глаз
наметанный: ему почему-то не понравилась подпись Бабаевского в документах.
Вчера взяли образец подписи Евгена Максимовича и вот сейчас должны
принести результаты экспертизы. Мне лично на девяносто процентов ясно:
преступление.
- Имеется в виду, что машину продал не Бабаевский, а кто-то другой?
- Правильно.
- Ничего сложного... - похлопал я ладонью по картонной папке. -
Выясним, кто приобрел машину, и через покупателя выйдем на преступника.
- Давай, давай, - задумчиво говорит Каштанов. - Раз плюнуть! - Но
смотрит остро, и я опускаю глаза.
Правда, проявил петушиный норов, а я, слава богу, скоро уже десять
лет в уголовном розыске, и Каштанов считает меня одним из лучших своих
учеников. Ну, может, и не лучшим, просто учеником, и этого достаточно,
такая уж у него "фирма": Каштанов в послевоенные годы занимался
ликвидацией вооруженных банд, и в том, что у нас сейчас фактически нет
бандитизма, его немалая заслуга.
Для меня, да разве только для меня, Каштанов - профессор
криминалистики, он не только знает все, что полагается знать начальнику
угрозыска, - просто чувствует преступника, как гончий пес зайца. У него
чертовская интуиция, которая редко подводит его. Кое-кто считает это
талантом, но я и некоторые старые работники угрозыска знаем, какой
колоссальной работой воспитан этот талант, какой опыт стоит за плечами
Каштанова.
Итак, я смутился и говорю:
- Конечно, не раз плюнуть, но все же, на мой взгляд, и мороки большой
не будет.
Каштанов только пожал плечами: мол, поживем - увидим. В это время
задребезжал телефон, полковник снял трубку, выслушал сообщение, лаконично
поблагодарил и, положив трубку на рычаг, повернулся ко мне:
- Все ясно, товарищ капитан, подпись Бабаевского подделана. Довольно
ловко, но подделана. Стало быть, преступник воспользовался паспортом
Бабаевского. Без паспорта он не мог снять машину с учета и продать ее.
Точнее, без двух паспортов: личного паспорта Бабаевского и технического -
на его машину.
Да, ситуация для нас сразу прояснилась: вариантов может быть,
конечно, только три.
Первый: Бабаевский погиб, и кто-то умело воспользовался его
документами, чтобы продать машину.
Второй: преступники убивают Бабаевского, чтобы завладеть его
документами, и продают машину.
Третий: Бабаевский пребывает неизвестно где и неведомо с кем, в это
время у него крадут машину и документы.
Лично я почти убежден, что инженер убит. Действовали бандит или
банда. Чувствуется рука опытного рецидивиста.
Почему?
Очень просто. Надо заманить Бабаевского в западню, убрать без шума -
иначе теряется весь смысл аферы. Далее: требуется квалифицированно
подделать документы инженера, - ведь для снятия машины с учета необходимо
обратиться в милицию, а дешевая "липа" там не пройдет. Наконец, следует
вообще до тонкостей изучить правила продажи автомобилей, детально
продумать план операции, учесть возможные препятствия.
- Да, тут нужна голова!
Я думаю, и Каштанов не торопит меня.
- Вероятно, убийство, - наконец нарушаю я молчание.
- Да, - кивает полковник. - Если убийство, то произошло оно две
недели назад. Представляешь, сколько времени было у бандитов, чтобы
замести следы? Я тебя поэтому и лишил выходного. Извини, сам понимаешь, мы
должны поторапливаться. Кстати, Марина сильно ругалась? - сочувственно
заглядывает он в глаза.
- Не очень. - Я не отвожу глаз, потому что говорю правду. - Уже
привыкла.
- Это плохо, что привыкла, - вздыхает Каштанов. - Моя и до сих пор
ругается, и это, скажу я тебе, правильно. Если б не ругалась, совсем не
было бы у меня выходных. Иди, Сергей, работай, а я еще посижу немного.
Я смотрю на седую бороду Михаила Карповича, вспоминаю, что года два
назад седина только еще пробивалась в ней, и мне совсем не завидно, что
полковник через час или два вернется к своей Наталье Петровне.
Голова уже занята делом Бабаевского. Уточняю у Каштанова:
- Я правильно понял, что инженер холостой-неженатый?
- Холостой, - подтверждает полковник. - И уехал в Крым один. Побывай
сейчас у его отца, квартира Бабаевских на Кловском спуске. Скажи Миколе,
пусть подбросит, мне машина все равно сейчас не нужна.
Дом на Кловском спуске фундаментальный, правда, послевоенной
постройки, но квартиры еще с высокими потолками и довольно просторными
коридорами. Отец Бабаевского стоит в этом длинном коридоре в полосатой
пижаме; не видно, чтобы спал: глаза незаспанные и причесан гладко,
вероятно, просто ему удобно в пижаме и никуда не собирается идти.
Старик смотрит на меня с надеждой и тревогой, конечно, переживает,
даже руки трясутся. Он еще не знает о машине сына, и мне не хочется
наносить ему этот удар.
Проходим в комнату, в которой, очевидно, жил сын: одну стену занимают
стеллажи с книгами, на письменном столе сувениры из Алжира, тахта,
застланная гуцульским покрывалом.
Старик садится на тахту, а я устраиваюсь на стуле за столом. Теперь
мне надо разговорить его, чтобы держался непринужденно, - осматриваюсь
вокруг и говорю:
- Удобная квартира, уютная. Дом арсенальский?
Мне не следовало об этом спрашивать, потому что уже знаю, что
арсенальский: Микола, шофер Каштанова, живет в этом районе, и успел
проинформировать меня.
- Арсенальский, - кивает дед, и морщины на его лице разглаживаются.
Сразу видно, что воспоминание о заводе ему приятно. - После войны строили,
и редко кому давали отдельные квартиры, но нам!.. Еще мой отец был жив, а
он на "Арсенале" с начала века.
- А вы?
- Всю жизнь. Вот ушел на пенсию.
- Арсенальская династия?
- Стало быть. Хотел, чтобы и Женя. Однако так уж вышло...
- Конструктор - это перспективно.
- Будто на "Арсенале" конструкторы не нужны! - не соглашается со мной
старик. - А он - в Алжир, теперь - институт. Скоро на заводе некому будет
работать.
- Позовут пенсионеров, - шучу я, но старик не принимает этой шутки.
- А что! - он выпятил грудь. - Мы еще можем!
- Не надо, - засмеялся я, - отдыхайте, молодых у нас еще ого-го!
- Легкомыслие одно, - пробормотал он. - Вот и мой Женька... Однако, -
забеспокоился, - что-нибудь случилось?
Я не стал успокаивать его. Спросил:
- Ваш сын давно из Алжира?
- С полгода.
- Машину купил на сертификаты?
- Да.
- Новенькая?
- Еще обкатывает. Три тысячи наездил.
- Уехал двенадцатого июня?
- Утром. В Алушту.
- Скажите, Максим Сидорович, ваш сын часто писал из Алжира?
- Не так уж и часто, одно-два письма в месяц...
- И вас не удивило, что из Алушты не получили ни одного?
- Так то из Алжира, а из Алушты о чем писать?
- Ну, что благополучно доехал, хорошо устроился... Была куда-нибудь
путевка или просто так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17