- Поехали, дорогуша, потому что мне иногда бывает очень трудно
ответить на такие вот прямо поставленные вопросы.
Мы приехали на Пекарскую, и Оля указала на ворота в старом,
почерневшем доме. Объяснила, что квартира старушки - первая в коридоре
справа.
Девушка осталась в машине с шофером, а мы втроем поднялись по
лестнице. Коридор - длинный и темный, двери высокие, тяжелые, обитые
железными полосами, будто их обитатели собирались отражать вражеское
нападение.
Мы с Толей стали по обеим сторонам двери, а Проц позвонил, резко и
требовательно. Никто не отозвался, и лейтенант позвонил еще раз, наконец
за дверью послышалось шарканье, и тонкий голос спросил:
- Кто?
- Из домоуправления.
Лязгнул замок, потом еще один, дверь открылась удивительно плавно и
тихо, и маленькая высохшая старушка в платочке выглянула в коридор. Я
легонько отстранил ее и проскользнул в прихожую. Знал, что вход в комнату
Щепанской справа, неслышно сделал несколько шагов и остановился на пороге.
Комната была пуста.
Крушельницкий уже исчез за дверью старухиной комнаты, а Проц заглянул
в кухню. Старушка, как остановилась на пороге прихожей, так и стояла,
испуганно глядя на странных гостей.
Я вошел в комнату, открыл дверцы гардероба, заглянул под кровать,
хотя уже знал, что ни Щепанской, ни Пашкевича нет, что мы опять опоздали:
ни в гардеробе, ни в старомодном комоде не было ни одной вещи, которая
могла бы принадлежать красавице Марусе или ее лысому любовнику.
Вышел в прихожую и столкнулся нос к носу с Крушельницким. Он покачал
головой, я зло выругался сквозь зубы, но Толя не воспринял моего
возмущения, улыбнулся и сказал:
- Теперь они уже никуда не денутся. - Повернулся к старушке,
объяснил: - Мы из милиции, бабушка, извините, что так вот ворвались. Где
ваши квартиранты?
- А съехали.
- Когда?
- В субботу.
Это было любопытно: съехали за день до аферы с коврами. Ночь где-то
провели, а потом, собрав деньги возле универмага, сразу скрылись.
Крушельницкий вынул из кармана бумажку.
- Вы, бабушка, читать умеете?
- Почему же не умею, только вижу...
- Вот постановление на обыск в вашей квартире. - Проставил данные и
расписался на бумажке. - Согласно закону в экстренных случаях можем и без
разрешения прокурора. Сейчас лейтенант позовет понятых, - кивнул в сторону
Проца. - Кстати, Игорь, скажи Оле, пусть зайдет сюда.
- За какие это грехи? Живу мирно и ничего не украла, - обиделась
старуха.
- Вы - ничего, а ваши квартиранты...
- Почему я должна за них отвечать?
- Ваши жильцы - опасные преступники, и мы ищем их.
- Марийка - преступница? - не поверила та. - Тихая и смирная, год
жила, и ничего.
- В тихом омуте черти водятся. Не говорила вам, что в колонии была?
- Это как же понимать - в тюрьме?
- Точно, бабушка, по-вашему - в тюрьме.
- А что сейчас украла? - Тусклые старческие глаза вдруг блеснули
любопытством.
- А это, бабушка, пока что секрет. - Крушельницкий разложил на столе,
покрытом льняной скатертью, фотографии. Дождался, пока Проц приведет
понятых, и предложил старухе: - Взгляните, кто из них ваш квартирант?
Бабка приладила очки, долго и с интересом разглядывала снимки,
наконец уверенно ткнула пальцем в фото Пашкевича. Опознала его и Оля.
Приехала оперативная группа, и, пока ребята производили обыск,
Крушельницкий начал допрос старухи. Выяснилось, что зовут ее Катериной
Спиридоновной. Приехала во Львов сразу после войны с мужем, который
работал на заводе "Львовсельмаш". Пять лет назад он умер, и старуха решила
сдавать комнату. Во-первых, прибавка к пенсии; во-вторых, не так тоскливо,
есть с кем словом перемолвиться.
- Почему не прописали Щепанскую? - строго спросил Крушельницкий.
- Да неужели надо прописывать? - всплеснула руками старуха, однако в
ее водянистых глазах мелькнула искорка. - Я так думаю: деньги платят, и
все.
- По вашей вине, бабушка, - сказал Крушельницкий, - милиция
своевременно не задержала опасных преступников.
- А я тут при чем! - огрызнулась вдруг: она вовсе не была такой
простой и забитой, как казалось. - Это ваше дело - преступников ловить!
- Конечно, наше, - легко согласился Крушельницкий. - Но ведь и за
укрывательство...
- Не знала, ей-богу, не знала! Я бы им, проклятым!..
- Ладно, - смягчился Толя. - Когда приехал к вам этот лысый? И как
назвался?
- Неделя прошла. А назвался Борисом Борисовичем. И фамилия такая
чудная: Крутигора.
- Документы смотрели?
- Так ведь муж же Марийкин - зачем?
- Так и запишем, что документов не видели.
- Нет.
- Какие у него были вещи?
- Чемодан. Большой чемодан, желтый, с ремнями.
- Откуда приехали?
- А с шахт... Шахтер он, заработал денег и сейчас отдыхает. Богатый.
Когда съезжали, он мне пятьдесят рублей дал.
- А куда поехали?
- Я Марийку спросила: вроде бы на Черное море, а потом к Борису
Борисовичу на шахту. Снова деньги зарабатывать.
- Может, слышали какие-нибудь разговоры между ними: куда и как едут,
поездом или самолетом?
Старуха покачала головой.
- Не подслушиваю.
- А случайно?
- И случайно.
- Много было вещей у Щепанской?
- Три чемодана упаковали.
- Не много ли? Четыре чемодана - и на курорт?
- Я предлагала: оставьте, ничего не пропадет, но Марийка не захотела.
Говорит: "Как-нибудь управимся, а возвращаться не хочется".
- На такси поехали?
- Нет, у них такая машина - маленький автобус.
- "Рафик"?
- Не разбираюсь в этом. Машина, и все.
- Номер? Может, запомнили номер?
- Так я же в окно смотрела. Машину видела и как вещи выносили, а вот
номер... Глаза у меня...
- Шофер был?
- А как же без шофера? - спросила та. - Без шоферов машины не ездят.
- Может, сам Борис Борисович сел за руль?
- Может быть, - согласилась она, - не видела.
Со старушкой все было ясно, Крушельницкий отправил ее в кухню и
пригласил в комнату Олю.
Девушка выглядела растерянной. Она уже поняла, что к чему, и это
поразило ее.
- Ваша подруга Щепанская и ее любовник обвиняются в тяжком
преступлении, - начал Крушельницкий, пристально глядя на нее. - Я хочу,
чтобы вы осознали это и помогли нам.
Девушка облизала пересохшие губы.
- Как?
- Вот мы сейчас и решим это. В последний раз вы виделись со Щепанской
в пятницу, когда она брала расчет. Мария сказала вам, что переходит на
работу в какой-то гастроном, бабке - что едет на курорт. Вы - подруги,
должны же были договориться о встрече...
- Да, договорились... - запнулась она, бросив на Крушельницкого
тревожный взгляд, - но ведь...
- Смелее, Оля!
- Но ведь теперь вы...
- Хотите сказать: арестуем ее?
Девушка кивнула.
- Маричка - преступница? Не верю!
- И все же факт остается фактом: Мария Щепанская обвиняется в тяжком
преступлении. И ваш долг - помочь следствию.
- Конечно, - согласилась она, но не очень уверенно. - Мы договорились
встретиться в четверг у кинотеатра "Орбита" перед последним сеансом.
- В девять?
- Да.
Крушельницкий немного подумал.
- Сегодня уже конец рабочего дня, - продолжал он, - и вы в столовую
не пойдете. Завтра или послезавтра будете работать, как обычно. Ничего и
никому не говорите. О том, что случилось тут. Согласны?
Девушка кивнула:
- Да, никому.
- Я вынужден предупредить: это очень важно - никому. И еще: вам может
позвонить по телефону Щепанская. Разговаривайте с ней, будто ничего не
случилось. Сможете?
- Постараюсь.
- Соглашайтесь на все ее предложения. После этого сообщите нам. -
Крушельницкий записал номер. - Вот по этому телефону.
- Кстати, - вмешался я, - возможно, позвонит не Щепанская, а Борис
Борисович. Не дай бог, чтобы он в чем-нибудь вас заподозрил.
- У него такие глаза! - Девушка даже съежилась. - Злые. Страшные.
- Чего вам бояться?
- А если он придет в вареничную?
- Исключено! - возразил я, но сразу подумал, что, может, слишком
категорично. - Почти исключено, - поправился я. - Если придет,
постарайтесь выбрать момент и позвонить нам. Говорите что хотите, только
сообщите, что из вареничной. Вас сразу поймут.
- Поймут... - повторила она и вздохнула: кажется, все же не была
окончательно уверена в этом.
В старухину комнату, где мы сидели, заглянул один из оперативников.
Мы отпустили Олю.
- Что-нибудь есть, Микола? - спросил Крушельницкий.
- Мало. Они не спешили и упаковывали вещи очень старательно. Есть
мелочи.
- Какие?
- Чулок, зубная щетка, мусор в корзине для бумаг. Разные бумажки,
газета, окурки.
- Что за бумажки? - заинтересовался я.
- Посмотрите.
Мы перешли в соседнюю комнату, и оперативник разложил на столе свои
находки. Действительно, мелочи. Однако, просмотрев их, мы с Крушельницким
установили, что Пашкевич курил болгарские сигареты "Стюардесса", читал
"Советский спорт" и чистил зубы пастой "Мери". Правда, пастой, наверное,
пользовалась Щепанская.
Перебирая окурки, я натолкнулся на скомканную бумажку и осторожно
разгладил ее.
Сразу екнуло сердце. Екнуло едва-едва, потому что бумажка, в конце
концов, могла ничего и не означать: обыкновенный железнодорожный билет
пригородной зоны. Куплен он был в пятницу, за день до того, как Щепанская
с Пашкевичем съехали с квартиры.
Я попросил позвать старушку.
- Припомните, пожалуйста, что делали ваши квартиранты в пятницу? -
спросил я.
- В пятницу? - задумалась она.
- Накануне отъезда.
- Так не ночевали ведь. Марийка вернулась с работы раньше и куда-то
отправилась.
- А на следующий день приехали на машине?
- Да, на маленьком автобусе.
- Куда ездили, не сказали?
- Предупредили, что не будут ночевать. Едут на именины к знакомым,
там и останутся.
- Тут, во Львове?
- А где же еще ?
Крушельницкий, сидевший по ту сторону стола, вдруг быстро встал,
внимательно осмотрел стену над кроватью.
- У Щепанской был ковер? - спросил он.
- А то как же. Один висел тут, а другой так и не развернула. В углу
стоял, за шкафом.
- Висел красный с цветами?
- Точно. Красивый ковер, дорогой.
- Триста пятьдесят шесть рублей, - улыбнулся Крушельницкий.
- Я же и говорю: дорогой.
Старушку почему-то не удивила странная Толина осведомленность, не
удивила она и меня. Немного подосадовал, что сам раньше не обратил
внимания на следы от гвоздей, которыми был прибит ковер. Завернул в газету
весь мусор, найденный в квартире. Собственно, тут уже нечего было делать.
Предупредили старушку, чтобы немедленно сообщила в милицию, если узнает
что-нибудь новое о квартирантах, и поехали в управление. Здесь нас ждала
уже справка о Щепанской.
Мария Панасовна родилась в 1948 году в Кривом Роге. Отец работал на
руднике, мать торговала пивом в ларьке. В 1957 году отец умер, мать через
год вышла замуж и вместе с новым мужем куда-то уехала, оставив
десятилетнюю дочь своей сестре. В Кривом Роге Щепанская окончила школу и
отправилась во Львов. Тут училась в торговом училище, потом работала
продавщицей в гастрономе. За недостачу была осуждена на три года, отбывала
наказание в колонии общего режима. Характеристики из колонии имела
хорошие, Щепанскую выпустили на год раньше срока. Устроилась официанткой в
вареничной, где и работала до прошлой пятницы.
- Ничего утешительного, - констатировал Крушельницкий, прочитав
справку.
Я не мог с ним согласиться.
- Кривой Рог... - возразил. - К кому ездила Щепанская в январе?
- Ну, к тетке.
- Надо установить точно.
- Неужели считаешь, что Пашкевич со Щепанской отправились туда? Они
теперь Кривой Рог за тысячу километров будут обходить.
- Конечно.
- Так зачем тебе криворожская тетка?
- При чем тут тетка? Мать!
Крушельницкий похлопал глазами и вдруг оживился:
- Вот ты о чем! Глубоко копаешь...
- Вызывай Кривой Рог.
Через несколько минут я услышал в трубке бодрый голос Саши Кольцова.
- Поймали Пашкевича? - сразу же спросил он.
- Черта лысого!
- Это точно: черта и лысого... - захохотал Саша.
- Брось... - Мне было не до каламбуров. Рассказал, что нам нужно от
него, и Сашко обещал завтра же позвонить во Львов.
Кольцов сдержал свое слово и уже в середине следующего дня мы знали,
что тетка Щепанской умерла три года назад, а мать ее, как утверждают
соседи, выехала еще двадцать лет назад куда-то в Западную Украину. Фамилию
отчима Щепанской установить не удалось.
- Мало, очень мало, - пожаловался я.
- Что мог, - отрезал Кольцов, - сделал все, что мог.
- И на том спасибо.
В информации Кольцова была одна деталь, подтверждавшая мою версию:
мать Щепанской уехала куда-то в Западную Украину.
Не к ней ли ездила Мария с Пашкевичем в пятницу? А если к ней, то
живет она где-то в пригородной зоне: билет давал право проезда в радиусе
тридцати километров вокруг города.
Но попробуй прочесать всю пригородную зону! Десятки населенных
пунктов, больших и маленьких, одни райцентры чего стоят!..
А если ездили просто за машиной к знакомому шоферу? Автоинспекция уже
занимается "рафиками" зеленого цвета, надо, чтобы обратили внимание на
пригородную зону.
Я был уверен: если Пашкевич со Щепанской осели под Львовом, мы найдем
их быстро. Мы найдем их, даже если забились в глубокую нору где-нибудь в
Туркмении, все равно не гулять преступникам на свободе, но время... Мы не
имеем права дать им ни одного лишнего дня, часа...
А они проходили - часы, и ничего утешительного нам не приносили.
Еще с воскресенья мы блокировали вокзалы, мобилизовали дружинников,
весь наш многочисленный актив. Во всех поездах были наши люди, во всех
селах и городках пригородной зоны присматривались к каждому новому лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17