Это было ошибкой – Кейт почувствовала, что начинается мигрень.
– Я же просила вас не называть меня Кэтрин!
– Ой, все время забываю.
– Так я вам и поверила.
– Честное слово! А насчет моих слов о том, что вы сегодня выглядите сногсшибательно, это я просто констатирую факт, а не пристаю. Итак, мы говорили о доме.
Кейт все еще хмурилась.
– Разве?
– По крайней мере, мне так показалось. Видите ли, я намереваюсь купить дом в здешних местах. Поскольку шесть месяцев испытательного срока подходят к концу…
– Так у вас был испытательный срок?
Кейт необычайно порадовало, что этому заносчивому типу был установлен испытательный срок для работы в калифорнийском отделении компании «Темплтон».
– У меня было полгода времени, чтобы решить, останусь ли я постоянно жить и работать здесь или уеду обратно в Атланту, – он ухмыльнулся, с легкостью читая ее мысли. – Но мне здесь нравится – море, горы, лес… Нравятся люди, с которыми я работаю. Но не могу же я вечно жить в отеле, каким бы он ни был уютным и удобным.
Кейт пожала плечами, с раздражением отметив, что даже любимое шампанское Марго вызывает у нее головную боль.
– Поступайте как знаете, мистер де Витт, это ваши проблемы.
– Боюсь, что без помощи мне не обойтись. – Байрон решил не обращать внимания на ее строптивость: ему действительно нужен был Дом. – Вы хорошо знаете этот район, у вас имеются связи, а также хороший глаз, опыт и квалификация. Может, дадите мне знать, если вам на глаза попадется милый домик на побережье по сходной цене?
– Я не торговец недвижимостью, – процедила Кейт.
– Вот и прекрасно! Значит, мне не придется беспокоиться о ваших комиссионных.
Кейт понравилась его находчивость, и она уступила.
– Признаться, у меня есть кое-что на примете. Только имейте в виду: милый домик куда больше, чем вы думаете.
– Мне нравится все большое.
– Ясное дело. Так вот, он возле Пеббл-Бич. Четыре или пять спален, точно не помню. Дом в стороне от дороги, вокруг много кипарисовых деревьев, перед домом – чудесный обустроенный двор. Веранды, – продолжала перечислять она, чуть прищурившись и стараясь вспомнить подробности, – перед домом и позади. Деревянные – кажется, из кедра. Дом светлый, просторный. Но должна сказать, что его выставили на продажу полгода назад и до сих пор почему-то не продали. Наверное, есть какая-то причина.
– Очевидно, ждут такого прекрасного покупателя, как я. Вы знакомы с риэлторской фирмой, которая этим занимается?
– Ну конечно, это мой клиент. Компания «Монтерей-Бей». Спросите Эрлин. Она – замечательный риэлтор.
– Крайне признателен. Если сделка состоится – за мной ужин!
– Нет уж, спасибо. Считайте, что…
Внезапно Кейт почувствовала такую боль в животе, что перед глазами все поплыло. Бокал выскользнул из пальцев и грохнулся на пол. Байрон едва успел подхватить ее.
– Держитесь! – Он усадил Кейт на скамью, но за тот короткий миг, что она была в его объятиях, де Витту все же удалось почувствовать, что это не только кожа да кости. – Господи Боже, Кейт, да вы бледная как мел! Я позову кого-нибудь.
– Не надо! – превозмогая боль, она схватила его за руку. – Ничего страшного, у меня так бывает. Просто алкоголь плохо действует на пустой желудок. – Ей наконец удалось справиться с дыханием. – Сейчас станет легче.
Байрон сдвинул брови и подозрительно спросил:
– Когда вы ели в последний раз?
– Я… Видите ли, сегодня день выдался такой суматошный…
– Вы просто идиотка! Здесь еды достаточно, чтобы накормить ораву голодных матросов. Пойду принесу вам чего-нибудь.
– Нет, не надо… – Но он так сурово глянул, что Кейт сразу сникла. – Ладно, только не говорите Марго и Джошу. У них столько гостей, чего им зря волноваться. Не говорите! – умоляюще повторила она.
Кинув на Кейт испепеляющий взгляд, де Витт торопливо ушел.
Дрожащими руками она достала из сумки пузырек с лекарством. «Все! – пообещала себе Кейт. – С этим надо кончать: не хватало еще упасть в голодный обморок. Впредь буду бережнее относиться к своему здоровью». Нужно будет попросить Марго показать ей те упражнения йоги. И перестать пить столько крепкого кофе.
Когда вернулся Байрон, ей было уже значительно лучше. Взглянув на принесенную им тарелку, Кейт расхохоталась.
– Сколько голодных матросов вы собираетесь накормить?
– Ешьте давайте! – приказал он и сунул ей в рот сочную мясистую креветку.
Мгновение поколебавшись, Кейт чуть подвинулась на скамье: ей сейчас нужно отвлечься, так что сойдет и де Витт.
– Наверное, мне следует пригласить вас разделить со мной эту трапезу.
– Вы всегда так любезны! – саркастически заметил Байрон.
Она взяла тонкий ломтик ветчины со шпинатом и пожала плечами.
– Просто вы мне не нравитесь, де Витт.
– Ого! Ну что ж, по крайней мере, достаточно откровенно. – Он проглотил крабовое суфле. – Вы мне тоже не нравитесь, но меня учили всегда быть вежливым с дамами.
Байрон де Витт сказал Кейт чистую правду, и тем не менее ночью она ему приснилась. Больше того – сон был явно эротический: какие-то горы, плеск волн, тонкое тело в его объятиях, нежная кожа и огромные темные итальянские глаза.
Его самого это неприятно удивило.
Байрон де Витт был непреложно уверен в некоторых вещах. Что национальный долг никогда не будет погашен; что женщины в тонких полотняных платьях – главная радость лета; что рок-н-ролл никогда не умрет; что Кэтрин Пауэлл абсолютно не в его вкусе.
Тощие, колючие, умные, но не обаятельные женщины никогда его не привлекали. Он любил нежных, глупеньких и сексуальных. Он восхищался их женственностью, любил иногда посмеяться над ними, и, конечно, только с такими женщинами он мог заниматься сексом – страстным и безрассудным.
Байрон, как, впрочем, любой мужчина, считал себя большим специалистом по части пресловутой «женской загадки». Кроме всего прочего, он вырос в окружении женщин – единственный сын в семье, где имелось еще три дочери. Так что Байрон знал женщин, знал очень хорошо. И он прекрасно знал, что ему в женщинах нравится.
Нет, Кейт Пауэлл его ничуточки не привлекала!
Однако воспоминания об этом нелепом сне продолжали преследовать его все утро. Он отправился в спортзал и на время сосредоточился на спортивных снарядах. Упражняясь на велотренажере, он обычно проглядывал «Уолл-стрит джорнэл», но сегодня ночные видения мешали осмыслить прочитанное. Что за черт?!
Байрон заставил себя думать о другом – например, о доме, который он намерен купить. Хорошо бы поближе к пляжу, чтобы можно было совершать пробежки по мокрому песку под ласковым утренним солнцем, а не на скучной беговой дорожке. Дом, отделанный по его вкусу! Место, где он будет стричь газон, включать музыку на полную мощность, принимать гостей, наслаждаться тихими, одинокими вечерами…
Судьба с детства не баловала его тихими, одинокими вечерами. Нет, его ничуть не раздражали шум и суета, царящие в отчем доме. Он любил своих родителей, обожал сестер, снисходительно терпел их многочисленных друзей и всегда считал, что дом, постоянно полный гостей, – вещь совершенно нормальная.
Собственно, де Витт включил в контракт пункт о шестимесячном испытательном сроке именно потому, что не знал, сможет ли жить вдали от родного дома, от своей семьи. Но теперь понял, что в Калифорнии ему будет хорошо, хотя и очень скучал по ним.
Байрон был первым из двух поколений семейства де Витт, уехавшим из Атланты. Ничего, он позаботится о том, чтобы это не оказалось ошибкой. В конце концов, ему почти тридцать пять, хочется иметь свой собственный дом. И, во всяком случае, теперь никто не будет приставать к нему с разговорами о том, что пора жениться, завести свою семью: расстояние достаточно велико, и сестрам уже трудно будет подсовывать ему очередное «совершенство во всех отношениях».
Байрон еще не встретил женщину, которая являлась бы совершенством для него.
Странно, что при мысли об этом он вновь вспомнил Кейт. Ну что ж, он просто беспокоится о ней. Она так резко побледнела, неожиданно стала такой слабой и ранимой… А его всегда трогали дамы, способные падать в обморок.
Конечно, она идиотка, что совершенно не заботится о здоровье. Следить за своей физической формой – не блажь, а прямая обязанность человека, в этом Байрон был убежден. Женщина должна правильно питаться, ограничивать потребление кофеина, заниматься физическими упражнениями, ухаживать за своим телом и тем самым укреплять расшатанную нервную систему.
«Кстати, она была бы не так уж плоха, если б не хамила», – думал Байрон, направляясь в душ под грохот надрывающегося радио. Кейт дала ему отличную наводку, тот дом его весьма заинтересовал, а потом за совместной трапезой из одной тарелки они даже мило поболтали.
И вообще она довольно аппетитно смотрелась в этом так называемом платье. Правда, совсем не в его вкусе: этакая мальчишеская очаровательная угловатость – разумеется, когда не смотрит волком. Прямо Одри Хепберн в юности.
Порезав бритвой подбородок, Байрон выругался, посылая проклятия на голову ни в чем не повинной Кейт. Какого черта он думает об этой костлявой малосимпатичной цифроманке, у которой вместо головы калькулятор?! Пора идти управлять отелями!
4
Кейт знала, что совершила ошибку, согласившись на эту встречу. Если без конца растравлять незажившую рану, добьешься только одного: рана никогда не затянется и будет саднить. Но друг ее отца, Стивен Тайдингс, очень просил ее пообедать с ним. Кроме того, она ведь теперь стала его финансовым консультантом, а он сразу заявил, что предпочитает внимательно следить за состоянием своих финансов – так сказать, держать руку на пульсе.
Кейт надеялась, что сможет работать с ним так же, как с остальными клиентами. И все же каждый раз, когда она открывала в компьютере файл с именем «Тайдингс», болезненно сжимался живот, а в голове молнией проносились воспоминания об отце. Вспоминались его бесконечные ссоры с матерью, горькие жалобы на то, что до сих пор не оплачены счета, что упущен очередной шанс…
Теперь Кейт осознавала очень отчетливо, что в свое время просто-напросто вытеснила все это из памяти, оставив в душе не реальные, а воображаемые образы родителей. Ее родной дом никак нельзя было назвать счастливым семейным очагом, как бы ни старалась она в мечтах приукрасить действительность…
С тех пор, как Кейт все это поняла, она твердо решила не копаться в себе и своих воспоминаниях. И тут, как назло, позвонил Тайдингс и пригласил ее пообедать с ним в «Темплтон Монтерей». Кейт пыталась придумать различные отговорки, но клиент оставался непреклонным. И вот, ровно в половине первого, они сидели друг против друга за столиком у окна; перед Кейт стоял фирменный салат – гордость шеф-повара.
«Нечего так психовать», – успокаивала себя Кейт, ковыряя вилкой в салате. Слава Богу, Лора, которая всегда следит за тем, чтобы она нормально питалась, сейчас в «Претензии». А если даже кто-то увидит Кейт и расскажет Лоре, всегда можно будет отговориться тем, что это был деловой обед с клиентом. Что, кстати, чистая правда.
Первые полчаса они говорили только о делах, Кейт была бдительна и не позволяла беседе отклониться в сторону. Она сообщила мистеру Тайдингсу о состоянии его счета, и он несколько раз повторил, что очень ею доволен. А потом, очевидно, решил, что тема исчерпана.
– Твой папа тоже любил возиться с цифрами, – заметил Тайдингс.
Это был крепко сложенный, невысокий мужчина за пятьдесят с сияющими карими глазами. От него за версту веяло довольством и благополучием.
– Да? – пробормотала Кейт, глядя на руки Тайдингса.
Наманикюренные руки бизнесмена. На пальце простое, без пижонства, золотое кольцо. А ее отец был пижоном – носил огромные золотые часы, колечко с бриллиантом на мизинце… Почему вдруг она об этом вспомнила?
– Конечно! Ты уж мне поверь, у Линка был настоящий талант к цифрам. У него в голове будто калькулятор работал! Мог в уме любые суммы сосчитать.
Еще одно открытие. Значит, эта способность у нее от отца…
– Не понимаю, как человек, хорошо управляющийся с цифрами, мог совершить такую чудовищную ошибку!
– Он просто хотел иметь больше денег, Кэти, – Тайдингс вздохнул и откинулся в кресле. – Но ему не повезло.
– Не повезло?
– Да, – подтвердил Тайдингс. – Он упустил свой шанс.
– Мистер Тайдингс, он совершил мошенничество! Его собирались посадить в тюрьму! – Кейт глубоко вздохнула, собираясь с духом. – Неужели деньги были для него настолько важны, что он предпочел рискнуть всем, в том числе добрым именем своей семьи?
– Думаю, дело тут не только в деньгах. Пойми, Кэти, им владело отчаяние, неудовлетворенные амбиции. Линк всегда очень болезненно ощущал, что он в семействе Темплтон отодвинут на задний план. Что бы он ни делал, как бы ни старался, ему не удавалось сравняться с другими. Для такого человека, как Линк, пилюля была слишком горька.
– Он что, не мог спокойно переносить чужой успех?
– Не совсем так, – Тайдингс заерзал в кресле, очевидно, испытывая неловкость. – Просто Линку всегда хотелось стать самым лучшим, добиться наивысшего успеха.
– А-а… – Кейт на мгновение показалось, что он говорит не об отце, а о ней самой. – Понятно.
– Ему казалось, если он совершит один серьезный прорыв, то дальше все пойдет как по маслу, и он сможет добиться того, чего так страстно желал. Он ведь был умным, способным и работящим! Был хорошим другом… Но имел одну слабость: всегда хотел иметь больше, чем имел. А ведь все ради тебя!
Лицо Тайдингса снова расплылось в улыбке.
– Я помню день, когда ты родилась, Кети. Мы с Линком выпили тогда, и он строил грандиозные планы насчет твоего будущего. Он хотел дать тебе все, что только можно придумать, а приходилось довольствоваться малым. И он очень страдал.
После ухода Тайдингса Кейт сидела за столиком одна и – размышляла. Разве ей нужно было это «все»?! Ей нужны были родители, которые любили бы ее и которых она любила бы! А теперь вот приходится жить, зная, что честолюбивые помыслы отца привели его к гибели, погубили ее мать… А что стало бы с ней самой, если бы Темплтоны не взяли ее к себе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42