- Хотите кофе, мистер Питер? Еще горячий.
- С удовольствием.
Мистер Оливер отходит к небольшому столику, стоящему в углу, где
возвышается на своем обычном месте стеклянная колба, и через минуту
возвращается с миниатюрным подносом, в центре которого красуется большая
фаянсовая чашка, над ней и в самом деле клубится пар.
- Сигару, мистер Оливер?
Ритуал требует, чтобы книгопродавец сказал в ответ "с удовольствием",
что он и делает без заминки. Я пробую сваренный в пробирке кофе и мысленно
сравниваю его с только что выпитым "эспрессо", в то время как мой приятель
(правда, с меньшим изяществом, чем мой шеф) снимает обертку со своей
"Роберт Бернс" и закуривает.
В этот момент в окошке показывается голова Фрэнка, парнишки,
собирающего деньги с клиентов, толпящихся в соседнем заведении.
- Один господин спрашивает, получит ли он скидку, если купит десять
номеров "Эроса".
- Вам хорошо известно, Фрэнк, что мы не делаем скидки, - отвечает
мистер Оливер. - Постарайтесь объяснить господину, что это не зависит от
доброй воли, здесь дело принципа.
- Я думаю, он возьмет их и без скидки, - успевает сказать помощник до
того, как исчезнуть.
- Конечно, возьмет, - утвердительно кивает головой продавец. - Но
если вы предложите ему купить сочинения Шекспира даже за полцены, он
обязательно покажет вам спину.
- Люди не нуждаются в потрясающих драмах, - отвечаю я примирительным
тоном. - Сколько угодно таких драм они наблюдают в жизни. Кстати, одна моя
знакомая говорит, что если искусство будет походить на жизнь...
- Ну а секс? - прерывает меня мистер Оливер, вынимая изо рта сигару.
- Неужели в жизни нет секса? Или все эти безнравственные снимки не
делаются с натуры?
- Да, но это инсценировки - одним словом, фальшь.
- Вот именно - фальшь! - довольным тоном говорит продавец книг. -
Этим господам нужно не искусство, а фальшь. Все они мечтают о фальшивом
искусстве, скажу я вам, сэр, и о фальшивой жизни.
- Две-три минуты он молча курит, потом опять вынимает сигару изо рта
и произносит с пафосом, в котором звучат нотки скорби:
- Подумать только: и эти люди - потомки великого Кромвеля!
В это время дверь комнаты распахивается и на пороге появляется
горилла, вернее - Ал.
- Вас требует к себе шеф, мистер, - сообщает мне эта человекоподобная
обезьяна.
Попутно говоря, с некоторых пор обе обезьяны, Боб и Ал, как и все
остальные представители фауны Дрейк-стрит, разговаривают со мной довольно
вежливо, насколько это им под силу, и даже вместо издевательского
обращения "сэр" прибегают к нейтрально-вежливому "мистер".
Шеф встречает меня, можно сказать, радушно.
- Куда это вы запропастились, дружище? Я уже начал волноваться, не
случилось ли с вами чего.
- Со мной все в порядке, - успокаиваю я его. - Я был у мистера
Оливера.
- Вы огорчаете меня, Питер. Торчать в магазине, где продается
порнографическая дрянь, в то время как в пяти шагах отсюда живет
очаровательная мисс Грей!
- Просто зашел выпить чашку кофе.
- Чашку кофе? В такую пору? Нет, вы и впрямь огорчаете меня. Да ведь
сейчас время пить не кофе, а виски, шотландское виски, Питер. Об этом
написано во всех сводах правил хорошего тона.
С этими словами мистер Дрейк выбирается из-за письменного стола и
идет к передвижному бару, чтобы наглядно продемонстрировать отдельные
пассажи правил хорошего тона, позаимствованные, главным образом, из
раздела "Как пить виски".
- Ну, что новенького? - вопрошает шеф, после того как мы подкрепились
шотландским виски, и смотрит на меня с затаенной радостью человека,
отлично понимающего, что новеньким поделиться может именно он, а не его
собеседник.
В действительности же новость известна и мне, причем я узнал ее еще
прошлой ночью, когда, принеся домой очередную рекламную листовку и нагрев
ее до нужной температуры, прочел слова:
"Пропущен второй груз через Вену. Содержание три килограмма героина".
Несмотря на это, я отвечаю с полным равнодушием:
- Ничего, все то же самое. Разве что вот погода опять испортилась.
- Для кого испортилась, а для кого улучшилась, - глубокомысленно
замечает Дрейк.
И опять смотрит на меня взглядом, в котором сквозит с трудом
скрываемое торжество.
- Я должен сообщить вам, Питер, нечто весьма приятное. Вторая партия
груза недавно получена в Вене. На этот раз речь идет вовсе не о крахмале.
- Сколько килограммов? - деловито спрашиваю я. - Десять?
- Не будьте таким ненасытным! - шеф грозит мне пальцем. - Жадность
многих сгубила. Пока только два килограмма. Но не крахмала, а героина.
Надеюсь, вы понимаете разницу и не разучились считать в уме!
- Да, я все подсчитал, - недолго думая говорю я. - И не вижу особой
причины лить слезы радости.
- Но ведь это пять тысяч фунтов, Питер! То есть десять тысяч
долларов! Нет, я не допускал, что ваша жадность не знает границ...
Он потрясенно качает головой и спешит утешить себя глотком виски. А у
меня нет никакого желания сказать ему, что, по моим сведениям, вес груза
не два, а три килограмма. Что же касается фунтов и долларов, то названная
Дрейком сумма не призводит на меня впечатления, меня тревожат вещи другого
характера.
- Согласитесь, мистер Дрейк, что указанная вами сумма не может
показаться фантастической даже для такого бедняка, как я. Вы также должны
учесть, что эта сумма стоила мне немалых испытаний.
- Но ведь это только первый гонорар, Питер! Первая прибыль из
длинной, возможно, даже очень длинной серии прибыльных операций.
- Вы ошибаетесь, сэр. Эта операция - первая и последняя. Именно этого
вы никак не можете понять.
- Вы, наверное, опять решили портить мне настроение рассказом о
фараоне и трех предателях, - с досадой бормочет Дрейк.
- Не о трех, а об одном из трех. Ларкин...
- Ларкин только что был здесь, - прерывает меня шеф. - И должен вам
сказать, он очень доволен ходом событий. И готов сбыть за океаном любые
количества, которые мы ему предложим.
- Там, на Востоке, за товар платите вы, не так ли?
- Естественно. Не вы же.
- И если ваш товар каким-то образом исчезнет, убытки потерпите вы, а
не Ларкин, так ведь?
Я веду весьма рискованную игру. Но теперь, когда первый груз героина
прошел через границы моей страны, времени на раскачку не остается. Я
выбираю путь обдуманного риска.
- Ларкин потеряет прибыль от операции, - говорит шеф после короткого
размышления.
- Вот именно. Потеряет то, чего у него нет, в то время как вы
потеряете собственный капитал.
- Но сами рассудите, Питер, - терпеливо убеждает меня Дрейк, - Ларкин
не может быть заинтересован в потере прибыли.
- Конечно, нет, - соглашаюсь я. - Но только в том случае, что он на
самом деле является тем, за кого себя выдает: контрабандистом, который
действует от своего имени и которого интересует только прибыль. А
представьте себе, что этот ваш Ларкин действует не по своей инициативе, а
по приказу какой-либо инстанции, вовсе не заинтересованной в том, чтобы
ввозить в штаты наркотики. Что тогда?
- Что тогда? - эхом отзывается шеф.
Он почесывает в своем рыжем затылке - жест человека, попавшего в
затруднительное положение, - и говорит:
- Прежде чем задавать такой вопрос, нужно иметь основания для
подобных подозрений. Дайте мне такие основания, Питер, и я тут же
соглашусь с вами.
- Допустим, что пока я не могу их дать. И что буду в состоянии
сообщить их позже. Но должны же вы располагать какими-нибудь сведениями о
Ларкине. Вы уверены в их полноте и достоверности? Застрахованы ли вы от
опасности, что Ларкин связан с какой-либо инстанцией?
- Я полагаю, Питер, вы не ждете сейчас от меня, чтобы я ознакомил вас
с досье моих людей, - говорит шеф с коротким хриплым смешком. - Нет, я не
сделаю этого, не то вы умрете со скуки. Могу вас заверить, что я
позаботился о необходимой проверке и постарался получить нужную мне
информацию.
С этими словами, призванными успокоить как меня, так и самого себя,
Дрейк запускает руку в кармашек и вынимает традиционную сигару.
- Не знаю, читаете ли вы, мистер Дрейк, журналы и разные книжки, но я
иногда их почитываю и могу, в свою очередь, поделиться с вами тем, что
когда такой человек, как Ларкин, готовится провести операцию, аналогичную
той, о которой мы говорим, он заранее подготавливает себе легенду со всеми
подробностями, и цель этой легенды - обеспечить вам возможность для
получения всесторонней информации и тем самым отвести от себя все
подозрения.
- Мне известно об этом, Питер, хотя я и не читаю книжек, - говорит
Дрейк, обрезая кончик сигары. - Не стоит нажимать на мой клапан недоверия,
поскольку, как вы уже, наверное, успели заметить, этот клапан работает
безостановочно. Я вам уже сказал: дайте мне хотя бы одну серьезную улику,
и я тут же поддержу вас.
- Хорошо, мистер Дрейк. Я дам вам такие улики. Клянусь, что я вам их
предоставлю, - решительно заявляю я.
Дрейк в это время энергично раскуривает сигару, что не мешает ему
окинуть меня испытующим взглядом, как бы взвешивая, действительно ли я так
уверен в себе или только делаю вид.
- Однако вы должны снабдить меня известными средствами, чтобы я мог
добраться до улик, - добавляю я.
- Какими средствами? - шеф удивленно поднимает брови.
- Не денежными. Мне придется хотя бы несколько дней не спускать с
Ларкина глаз, а для этого я должен знать, где он остановился, чтобы
поселиться неподалеку.
- Идет. - Дрейк делает широкий жест рукой. - Ларкин живет в гостинице
"Сплендид", а гостиница принадлежит моим людям. Если хотите, могу снять
для вас один из соседних номеров.
- Это решает проблему. Остается экипироваться кое-какими техническими
приспособлениями.
- Должен предупредить вас, чтобы вы действовали как можно осторожнее,
- говорит шеф. - Американец ни в коем случае не должен знать, что за ним
ведется наблюдение. Я даже думаю, что раз уж так необходимо организовать
слежку, то лучше поручить это дело кому-нибудь другому. Ведь Ларкин вас
может узнать, Питер.
- Не беспокойтесь, - заверяю я Дрейка. - Я не хочу перекладывать свою
работу на чужие плечи, ведь я отвечаю головой за возможный провал, не так
ли?
- Ну, прямо-таки сразу "головой"! Вы и впрямь огорчаете меня
постоянным брюзжанием, - прерывает меня Дрейк. - Я не имею намерений
снимать с вас голову. Особенно сейчас. Можете быть уверены, Питер, до тех
пор, пока функционирует канал, будете функционировать и вы.
- В таком случае, я думаю, все в порядке.
- Действуйте, дружище, действуйте, - подбадривает меня шеф не без
тени иронии. - Зайдите к Стентону, он все сделает.
А перед самым моим уходом он добавляет:
- Кстати, что касается технических приспособлений. Не думайте, что я
не читаю книг. Если бы Ларкин имел в "Сплендиде" хоть один интересный
разговор, содержание его давно было бы известно старине Дрейку.

Должен признаться, последняя реплика в какой-то мере охладила мой
энтузиазм. Но только в какой-то мере.
Конечно же, шеф, врожденная подозрительность которого и впрямь не
нуждается в стимулирующих инъекциях, не мог не организовать наблюдения за
Ларкиным, включающего, как я думаю, слежку на улице и подслушивание в
номере. Короче говоря, к Ларкину, видимо, были применены те же
элементарные способы, что и к моей особе. Плохо только, что все это
оказывается абсолютно безрезультатным, когда имеешь дело с таким типом,
как Ларкин, у которого хватает опыта, чтобы обезопасить себя. И вообще,
тот факт, что шеф приказал установить в гостинице микрофоны, вовсе не
означает, что номер американца действительно прослушивается. Этим делом
надо заняться мне самому, и оно непременно должно принести плоды, раз уж я
так торжественно пообещал вывести Ларкина на чистую воду. И если я
провалюсь, мне несдобровать.
Стентон снимает мне номер в гостинице рядом с номером интересующего
меня субъекта. Я, естественно, регистрируюсь под вымышленным именем.
Заручившись рекомендательным письмом того же Стентона, я посещаю некую
торговую фирму, производящую специальные приспособления, и получаю в свое
пользование необходимую мне аппаратуру. К сожалению, фирма все еще не
располагает средствами, позволяющими человеку стать невидимым. А для меня
очень важно быть невидимым для Ларкина. Причем не столько из-за опасений
Дрейка, сколько по личным соображениям.
По этой причине при входе и выходе из гостиницы я прибегаю к сложным
маневрам, описывать которые скучно, но пренебрегать которыми не следует,
не то я рискую столкнуться нос к носу с американцем где-нибудь в гостинице
или у ее подъезда.
Обеспечить подслушивание и наблюдение за соседним номером - для меня
детская забава, хотя, с другой стороны, ожидать каких-либо результатов от
детской игры несерьезно. Итак, выждав достаточно долгое время после того
как Ларкин вернулся к себе и лег спать, где-то около трех часов ночи я
осторожно выхожу в коридор и позволяю себе на время унести туфли
американца. Сделать это проще простого, поскольку, как известно, обувь в
гостиницах на ночь выставляется в коридор, чтобы прислуга могла вычистить
ее ранним утром.
Следующая часть операции немного посложнее, но я вооружился всем
необходимым для подобной работы и могу без излишней самонадеянности
утверждать, что успешно справлюсь с задачей. Американец носит добротные
туфли фирмы "Бали" с резиновым каблуком и на резиновой же подметке,
причем, несмотря на средний рост, Ларкин носит обувь сорок шестого
размера. Впрочем, это его забота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38