Но, как
вскоре усвоил Форрестер, не составляло труда подыскать других "лопухов".
Тщательно сторонясь полицейских, старательно перенимая опыт и навыки
Уитлоу в потенциальной оценке клиента, Форрестер забыл о времени. И нельзя
было сказать, что день прошел бездарно. Погода стояла теплая и сухая,
зелень, обрызганная эрзац-ароматами, приятно пахла, а "раскрученные"
клиенты принесли нормальный среднедневной доход. Форрестер добыл пять
долларов у девушки в зеркальном бикини; затем пятьдесят у мужчины, который
выгуливал обезьянку с серебристым мехом; Форрестер получил у него деньги
якобы за пользование подземным парком и сразу отдал Уитлоу долг за
поддельный индж. С деньгами в кармане и не предвидя особенных трат, он
снова ощутил себя платежеспособным гражданином.
Орлиные глаза Уитлоу сверкнули, и он напряженно прошептал:
- Шикарно! Глянь туда! Похоже, нам повезло.
Около газона с высокими гладиолусами из ховеркара выбирался мужчина.
Отпустив машину, он неспешно, как турист, стал прогуливаться по траве. Его
походка была необычна, лицо излучало радость. Он приблизился к ним.
- Погляди на походку! - Уитлоу аж затрясся от возбуждения.
- Гляжу. Ну и что в ней особенного?
- Чак, он после уменьшенной гравитации! Мужик вернулся после
длительного перелета. А деньгами он, по самым хилым прикидкам, заряжен
немерено. Раскручивай болвана!
Форрестер слепо принял диагноз Уитлоу. Он подошел к астронавту и
напрямик сообщил:
- Мое имя Чарлз Д.Форрестер. Вследствие моего незнания обычаев этого
времени я потерял все деньги и лишился работы. Я буду глубоко признателен,
если вы дадите мне хоть сколько-нибудь...
Уитлоу по мановению волшебной палочки уже стоял рядом.
- Это касается и меня, босс, - печально сказал он. - Мы попали в
жуткую передрягу. И если вы любезно поможете нам, то мы будем ненавязчиво,
но вечно вам признательны.
Человек остановился, держа руки в карманах, ничуть не удивленный и не
обеспокоенный. Повернув к "нищим" лицо, он с серьезной заинтересованностью
произнес:
- Как это прискорбно слышать, джентльмены. В чем причина ваших
трудностей?
- Моих? Наши судьбы с Форрестером удивительно схожи. Мое имя Уитлоу,
Джерри Уитлоу. Все началось в первой жизни. Я работал на шахтах в Западной
Виргинии. А когда их закрыли...
Астронавт оказался не только вежлив, но и терпелив. Он внимательно
выслушал и длинный рассказ Уитлоу, и исповедь Форрестера, поведавшего
отредактированную Уитлоу версию своих злоключений. Астронавт
посочувствовал им, записал имена и пообещал обязательно разыскать их,
вновь оказавшись в этих краях. Он оказался идеальным клиентом на
перспективу. Он был членом сменного экипажа спутника связи, вращающегося
вокруг Солнца под прямым углом к эклиптике и обеспечивавшего свободную от
помех ретрансляционную связь внутри Солнечной системы. Работа оплачивалась
превосходно, а экипажи менялись через полугодовые интервалы. Астронавты
возвращались с целым состоянием в кармане и ненасытной жаждой общения.
Уитлоу и Форрестер долго общались с астронавтом, за что получили по две
тысячи каждый.
Вечером они ужинали в ресторане. Несмотря на протесты Уитлоу, угощал
Форрестер.
Ресторан был любимым пристанищем забытых, как мужчин, так и женщин,
причудливо сочетая интим дома и безличие автоматизированного сервиса.
Клиентов обслуживал инджойер - опускаешь в специальное отверстие несколько
монет и делаешь заказ. Конечно, от цен волосы вставали дыбом, но Форрестер
решил, что никакие деньги не заменят налаженных связей и приобретенного
опыта. По предложению Уитлоу, они разогрелись веселящей смесью (пятьдесят
долларов за выхлоп), затем последовали коктейли (сорок), затем сытный
супец (двадцать пять), следующая порция выпивки, после которой Форрестер
потерял деньгам счет. Кажется, им подали блюдо, напоминавшее мясо, но в
оболочке из ванильного мороженого и с кровью внутри; а уж после него они
начали пить одну за одной.
Они "гуляли" не одни. В переполненном ресторане, где Уитлоу,
казалось, знал всех, собралась компания людей с семи континентов,
нескольких планет и лун; всех их вытащили из заморозки за последние шесть
веков.
Форрестер едва не впал в шоковое состояние, увидев громадного,
краснолицего мужчину, как две капли воды похожего на Хайнци-убийцу. Они
познакомились. Кевин О'Рурк да Солис Ласис тоже оказался марсианином, а по
призванию - поэтом. Из принципа он отказывался принимать взятки от
государства железноголовых. Расспросив Рурка, Форрестер выяснил, что речь
шла о государственных стипендиях, предоставляемых любому поэту, но Рурк с
гневом отверг ее. На непродолжительное время он связался с обществом Нед
Луд. Но в нем было полно таких же железноголовых, как и в государственных
учреждениях. Земля, как он считал, сплошная зона бедствия. Пусть сириане
захватывают ее!
- А почему ты не вернешься на Марс? - вежливо поинтересовался
Форрестер.
Но марсианин счел вопрос оскорбительным, побагровел и ушел в
противоположный угол зала.
- Не обращай на Кевина внимания, - ласково посоветовала миловидная
смуглая девушка, которая, прильнув к плечу Форрестера, помогала уничтожать
спиртное из его стакана. - Он вернется. Certainement [несомненно].
Атмосфера сборища несла в себе оттенок интернационализма Объединенных
наций. Форрестер отметил, что, за исключением редких чудаков, таких, как
Фоэт-марсианин, забытые в основной своей массе пришли приблизительно из
одного с Форрестером временного отрезка. Они тяжело вживались в мир,
предположил он, и с трудом зарабатывали на жизнь. Но это касалось не всех.
Миниатюрная чешка - смуглая девушка, расстрелянная в 1991 году по
обвинению в шпионаже в пользу большевистского Китая, была заморожена с
величайшим риском боевиками Хрущевского подполья, потом оживлена, а затем
еще семь раз убита самыми разными способами и при самых разных
обстоятельствах, но каждый раз ее воскрешали. Но не деньги побудили ее
искать прибежище среди забытых людей. Денег у нее было навалом, как
прошептал Уитлоу. Она собрала коллекцию золота и драгоценных камней от
многочисленных поклонников из самых разных стран и на протяжении веков,
так что капиталы ее возрастали в геометрической прогрессии. Но после
очередного убийства в ее мозгу произошли необратимые изменения: каждое
утро она просыпалась с твердым убеждением, что агенты Сталина выслеживали
ее. Она не боялась их. Ее нежелание умирать напоминало Форрестеру
посещение дантиста; повода для волнений нет, но процедура сама по себе
неприятна. Как человек, перевидавший семь веков, она притягивала внимание
Форрестера, не говоря уже о ее красоте. Но она очень быстро надралась, и
воспоминания пошли путаным и бессвязным потоком.
Форрестер поднялся и, покачиваясь, побрел за очередной выпивкой. Если
я пьян, то лишь самую малость, подумал Форрестер и, споткнувшись, пролил
содержимое стакана на худого лысого старика, который улыбнулся, кивнул
головой и сказал:
- Tenga dura, signore! Eprecioso! [Держитесь крепче, сеньор!
Осторожно! (итал.)]
- Вы абсолютно правы, - сказал Форрестер, садясь на соседний стул.
Войдя в ресторан, Уитлоу первым делом указал на него. Старик,
родившийся задолго до Форрестера, был некой достопримечательностью. Он
умер в 1988 году от эмболии в возрасте ста семи лет. С эмболией справились
бы еще и в те годы, но не с опустошительным действием старости. Прошло
шесть веков черного забытья в жидком гелии, и его капиталы приблизились к
отметке, когда директорат морозильника решил оживить его. Денег хватило на
хирургическое омолаживание, но не на косметическую операцию.
- Держу пари, что вы прожили интересную жизнь, - торжественно заявил
Форрестер, допивая остатки из бокала.
Старик степенно кивнул.
- Signore, - сообщил он, - durante la vita mia prima del morte, era
un homo grande! Nel tempo del Duce - ah! Un maggiore del eserato, io, e
dappartutto mon mi dispacciono le donne! [Сеньор, во времена моей первой
жизни была эпоха Великого человека! Эра Дуче. Я служил в чине майора и не
раз доставлял ему депеши.]
Уитлоу похлопал старика по плечу и увел Форрестера.
- Травма передней доли мозга, - прошептал он.
- Но он говорил по-итальянски.
- Конечно, Чак. Учиться он не смог, поэтому очутился здесь. Не
слишком много работы существуют для человека, который не может говорить,
как все мы.
Марсианин, пошатываясь, прошел мимо, голова была повернута в их
сторону. Слышал ли он их разговор, Форрестер сказать не мог, но тот сказал
громко и кстати:
- Говори, как все! Живи, как все! Живи ради государства! И оно
позаботится о тебе!
Вечеринка набирала обороты. Собравшиеся оживились, повеселели и
напились. Человек небольшого роста в зеленом жабо, имитирующем раскраску
сириан, закричал:
- И каким же образом? Полтысячелетия назад Адольф Берль спросил: "Что
хочет корпорация?" И государство стало корпорацией.
Балерина заикала, приоткрыв остекленелые сердитые глаза.
- Сталинисты, - прошипела она и вновь погрузилась в сон.
Форрестер запустил руку в карман, нащупал стодолларовые бумажки и
скормил их инджойерам, заказав выпивку на всех.
Форрестер отдавал себе отчет, что вторая и последняя тысяча тает с
устрашающей быстротой. Но ему нравилось транжирить деньги. Он был
достаточно пьян, достаточно эйфоризован, чтобы переложить на утро все
страхи завтрашнего дня. Сомнительно, что день грядущий окажется хуже дня
прошедшего. Он оценил преимущества жизни забытых людей.
Залезть в долг невозможно, ведь у тебя нет даже кредита. Мудрый Тарс
Таркас! Прекрасные дети дали прекрасный совет!
- Ешьте! - закричал он, не обращая внимания на предостерегающий шепот
Уитлоу. - Пейте! Веселитесь! Ведь завтра мы снова умрем!
- Domani morire! [Умрем завтра!] - пискливо вторил старик-итальянец,
поднимая в честь Форрестера бокал с неизвестно-насколько-но-безумно-
дорогой-граппой.
Форрестер выпил и за его здоровье.
- Чак, послушай, - тревожно сказал Уитлоу. - Сбавь-ка обороты. Такие
клиенты, как астронавт, не каждый день на дороге валяются.
- Заткнись, Уит. Перестань поучать, как старая бабка.
- Что ж. Это твои деньги. Но, оказавшись завтра на бобах, не обвиняй
меня.
- От тебя тошнит, - с улыбкой сказал Форрестер.
- Кто бы говорил! - вспыхнул Уитлоу. - Да если бы не я, где бы ты
был? Черт подери, я не собираюсь выслушивать подобный базар и...
Марсианин с ирландским именем прервал их.
- Эй, мужики! Завязали!
Уитлоу остыл. Форрестер обернулся и с удивлением разглядывал
марсианина.
- Где ты научился так говорить? - спросил он.
- Так - это как? Я что-нибудь неправильно сказал?
- В некотором роде, да.
Но лицо марсианина изменилось, он щелкнул пальцами.
- Погоди! Твое имя, кажется, Форрестер?
- Да. Но мы обсуждали тебя...
- Невежливо перебивать подобным образом, - упрекнул Кевин О'Рурк да
Солис Ласис. - Вот что я хотел сказать. Тебя разыскивал сирианин.
- Сирианин? Зеленый? - Форрестер попытался сконцентрироваться сквозь
винные пары. - Эс-Четыре?
- Откуда мне знать его номер? Он был одет в гравитационную накидку,
но я распознал сирианина. Их я на своем веку перевидал достаточно.
- Возможно, он подал иск на компенсацию за нарушение контракта, - с
горечью сказал Форрестер. - Пусть судится сколько угодно.
- Думаю, дело не в этом, потому что...
- Довольно, - перебил Форрестер. - До омерзения противно, как вы,
марсиане, ловко меняете тему. Меня интересует вопрос: почему ты... так вот
говоришь? Тот, который собрался прикончить меня, говорил с немецким
акцентом. У него было и немецкое имя. Ты говоришь так же, как он. Но ты
ирландец.
Кевин О'Рурк неодобрительно посмотрел на него.
- Форрестер, ты пьян. Что, черт побери, означает "ирландец"? Ты
хочешь меня оскорбить, да?
Сколько длилась гулянка? Форрестер помнил длинные разглагольствования
пьяной балерины, пытавшейся объяснить, что акцент был марсианский, а не
немецкий, и что гелиево-кислородный воздух с давлением в шестьсот миллибар
делал их невосприимчивыми к некоторым частотам. Он отчетливо помнил, как
засунул руку в карман, обнаружил отсутствие денег, и расплывчатое,
приправленное ужасом воспоминание о неприятном инциденте.
Но все было несколько туманно и отдаленно - в сознании всплывали
только отрывочные воспоминания.
На следующее утро он проснулся в тоннеле невдалеке от индж-лавки, не
представляя, как добрался сюда. К тому же, один.
И его мучило грандиозное похмелье.
Форрестер смутно припоминал, что Уитлоу предупреждал и об этом.
Общественные инджойеры не оснащались автономными контурами слежения. А
момент "торможения" он должен был выбрать сам, индж обслуживал до тех пор,
пока в него подкладывали деньги.
Очевидно, он долго "подкармливал" инджойер.
Форрестер печально покачал головой. Движение вызвало водопад боли в
затылке.
Произошло что-то неладное?
Он вяло попытался вспомнить, и в сознании возникала мозаика лиц,
охваченных массовым ужасом.
Нечто прервало гулянку, разогнало напуганных и подвыпивших
посетителей ресторана. Даже итальянец и балерина очнулись от пьяного
забытья и дали деру.
Но что это было?
Форрестер не был уверен, но подозревал, что сейчас о вчерашнем лучше
не вспоминать.
Пошатываясь, он добрел до конца тоннеля, спустился по металлическим
ступенькам и открыл дверь. Он стоял и смотрел на кусты, цветы, траву,
недовольно отворачиваясь от ласковых прикосновений теплого ветра. Был уже
день. Исключая отдаленный шум ховеркаров, он не слышал больше ни звука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24