- Очень плохая привычка, - холодно заметил Требунских. - Она не делает вам чести. Но перейдем к делу. Скажите, Бирюков, вы помните все то, что сегодня утром видели на кладбище? Вы понимаете, о чем я спрашиваю?
- Вероятнее всего, вы имеете в виду тот бесхозный труп мужчины, который лежал на моей могиле? - несуразно, сам не замечая того, ответил агент.
- Сплюньте три раза, - ухмыльнулся полковник. - Пока что вы живой и невредимый сидите напротив меня, а я никому не желаю досрочной смерти.
- Ах да, извините, оговорился, я имел в виду - на могиле Седова, человека уважаемого, человека, который в чине майора дошел до самого Берлина. У него одних наград - орденов и медалей - на две груди хватит. Сегодня в час вынос тела, а на его могиле лежит труп. Вы можете представить мое состояние!
- Вот как, - насторожился полковник. - Очень интересно, но об этом потом, а сейчас бы я хотел спросить, достаточно ли хорошо вы рассмотрели убитого?
- Солнце еще не взошло, но место там открытое, и видимость была нормальной. А к могиле я подошел вплотную, и можно сказать, что убитого я рассмотрел хорошо, тем более подходил я к нему дважды. Первый раз я был один, а потом вместе с тем хорьком, извините, я имею в виду Стукалова.
- Вы помните руки убитого и что вы на этот счет можете сказать?
- Да, на руки его я обратил внимание. Это первое, что бросилось мне в глаза после того, как я вышел из шока. У него на среднем пальце правой руки тускло поблескивал перстень, а на левой были часы. Какие точно, сказать не могу. Рука была откинута, и я видел только браслет.
- И этого достаточно. Что вы делали потом, после того как ознакомили Стукалова с этой неординарной ситуацией?
- Да ничего. Хорошо прочистил ему мозги, передал два новых заказа и уехал. Мое постоянное присутствие в фирме - это мои деньги.
- Когда вы уезжали, где находился Стукалов?
- Я добросил его до кладбищенской конторки, откуда он должен был позвонить вам. Это все, что я знаю. А в чем дело? Есть какие-то проблемы?
- Есть, но не вам их решать. Сейчас вы подниметесь в 348-й кабинет к капитану Кудрину. Он снимет с вас показания и оформит протокол опроса. Потом еще раз, на пару минут, зайдете к нам и будете свободны. Договорились?
- Вопросов нет, все сделаю, как вы велите.
- Тогда вперед.
- Я провожу его, - вызвался Потехин, - а заодно и Стукалова доставлю.
- Не нужно, Геннадий Васильевич, надо кое-что домыслить.
- А что тут домысливать? - прикрывая за Бирюковым дверь, удивился подполковник. - Кажется, и козе все понятно. Расколем его по свежему снегу, он и ахнуть не успеет. А если начнет запираться, припрем его показаниями агента.
- Да я не о том. Совершенно неожиданно пришла мне в голову довольно странная мысль, а мысль, как ты сам понимаешь, убить нельзя.
- Особенно гениальную. Так в чем дело?
- Скажи, тебе не приходило в голову то обстоятельство, что убийство совершено рядом с могилой некоей Скороходовой, которой сегодня, на девятый день после смерти, Макс Ухов установил памятник?
- Признаться, нет. Но неужели ты думаешь, что это ритуальное убийство?
- Не знаю, но исключать эту версию я бы не хотел.
- Согласен, но тогда мы вообще забредем в тупик. Жертвенным ягненком мог стать любой житель нашего города, а если он человек приезжий, то вообще полная обструкция и сиреневый туман.
- Да, установить личность в этом случае будет трудно, зато религиозных фанатов у нас не много, и через них можно выйти на преступника.
- Давай не будем гадать. Возможно, все гораздо проще и уже через три минуты мы получим от Стукалова часы, перстень и бумажник с документами.
- Твоими бы устами да мед пить, - покачал головой полковник. - Ладно, давай сюда свою кладбищенскую ворону, попробуем пощипать ей перышки.
Привели Стукалова.
- Ну как дела, Сергей Владимирович? - показывая на стул, доброжелательно улыбнулся Требунских. - Надеюсь, что все ваши страхи и опасения прошли?
- Да, спасибо, - усаживаясь на предложенное место, поблагодарил он. Признаться, сначала на меня атмосферные осадки вашего офиса подействовали удручающе, но теперь все прошло, и я чувствую себя в своей тарелке.
- Вы даже не представляете себе, как вы удачно выразились. Именно у нас вы находитесь в своей тарелке. Точнее не скажешь. Значит, успокоились?
- Абсолютно.
- Вот и отлично. И спокойно можете ответить мне на один вопрос?
- Хоть на десять, - с готовностью привстал Стукалов.
- Отлично. Вы давно занимаетесь мародерством?
- Что? Я вас не понимаю. О чем вы говорите?
- Я спрашиваю, давно ли вы раздеваете покойников на своем кладбище?
- Что вы такое говорите? Как вы смеете! - вновь покрывшись потом, пискляво возмутился могильщик. - Я буду жаловаться! Ваши заявления оскорбительны и ни на чем не основаны.
- Основаны, дорогой мой, еще как основаны. Обобрав убитого, вы тем самым помешали следствию, а на это существует статья 296 пункт 3 УК РФ, которая предусматривает лишение свободы на срок до четырех лет. Наверное, вы этого не знали, но незнание закона не освобождает от ответственности. Будем возбуждать дело или как?
- Нет, не надо, я прошу вас. - Умоляюще протягивая руки, Стукалов вдруг упал на колени и в знак раскаяния скорбно поник головой. - Простите меня, первый раз со мной такое, бес попутал. - Он всхлипнул и униженно пополз к столу начальника.
- Кончай, придурок! Так ты нам пол протрешь. - Подбежавший Потехин силой усадил раскаявшегося грешника на стул. - Где ты хранишь вещи убитого?
- У себя в кабинете, под сейфом, - пытаясь вызвать сочувствие, плаксиво ответил Стукалов. - Там они лежат. И часы, и перстень.
- И бумажник с деньгами, и документы, словом, все, что было в его карманах, - добавил Потехин, придерживая взбрыкнувшее тело мародера.
- Что?! - захлопотал глазками Стукалов. - Какие деньги? Какие документы? Я ничего такого не знаю. Никаких его документов и денег я и в глаза не видел. Ищите сами. Я по карманам у него не шарил.
- Ты, наверное, просто забыл, - попробовал дожать его подполковник. Ничего, жук, в камере посидишь, парашей подышишь, может, и вспомнишь.
- Я человек верующий, так вот, Христом Богом вам клянусь, что ничего похожего на документы или деньги я не то что не брал, а даже не видел. Вы, конечно, можете посадить меня, даже известными вам путями вырвать у меня "признание", но от этого вам легче не станет, потому как мне негде взять его документы.
- Ладно. - Потехин пошел на попятную. - Я вам верю. Кстати, а как его звали?
- Кого? Убитого, что ли? Откуда ж мне знать, - затравленно озираясь, пожал плечами могильщик. - А, понимаю, вы хотели, чтобы я непроизвольно назвал его имя. Так бы оно и вышло, но только в том случае, если бы я его действительно знал. Но - увы...
- Увы и ах! - многообещающе ухмыльнулся подполковник. - Устрою я тебе этот самый ах! Мало не покажется!
- На то ваша воля, - скорбно кивнул Стукалов. - Плетью обуха не перешибешь.
- Оставьте его, Геннадий Васильевич. Пусть едет и немедленно привезет все то, что он снял с убитого. Вы меня поняли, Стукалов?
- Чего уж тут не понять, - по-прежнему бесцветно ответил он. - Конечно же я все привезу в течение часа. Я могу идти?
- Идите, и можете забрать своих рабочих.
- Зря ты его отпустил, - с сожалением глядя на закрывшуюся дверь, заметил Потехин. - Надо было его еще малость покрутить, чтоб неповадно было. Для профилактики!
- Не вижу смысла стрелять из пушки по воробьям. А нынешней профилактики ему и так хватит на добрый десяток лет. Давай лучше подумаем, в какую сторону нам дальше плыть. А главное - каким стилем и средствами.
- Средствами массовой информации. Наверное, портреты убитого уже готовы. Нужно разослать их по редакциям газет и забросить на телевидение.
- Это и коту понятно, хотя особых надежд я не питаю, - досадливо поморщился полковник. - В данное время я говорю не о телевидении, а о том, с чего начать.
- Пока что у нас есть только две версии, причем одна из них эфемерна и призрачна. Я имею в виду твою религиозную гипотезу. Вторая более реальна, и мне кажется, что именно с нее нужно начинать. Как тебе нравится фронтовик, майор Седов?
- Согласен, и более того, я ждал от тебя этого предложения. Кому, как не офицеру, дошедшему до Берлина, проще всего было привезти оттуда трофейный "вальтер"? Сейчас одиннадцать, а вынос в тринадцать часов. Знаешь что, Гена, а не поехать ли нам с тобой на кладбище во второй раз? Посмотрим на семейство покойного, глядишь, за что-нибудь да зацепимся.
- Не возражаю. Но время пока терпит. Пойду-ка я к криминалистам. И еще одно дело никак не дает мне покоя.
Глава 3
С поминок я вернулся не в самом лучшем расположении духа. Вид убогого, пустого жилища, навсегда оставленного хозяйкой, деяния ее сынка и причитания старух действовали угнетающе. Макс довез меня до подъезда и покатил на встречу с полковником, пообещав передать мне их предстоящий разговор. Слава богу, дома никого, кроме собаки и кота, не было, и я избежал лишних и ненужных вопросов. Проскользнув к тестю в кабинет, я отлил из его сокровенной заначки порядочную толику коньяка и со стаканом в руках прошлепал на кухню. Вскрыв банку кошачьей кильки, я совсем было собрался выпить, но не вовремя под руку зазвонил телефон. Вернув стакан в исходное положение, я помчался в комнату. Приятный женский голос осведомился, может ли она меня услышать, а когда я ответил, что всегда к ее услугам, женщина попросила о встрече. Пообещав принять ее после обеда, я положил трубку и вернулся к прерванному любимому занятию. Моему гневу и негодованию не было границ. Кильку в томатном соусе, которую я так бережно и аккуратно открывал для себя, бессовестно сожрали мои животные. Таким образом, мое настроение испортилось вконец.
- Мерзавцы, - коротко охарактеризовал я их проступок и, проглотив коньяк, загрыз его какой-то каменной карамелькой. - Хорошо еще, на коньяк не покусились.
- May, - ответил кот, настороженно глядя на меня круглыми бесстыдными глазами.
- Тварь полосатая, только знаешь мау да мау! Уйди от греха подальше.
Словно понимая мое настроение, обиженный кот фыркнул и забрался на спину Бруту. Вытянувшись на диванчике, я закрыл глаза и попытался уснуть. Не тут-то было. Все нелепые события и картинки сегодняшнего дня вспыхнули в моей памяти красочно и отчетливо, ярче, чем это было наяву. Серебристый памятник. Мы тащим его по талому снегу. Разбиваем наст. Устанавливаем. А вот уже Макс через трафарет старательно выводит: "Нина Петровна Скороходова. 10.10.1933 - 18.12.2000". Застывший Макс с открытым ртом и наполненным стаканом. Рука трупа, торчащая из-за могильной насыпи. И наконец, сам труп бедолаги, застреленного в таком неподходящем месте.
Нет, конечно же ни о каком заказном убийстве не может быть и речи. Тогда что это? Ритуальное убийство или кровная месть? Не исключено ни то ни другое в отдельности. А возможно и то и другое вместе.
Представим себе такой вариант. Некий господин, назовем его условно X, задолжал своему другу, господину Y, некоторую сумму денег. Отдать долг в срок он не сумел, заработал счетчик, пошли проценты, и отчаявшийся господин X решается убить своего кредитора и тем самым снять все проблемы. Он совершает задуманное, но об этом каким-то образом узнает сын или брат Y. И в день похорон на уже заготовленной могиле брата или отца он символически казнит убийцу. Неплохо?
- Неплохо, Константин Иванович, но, к сожалению, ваш замок построен на песке, у вас нет ни единого реального факта, поддерживающего это бредовое сооружение. Я бы мог наплести вам кучу историй подобного содержания, где, кроме измышлений вашего ограниченного мозга, ничегошеньки нет. Успокойтесь, не травмируйте понапрасну вашу больную голову и слабую психику. Приедет Макс, и если он изложит какие-то реальные факты, на которые можно опереться, то тогда я позволю вам немного подумать. А пока суд да дело, я посоветовал бы вам отдохнуть.
... По белоснежному, девственному снегу я шел навстречу восходящему солнцу. Первые его лучи уже тронули верхушки сосен, и они заиграли, заискрились праздничными новогодними елками. По их стволам и веткам, точно в сказке, сновали радостные белки, а драчливые сороки сварливо и гортанно обсуждали наступающий праздник. Я нес на плече серебристый сверток, чтобы подарить его какой-нибудь красивой женщине. Я не знал ее имени, как и не знал того, что находится в моем свертке. Но почему-то был заранее уверен в том, что подарок ей обязательно понравится. Я знал, что она живет сразу же за взгорком, на который я уже поднимался. А между тем солнце уже коснулось моих глаз, и когда я взойду на вершинку, то окажусь полностью в объятиях его ласковых лучей. "Все! Я на вершине, еще шаг - и я увижу домик моей женщины", - подумал я и сделал этот шаг. Ночь, черная и беспросветная, ударила в глаза, словно я заступил за черту терминатора. Податься бы назад, да нету сил, ноги мои идут только вперед, в черную могильную темноту. Неизвестно откуда в моих руках оказалась тусклая керосиновая лампа - и при ее свете я с ужасом увидел, что несу не подарок для прекрасной женщины, а могильный памятник, на котором высечено чье-то незнакомое имя. Я пытаюсь его сбросить, но он, как намагниченный, всякий раз вновь оказывается на моем плече. А из открытых могил мне навстречу уже тянутся руки мертвецов.
- Не смей! - кричат они. - Это наш обелиск. Иди к нам!
- Не пойду! Не хочу! - ору я изо всех сил.
- Нет, пойдешь, - злобно смеется хор мертвецов, меня хватают за уши, за волосы, за нос. - Никуда ты от нас не денешься!
- Нет, не хочу, не пойду! - отрывая от себя их липкие и холодные лапы, отбиваюсь я из последних сил. - Оставьте меня, я не хочу-у-у!
- Что ты воешь, паразит! - выдергивает меня из кошмара противный голос любимой супруги. - Опять нализался, алкаш-самоучка. Нажрался и орет на всю квартиру. Хоть бы людей постеснялся. Вставай, блаженный, к тебе пришли!
- А! Кто пришел? - Вскочив с диванчика, я несколько секунд не могу прийти в себя. - Прости, Милка, не могу понять, кончился кошмар или он все еще продолжается.
- Очень остроумно. Приведи себя в порядок, к тебе пришла женщина.
- Женщина? - пытаясь пригладить взъерошенные волосы, крайне удивился я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33