Даже если он упросит отца перевести его в другую бригаду, настройке не скроешься... Уехать совсем?.. Придется во всем открыться отцу. Гнев отца страшнее злобы Ляпина...
Удрученный своими мыслями, Аркадий работал машинально, как заведенный автомат. Подтаскивал брус, зарезал, щицы, высверливал электродрелью дыры, схватывал брусья на болты.. Оступившись,
уронил конец бруса и едва не раздробил ногу своему напарнику.
— Ты чего, паря, ровно сонный сегодня? — сказал тот добродушно.
А Аркадий подумал, что хорошо бы, если бы брус упал на ногу ему, Аркадию. Он панически боялся боли, но сейчас даже такой выход из положения казался ему приемлемым.
А что, если нарочно уронить брус на ногу?.. Или лучше, если бы поранить топором... Ударить осторожно, так, чтобы слегка...
И, скалывая запиленный конец бруса, он мысленно примерялся, как ударить по носку валенка, не очень сильно, но чтобы просечь и хоть немного зацепить ногу, чтобы хоть немного крови. Обязательно надо, чтобы кровь была, иначе он догадается, что это симуляция...
Несколько раз Аркадий заносил топор, но рубануть по ноге не хватало смелости.
А может быть, дело, о котором говорил Ляпин, совсем безобидное?.. Должен же он понимать, что на преступление Аркадий не пойдет?.. Почему обязательно должно быть самое плохое?..
— Заходи в обогревалку! — крикнул Ляпин.— Сейчас рвать будут.
К взрывам уже привыкли, и кто-то из плотников предложил:
— Здесь переждем, укроемся за стенкой.
— Давай, давай! — прикрикнул на него Ляпйн.— Долбанет тебя по кумполу, а мне отвечать.
Сидя и покуривая в обогревалке, Аркадий окончательно успокоился. Все страхи и переживания казались уже не только преувеличенными, но и просто смешными.
Сразу же после взрыва Ляпин стал поторапливать плотников: смена кончается, а сделали сегодня маловато.
— Не по нашей вине,— возразил кто-то,— то свету не было, то взрывники работать не дают.
— Меньше слов, больше дела!— оборвал его Лядин.
Когда все разошлись по рабочим местам, Ляпин подозвал Аркадия:
— Иди в столовую. Там Нелька дежурит. Скажи, иду завтракать.
Аркадий решил, что дело откладывается, и, обрадованный, побежал в столовую.
— А где Вася? — спросила заспанная Неля. — Сейчас придет завтракать.
— Я быстрехонько,— сказала Неля и шмыгнула на кухню.
Через минуту послышалось шипение масла, кипящего на сковородке, и пополз аппетитный запах поджариваемой колбасы.
Неля еще расставляла посуду, когда вошел Ляпин и, не раздеваясь, сел к столику у окна.
— Я здесь накрыла, Вася, там от окна дует,—сказала Неля.
— Неси сюда,— коротко приказал Ляпин. Неля поспешно перенесла посуду.
— Давай, что у тебя там. И налей по стакану. Неля принесла большую сковородку, на которой между кружками колбасы еще пузырилось масло, и два чайных тонкостенных стакана с водкой, налитых вровень с краями.
Ляпин подвинул стакан Аркадию,
— Пей! Аркадий хотел отказаться, но, взглянув на хмурое
лицо Ляпина, покорно взял стакан..
Ляпин залпом выпил водку и не спускал глаз с Аркадия, пока тот не осушил стакан.. — Погаси свет,—сказал Ляпин Неле.
— Да ты что, Вася, как закусывать будете? — возразила Неля.
— Погаси, говорю! — прикрикнул Ляпин.
Он подвинул столик и сел прямо против окна.Аркадий не успел управиться с первым куском горячей колбасы, как Ляпин быстро вскочил, с шумом отодвинул стул и резко сказал:
- Пошли!
На дне распадка было совсем темно. Шли гуськом по узкой, глубоко втоптанной тропке. Ляпин остановился, прислушался. Впереди едва слышно поскрипывал снег под шагами неторопливо идущего человека.
Когда до него осталось несколько метров, Ляпин посторонился и, пропуская Аркадия, не сильно, но резко ткнул его в плечо.
Аркадий прибавил шагу, догнал преследуемого и, подняв воротник, съежившись, прошмыгнул мимо. По высокой сутулой фигуре Аркадий узнал бригадира взрывников Черемных. Он подвигался в гору медленным, усталым шагом. Было мгновение, когда Аркадий хотел схватить его за руку, предупредить. Но липкая трусость снова захлестнула и погнала вперед. Словно надеясь скрыться от того страшного, что надвигалось на Черемных и на него самого, Аркадий поспешно, почти бегом, выбрался из распадка и остановился возле дороги.
Кругом нависла глухая тишина, и только изредка поскрипывали вершины сосен под порывами неровного стылого ветра...
Ляпин выждал, пока фигура Аркадия растворилась в темноте, и, ускорив шаг, догнал Черемных,
— Постой! Поговорить надо,— сказал Ляпин и опустил руку на плечо Черемных.
Тот стряхнул руку и ответил не оборачиваясь:
— Не о чем. И не место.
— Чем худое место?
Ляпин обошел старика и загородил тропу.
— Иди своей дорогой, Василий,— спокойно сказал Черемных.— Нечего нам с тобой делить.
— Ты, старая шкура! — скрипнул зубами Ляпин.— В легавые подался! Кому ты дорогу пересек!
— Не пугай. Колыма позади осталась.
— Позабыл!
— Не забыл. И тебя не забыл. С первого дня приметил. Понадеялся, что ты завязал. Выходит, ошибся. Слушай, Василий, уходи, не мешай людям жить. Три дня даю тебе сроку.
— Мне грозишь! — приходя в ярость, зарычал Ляпин и, взмахнув девой рукой, откуда Черемных не ждал удара, сбил его с ног.
Черемных, не издав ни звука, упал в снег.Ляпин склонился над ним и потянулся к его горлу.Неожиданно сильным ударом ноги Черемных отбросил бандита. Ляпин упал навзничь. Рука, утонув в снегу, ткнулась во что-то жесткое и острое. Ляпин выдернул из-под снега изогнутый сосновый сук и с силою ударил по голове поднимавшегося с земли Черемных. Пересохший сук разлетелся на несколько
кусков.Черемных с глухим стоном снова ткнулся лицом в снег. Вконец озверевший Ляпин навалился на него, продолжая наносить удары зажатым в руке обломком...
Аркадий услышал звук удара, треск переломившегося сука, глухой стон и рванулся было к месту схватки. Но тут же ноги у него будто подломились, к горлу подступила противная тошнота, и он, привалясь к стволу сосны, заплакал бессильными, жалкими слезами.
Запоздалая луна выглянула из-за гребня горы и осветила дорогу, по которой шел человек, приближаясь к тропе, уходящей в распадок.
Аркадий испуганно метнулся в сторону от дороги, потом круто повернул и побежал навстречу человеку.
— Там убивают... старика Черемных! — выкрикнул он, задыхаясь и хватая прохожего за руки.
И только когда тот, оттолкнув его, кинулся в распадок, Аркадий понял, что это Вадим, и побежал за ним.
Ляпин не расслышал шагов бегущих к нему людей. Стоя на коленях над неподвижным телом, он с тупым остервенением, размеренно, раз за разом наносил удары зажатой в руке деревяшкой.
Вадим схватил его обеими руками за ворот полушубка и, рванув, опрокинул. Ляпин вскочил и кинулся на Вадима. Аркадий успел схватить Ляпина за
руку.
- Вот ты как!—закричал Ляпин и со страшной силой ударил Аркадия прямо в лицо.
Аркадий, падая, закричал истошно:
— Помогите!
Аркадий очнулся от резко бьющего в глаза света. Кто-то нагнулся к нему и произнес:
— Очнулся. Подымите его.
Аркадию помогли встать. Он машинально сделал несколько шагов и едва не наткнулся на Ляпина. Ляпин сидел в снегу, поджав ноги. Руки у нёго были заломлены за спину и связаны чьим-то. брючным ремнем. Луч фонарика скользнул по спине Ляпина. Аркадий увидел, что стянутые ремнем руки, сплошь покрыты кровью, .и задрожал от ужаса.
Бригадир бульдозеристов Федор Васильевич и Вадим склонились над лежащим ничком Черемных и осторожно повернули его на спину. Федор Васильевич расстегнул на нем ватник и рубаху и припал ухом к его груди.
— Кажется, жив. Посветите.
Разбитые губы чуть шевельнулись. Но Федор Васильевич смотрел не на лицо. На сухой, поросшей
седым волосом груди выделялся глубокий, причудливой формы шрам, похожий на фашистскую свастику.
—Максим! — вскрикнул Федор Васильевич в не-
обычайном волнении. Он поднял голову старика и, вглядываясь. в его лицо, повторял:—Максим? Ты слышишь меня, Максим Никифорович?..
«Почему Максим?»—подумал в недоумении Аркадий.
После работы Федор Васильевич снова пошел в больницу. Дежурная сестра сказала ему, что состояние Черемных по-прежнему очень тяжелое.
— Повидать не разрешите?
- Что вы! — сказала сестра.— Он и в сознание не приходил. Никого к нему не пускают. Тут и следователь приходил. Тоже ушел ни с чем.
— Все понятно, сестрица,—сказал Федор Васильевич.— Я не следователь, но мне тоже очень нужно повидаться... А скажите, сестрица, вы его перевязывали?
— А вам к чему это?
— Не заметили на левой руке, повыше локтя, шрам?
— Как не заметить! Вся рука изуродована, смотреть страшно.
— Буду наведываться, сестрица. Как только можно будет, пустите меня к нему. Очень надо.
Сомнений не оставалось: человек, называвший себя Иваном Васильевичем Черемных, был его фронтовым товарищем Максимом Дубенко...
...Первый раз увидел он Максима Дубенко в дож-дливый осенний день в конце сентября 1941 года. Впрочем, для него, Федора Перетолчина, этот промозглый, хмурый день был одним из самых радостных в жизни. Четверо суток скитался он по обожженным войной лесам и топким болотам Смоленщины, обходя поляны и остерегаясь дорог. В подбитом, сгоревшем танке остались его боевые товарищи, и: он один, обожженный, голодный и обессилевший, брел на восток, к своим. И когда иссякли последние силы и стала угасать последняя надежда, наткнулся на небольшую группу бойцов, так же, как и он, выбиравшихся из окружения. Лейтенант, командовавший отрядом, опросил его, похвалил за то, что сберег солдатскую книжку и комсомольский билет, и определил во взвод к старшему сержанту Максиму Дубенко.
В темную, безлунную ночь, когда отряд, с боем прорвался Через линию фронта, Федор шел рядом с Максимом Дубенко. Посланная вдогон немецкая мина накрыла обоих. Федор, тяжело контуженный, упал без сознания. Максим Дубенко, сам раненный осколками в руку и в грудь, на себе вынес товарища.
В лазарете лежали в одной палате, их койки стояли рядом. Рана на груди у Максима зарубцевалась быстро.
«Только шкуру порвало, а на казацком теле шкура добрая, быстро заживает»,— говорил Максим, поглаживая здоровой рукой солидные гайдамацкие усы,
придававшие его молодому, красивому лицу особо степенное выражение.
Когда сняли бинты с груди Максима, все ходячие больные в палате подходили подивиться на шрам. На смуглой коже, повыше правого соска, розовел косой крест с загнутыми в одну сторону разлохмаченными концами.
— Чтобы не забыл, чей гостинец,—сказал один из: солдат.
- Не забудем,— сказал Максим.
Вторая рана Максима, в предплечье левой руки, заживала медленно. Федор выписался из лазарета раньше своего побратима по крови.
— Когда еще свидимся? — сказал Максим, прощаясь.
— Свидимся, друг,— ответил Федор.
Но суровые пути войны развели их в разные стороны, и танкисту Федору Перетолчину никогда не довелось больше повстречать сапера Максима Ду-бенко.
И вот теперь, через столько лет, он встретил Ивана Черемиых... Это Максим... Этот бугристый крестообразный шрам невозможно забыть или спутать.... Одного не понять: Максим был старше его лет на десять с небольшим... значит, сейчас ему нет и пятидесяти... А это старик: весь седой, и лицо в глубоких морщинах. Неужели так перевернула его жизнь?4.
Надя всегда первой узнавала каждую новость.
— Вот это парень!— восторженно отозвалась она о Вадиме, рассказав, как он спас старика Черемных и задержал бандита Ляпина.
При этом она украсила свой рассказ такими живописными подробностями, как будто была если не участником, то по меньшей мере очевидцем схватки.
— И от такого парня нос воротишь!—укорила она Наташу.
— Ты не повторишь ее ошибки,— заметила Люба,
— А тебе завидно? — парировала Надя.— Я и не скрываю, что он мне нравится. Такими парнями не бросаются.
Наташа ничего не ответила Наде, хотя упрек ее и был несправедлив. Такими парнями не бросаются... Разве она виновата, что все так обернулось?.. А теперь?.. Нет, теперь уже не вернешь того, что было и не будет того, что могло быть... Может быть, Надя найдет с ним свое счастье? Пусть. Она, Наташа, будет от души рада за подругу. На Вадима у нее ни зла, ни обиды нет. И она его ничем не обидела. Обидела она другого человека, который относится к ней так тепло и душевно, от которого она видела только хорошее... Убежала от него как раскапризничавшаяся девчонка. И не в том главное, что она унизила себя. Она обидела Николая... Другой бы на его месте после этого и не взглянул на нее. И был бы прав... А он по-прежнему остался товарищем, по-прежнему заботится о ней. Приносит книги. Вчера сказал, что она зачислена на курсы и что занятия начнутся со следующей недели... Сказал и сразу ушел. Он теперь избегает оставаться с ней наедине.
Наташа, сама еще по-настоящему не понимая того, глубоко переживала размолвку с Николаем.
Она была искренна, когда думала и говорила Наде, что рада за нее. Но в то же время сияющая физиономия Нади раздражала ее, была для нее безмолвным укором. Надька, беспечная и легкомысленная, вела себя естественнее и проще. Она по крайней мере знала, чего она хочет, и не терзалась никому не нужными сомнениями и переживаниями.
- Совсем не так складывалась жизнь у Наташи. Она видела, что Николай тоже тяготится их взаимным отчуждением, и понимала, что именно поэтому он избегает ее. Она оттолкнула его, и он не хочет быть навязчивым. И Наташа понимала, что он никогда не сделает первого шага. Как бы ни было ему
трудно...
«И почему у меня все не как у людей?» — сокрушалась Наташа.
Аркадий несколько дней пролежал в постели. Ляпин вложил в удар всю свою недюжинную силу, умноженную яростью и отчаянием. Но удар Ляпина, едва не прикончив все счеты Аркадия с жизнью, в то же время избавил его от многих бед и унижений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41