установить ванну цена
Через четверть часа банщик так же, крадучись, вышел с каким-то небольшим свертком под мышкой. Пурэвжав еще долго наблюдал за двором, но никто больше не входил и не выходил из хашана. «Итак, — рассуждал Пурэвжав, - первый день прошел нормально. Кажется, они клюнули. Вот где мне пригодилось знание китайского языка, и спасибо полковнику за советы. Ветре-чусь с помощником после разговора с перерожденцем, а пока пе-редавать в Центр особенно нечего».
На следующий день, направляясь по заранее условленной улице и в определенный час на прием к хубилгану-ламе, он разминулся с молодым монголом в засаленном дэли, попросившим у Пурэвжава огонька, чтобы раскурить потухшую трубку. Не останавливаясь, Пурэвжав ответил, что он не курящий и огня не имеет. Это был условный пароль, означающий, что все в порядке и что встреча с помощником состоится через два дня на окраине города за черными юртами,
Хубилган-лама принял гостя с большим почетом. В красном углу пятистенной юрты, на этот раз еще более роскошно убранной дорогими коврами, перед жертвенником был богато накрыт широкий стол на коротеньких изогнутых ножках, инкрустированный перламутром, кораллами и бирюзой. В чащах, оправленных серебром и золотом, горкой возвышались редкие по тем време-
нам восточные сладости. На широком серебряном блюде тончайшей работы были Красиво уложены большие куски дымящейся жирной баранины.
Хубилган ДовчиН из собственных рук подал гостю в серебряной пиале обжигающий губы горячий чай с молоком и не растаявшими еще кусочками топленого масла, возвещая о начале трапезы.
Старческое лицо перерожденца с отвислыми щеками, испещренное глубокими морщинами, выражало крайнее самодовольство. От горячей пищи и внутреннего напряжения по лицу его градом катился пот, капая в пиалу. Подернутые синеватой пеленой подслеповатые глаза его с благоговением смотрели на гостя.
«Богатая юрта у хубилгана. Вон сколько серебра и золота. И все это от пожертвований верующих. Сам-то перерожденец нигде не работал всю жизнь, а только дань собирал с верующих да обманывал их. Скоро ламаизму придет конец. Выведем их всех на чистую воду», — думал в это время Пурэвжав.
— Мы, многочисленные послушники бурхаиа, выражаем безграничную радость по поводу вашего прибытия к нам из Страны восходящего солнца. Какие новости привезли? — спросил перерожденец, Нарушая мысли Пурэвжава.
— Если почтенному хубилгану угодно, то я доложу о цели своего приезда. Во-первых, по поручению начальника японской контрразведки в Харбине господина Инокузи имею честь уведомить вас о том, что ваше послание с просьбой о военной помощи получено и передано в верха. При благоприятном моменте помощь вам будет оказана, ибо ваши действия расценены как самые разумные, направленные на решение судеб всех верующих в Монголии. Во-вторых, до момента выступления к вам на помощь военной силы из Страны восходящего солнца я буду чрезвычайно рад служить здесь под вашим непосредственным покровительством. В-третьих, мне приказано передать вам лично, что пора уже от распространения слухов и версий переходить к действиям. Работать надо денно и нощно. Организация и координация действий поручена мне, — здесь Пурэвжав для усиления впечатления от сказанных; слов показал хубилгану письмо, написанное по-японски на тончайшей рисовой бумаге.
— Согласно приказу господина Инокузи, — продолжал гость, — поселите меня в монастыре Святого Лузана, где я буду выполнять некоторую посильную для меня работу, чтобы не вызывать ни у кого подозрений, а под этой личиной, светлейший хубилган, я приложу все усилия, чтобы начатое вами дело дало плоды, и как можно скорее. Я также должен буду регулярно докладывать сиятельному господину Инокузи о результатах вашей работы, о ваших просьбах и пожеланиях, а также по мере необ-
ходимости передавать некоторые сведения и карты и привозить вам Дальнейшие распоряжения и указания. Пока все.
— Хорошие вести, — похвалил хубилган. — Такой человек, как вы — образованный, смелый и деятельный, — нам очень нужен. Для того чтобы дело наше выиграло наверняка, мы должны, главным образом, опираться на военную помощь извне. Иначе всё останется пустой затеей. Лам много в монастырях, разбросанных по всей стране, но одним нам не под силу решить такую задачу. Если ламы не будут действовать разумно, с дальним прицелом — дело наше лопнет как мыльный пузырь.
Младшие ламы, прислуживающие хубилгану, удалились из юрты при появлении гостя, и теперь никто не мешал откровенно говорить о деле.
Оба — и гость и хозяин — были возбуждены беседой и вином.
— Много ли в Улан-Баторе надежных людей? — полюбопытствовал Балдан.
Донесения Шушмы и рябого банщика, а более того — личное впечатление, произведенное Балданом на хубилгана во время беседы, устранили последние подозрения перерожденца.
— Люди есть. Но не так много, вернее, пока не так много, как бы этого хотелось, скрывать не стану. Ведь мы начали действовать не так давно. Зато все люди надежные. Один из них -^ ваш знакомый Шушма. Человек очень преданный. В прошлом — крупный коммерсант, владелец богатой торговой фирмы. Народная власть фирму национализировала, а многотысячные долги его многочисленной клиентуры аннулировала. И теперь он точит зуб на эту власть. Так-то, сын мой. Ну а другой ваш знакомый — рябой банщик — за деньги пойдет на все. Здесь, в городе, есть еще два наших человека, которым можно доверять. Люди, проверенные в деле. Когда будет нужно, я скажу, как их найти, — доверительно сказал Довчин.
Балдан хотел во что бы то ни стало узнать как можно больше о заговоре духовенства против республики, которое готовилось открыть дорогу врагам.
— Да, конечно, — подхватил Балдан, — с этими двумя хорошо бы организовать мне встречу до моего отъезда в монастырь Святого Лузана. Пусть они будут моими связными, тем более что связные мне крайне необходимы.
— Согласен, — кивнул в ответ хубилган. — Один из них, между прочим, лама Дорлиг, который свел вас с Шушмой. Живет в моем хашане. Другой, Пунцаг, — это человек, поступивший по моему совету на работу в ламскую артель. В прошлом — продавец магазина, совершивший растрату. Долго сидел в тюрьме. У него с властью свои счеты. И большие. Но однажды он про-
говорился об этом бывшему моему послушнику Чойнхору, жившему в моем хашане. Чойнхор был неглупый парень и, судя по всему, кое о чем догадывался. Боясь, как бы он нас не выдал и этим не сорвал нашего дела, Пунцаг убрал его. Сейчас для нас очень опасен Самдан — секретарь ревсомолъской ячейки их артели. В последнее время он слишком часто приходил к нам в хашан будто к Чойнхору, а сам все вынюхивал и высматривал. А ну как Чойнхор успел ему что-нибудь ляпнуть?! — забеспокоился вдруг перерожденец.
Балдан строго взглянул на него исподлобья.
— Конечно, убийство, особенно теперь, когда дело идет на лад и нам обещана помощь, может испортить наши карты, но другого выхода не было, и мне пришлось благословить Пунцага на это дело, — начал оправдываться Довчин. — К счастью, к ответственности привлечен, по достоверным слухам, не кто иной, как Самдан. Это тоже важно для нас. Пунцаг выполнил работу чисто.
Боясь потерять свой авторитет у Балдана, хубилган со смиренным видом сложил ладони вместе, поднес их ко лбу, прошептал по-тибетски заклинания и, закатив к небу глаза, произнес глухим голосом:
— Один бурхан ведает, кого покарать, а кого помиловать. — А чем этот Самдан опасен? — спросил Балдан.
— Видите ли, Чойнхор был кротким, прилежным, исполнительным послушником, очень набожным. Со временем я надеялся сделать из него хорошего ламу, обладающего обширными познаниями в области человеческой психологии и народной медицины. Он ходил за мной по пятам. И нам он мог быть полезен. Но с тех пор, как здесь появился этот Самдан — а они из одного кочевья, — Чойнхора будто подменили. Вместо поклонения духовным лицам он стал насмехаться над ними. Я слышал это своими ушами, и не один раз. Самдан — первейший смутьян. А вообще, люди, приехавшие в столицу из худона, очень быстро меняются. От их смирения часто не остается и следа. Вот уже год, как я переселился из монастыря Святого Лузана в Гандан, и за это короткое время в здешней жизни изменилось очень многое, чего не увидишь вдали, за толстыми стенами монастыря Святого Лузана. Самое скверное — это то, что ламы складывают с себя духовный сан, монашское одеяние бросают в огонь костра. Да, рушатся, рушатся старые порядки. Но мы будем крепко держать их, пока не придет помощь, мы еще поживем, мы вернем утраченное! — произнес Довчин с пафосом.
Перерожденец думал сейчас только о том, что благодаря бур-хану письмо его, посланное японским правителям, благополучно дошло до них, что они с благодарностью его получили и обещают помощь. «Как все хорошо складывается», — снова подумал хубилган и налил себе в кубок немного вина.
Этот молодой мужчина — посланец Страны восходящего солнца — с его умной речью, хорошими манерами и чистым взглядом ему определенно нравился. «Вот и старая опытная хитрая лиса Шушма — а его-то не проведешь на мякине — тоже положительно отозвался о нем. Значит, свой, преданный человек. Посланец!» — снова и снова думал о Балдане хубилган, не отрывая от него глаз. И начал вдруг как на духу выкладывать все свои планы:
— Неправильно было бы думать, что мы только лясы точим насчет новой власти да слухи распускаем. Нет, мы усиленно работаем в трех направлениях: разжигаем недовольство политикой народной власти, стараемся подорвать доверие к красной России и всячески укрепляем религию. Одним словом, не сидим сложа руки. Это упорная борьба за умы и сердца людей. И здесь для нас хороши любые средства: диверсии на предприятиях, физическое уничтожение 'партийных руководителей, запугивание и шантаж отдельных граждан. Я говорил: людей у нас маловато, но кое-что мы уже сделали.
Балдан и не подозревал, что под монашеской рясой скрывается Такой хитрый, жестокий, изворотливый политикан. — Я уверен, что ваша работа будет высоко оценена господами из японского разведуправления. Она требует от вас не только хорошей организации, но и конспирации. Выиграть время — вот ключ к решению этой задачи. Чего греха таить, ведь ни для кого не секрет, что новая власть крепнет день ото дня. Поэтому выигрыш во времени, повторяю, является вопросом жизни или смерти для нас. Мы не должны терять ни минуты. Я полагаю, что в течение года, максимум — двух-трех лет мы должны создать благоприятные условия для прихода военной помощи из Страны восходящего солнца.
— Да возблагодарит вас бурхан за эти мудрые речи! Да исполнятся по воле бурхана ваши пожелания! — восклицал хубилган. Душа его ликовала. Надежда на скорую помощь японцев и свержение ненавистной новой власти, на возвращение утраченного могущества запылала в нем ярким пламенем. Он еще долго возносил хвалы всемогущему бурхану, услышавшему его молитвы и ниспославшему им большую удачу.
Подливая масла в огонь, Балдан, наклонясь к самому уху хубилгана, с жаром зашептал: - Это еще не все, высокочтимый перерожденец. Скажу вам по секрету, что у японского императора планы куда грандиозней. Японии предначертано богом стать во главе Великого азиатского единства, в состав которого войдут Китай, Маньчжурия и Монголия, а Монголия должна стать мостом к захвату русской Сибири. Только держите мои слова в строжайшей тайне.
От такого безграничного доверия, которое ему сейчас оказали, у Довчина сперло дыхание, закружилась голова. Наконец-то фортуна ему улыбнулась!.
— Мудрейший посланец! — он схватил Балдана за руку. —
Твоим словам нет цены! Наши планы совпадают! Япония поможет нам, а мы окажем ей помощь в осуществлении ее планов. Да поможет нам все победивший и все миновавший Будда! Мы ничего не пожалеем для осуществления наших замыслов. — Голос его срывался.
— Не радуйтесь преждевременно, досточтимый хубилган. «Поспешишь — замерзнешь» — гласит монгольская мудрость. Не забывайте об этом. Через десять дней я должен послать первую шифровку господину Инокузи из монастыря Святого Лузана. Кстати, когда вы думаете отправить меня туда? — Балдан стремился перевести разговор в нужное ему русло.
— А вы сами когда собираетесь ехать?
— Не позднее чем через день. Отправлюсь под видом скотовода-кочевника. Приготовьте мне хорошего коня, одежду да не забудьте написать письмо к тамошнему настоятелю.
— Не извольте ни о чем беспокоиться. Все будет в порядке. Настоятелю монастыря хамба-ламе Содову я пошлю через вас особое задание. Вас же назначаю там ответственным лицом, о чем дам знать настоятелю. Отныне без вашего ведома он не должен будет принимать ни одного решения. У настоятеля получите монашью рясу и станете там гэсгуем. Нет-нет, пожалуй, лучше назначу вас казаначеем на место прежнего. Сбор пожертвований — а их поступает значительное количество — дело ответственное, и лучше поручить его вам.
— Приказываю вам постоянно держать со мной связь и немедленно докладывать о любых указаниях японских господ, — неожиданно властным голосом добавил хубилган.
«Ого! Вот тебе и старый перерожденец! Коварный шакал», — подумал Балдан. Но хубилган, словно прочитав мысли «японского посланца», вытащил четки и, ловко перебирая их мясистыми пальцами, зашептал молитву, закатив по обыкновению глаза к небу.
В душе каждый из них по-своему радовался своей удаче.
«Надо будет сказать Шушме, пусть велит своим людям прекратить за Балданом слежку, он вне подозрений. Мое чутье никогда не обманывало меня. Возможно, и Балдан в своих донесениях воздаст хвалу разуму мудрого хубилгана, оказавшего большое доверие посланнику Страны восходящего солнца», — кичливо рассуждал Довчин, мня себя уже на ханском престоле.
Доставая тушь и кисточки из ящичка, хубилган прикидывал в уме, как бы получше составить письмо к хамба-ламе Содову, но так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
Весь следующий день Балдан с утра готовился к отъезду в монастырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
На следующий день, направляясь по заранее условленной улице и в определенный час на прием к хубилгану-ламе, он разминулся с молодым монголом в засаленном дэли, попросившим у Пурэвжава огонька, чтобы раскурить потухшую трубку. Не останавливаясь, Пурэвжав ответил, что он не курящий и огня не имеет. Это был условный пароль, означающий, что все в порядке и что встреча с помощником состоится через два дня на окраине города за черными юртами,
Хубилган-лама принял гостя с большим почетом. В красном углу пятистенной юрты, на этот раз еще более роскошно убранной дорогими коврами, перед жертвенником был богато накрыт широкий стол на коротеньких изогнутых ножках, инкрустированный перламутром, кораллами и бирюзой. В чащах, оправленных серебром и золотом, горкой возвышались редкие по тем време-
нам восточные сладости. На широком серебряном блюде тончайшей работы были Красиво уложены большие куски дымящейся жирной баранины.
Хубилган ДовчиН из собственных рук подал гостю в серебряной пиале обжигающий губы горячий чай с молоком и не растаявшими еще кусочками топленого масла, возвещая о начале трапезы.
Старческое лицо перерожденца с отвислыми щеками, испещренное глубокими морщинами, выражало крайнее самодовольство. От горячей пищи и внутреннего напряжения по лицу его градом катился пот, капая в пиалу. Подернутые синеватой пеленой подслеповатые глаза его с благоговением смотрели на гостя.
«Богатая юрта у хубилгана. Вон сколько серебра и золота. И все это от пожертвований верующих. Сам-то перерожденец нигде не работал всю жизнь, а только дань собирал с верующих да обманывал их. Скоро ламаизму придет конец. Выведем их всех на чистую воду», — думал в это время Пурэвжав.
— Мы, многочисленные послушники бурхаиа, выражаем безграничную радость по поводу вашего прибытия к нам из Страны восходящего солнца. Какие новости привезли? — спросил перерожденец, Нарушая мысли Пурэвжава.
— Если почтенному хубилгану угодно, то я доложу о цели своего приезда. Во-первых, по поручению начальника японской контрразведки в Харбине господина Инокузи имею честь уведомить вас о том, что ваше послание с просьбой о военной помощи получено и передано в верха. При благоприятном моменте помощь вам будет оказана, ибо ваши действия расценены как самые разумные, направленные на решение судеб всех верующих в Монголии. Во-вторых, до момента выступления к вам на помощь военной силы из Страны восходящего солнца я буду чрезвычайно рад служить здесь под вашим непосредственным покровительством. В-третьих, мне приказано передать вам лично, что пора уже от распространения слухов и версий переходить к действиям. Работать надо денно и нощно. Организация и координация действий поручена мне, — здесь Пурэвжав для усиления впечатления от сказанных; слов показал хубилгану письмо, написанное по-японски на тончайшей рисовой бумаге.
— Согласно приказу господина Инокузи, — продолжал гость, — поселите меня в монастыре Святого Лузана, где я буду выполнять некоторую посильную для меня работу, чтобы не вызывать ни у кого подозрений, а под этой личиной, светлейший хубилган, я приложу все усилия, чтобы начатое вами дело дало плоды, и как можно скорее. Я также должен буду регулярно докладывать сиятельному господину Инокузи о результатах вашей работы, о ваших просьбах и пожеланиях, а также по мере необ-
ходимости передавать некоторые сведения и карты и привозить вам Дальнейшие распоряжения и указания. Пока все.
— Хорошие вести, — похвалил хубилган. — Такой человек, как вы — образованный, смелый и деятельный, — нам очень нужен. Для того чтобы дело наше выиграло наверняка, мы должны, главным образом, опираться на военную помощь извне. Иначе всё останется пустой затеей. Лам много в монастырях, разбросанных по всей стране, но одним нам не под силу решить такую задачу. Если ламы не будут действовать разумно, с дальним прицелом — дело наше лопнет как мыльный пузырь.
Младшие ламы, прислуживающие хубилгану, удалились из юрты при появлении гостя, и теперь никто не мешал откровенно говорить о деле.
Оба — и гость и хозяин — были возбуждены беседой и вином.
— Много ли в Улан-Баторе надежных людей? — полюбопытствовал Балдан.
Донесения Шушмы и рябого банщика, а более того — личное впечатление, произведенное Балданом на хубилгана во время беседы, устранили последние подозрения перерожденца.
— Люди есть. Но не так много, вернее, пока не так много, как бы этого хотелось, скрывать не стану. Ведь мы начали действовать не так давно. Зато все люди надежные. Один из них -^ ваш знакомый Шушма. Человек очень преданный. В прошлом — крупный коммерсант, владелец богатой торговой фирмы. Народная власть фирму национализировала, а многотысячные долги его многочисленной клиентуры аннулировала. И теперь он точит зуб на эту власть. Так-то, сын мой. Ну а другой ваш знакомый — рябой банщик — за деньги пойдет на все. Здесь, в городе, есть еще два наших человека, которым можно доверять. Люди, проверенные в деле. Когда будет нужно, я скажу, как их найти, — доверительно сказал Довчин.
Балдан хотел во что бы то ни стало узнать как можно больше о заговоре духовенства против республики, которое готовилось открыть дорогу врагам.
— Да, конечно, — подхватил Балдан, — с этими двумя хорошо бы организовать мне встречу до моего отъезда в монастырь Святого Лузана. Пусть они будут моими связными, тем более что связные мне крайне необходимы.
— Согласен, — кивнул в ответ хубилган. — Один из них, между прочим, лама Дорлиг, который свел вас с Шушмой. Живет в моем хашане. Другой, Пунцаг, — это человек, поступивший по моему совету на работу в ламскую артель. В прошлом — продавец магазина, совершивший растрату. Долго сидел в тюрьме. У него с властью свои счеты. И большие. Но однажды он про-
говорился об этом бывшему моему послушнику Чойнхору, жившему в моем хашане. Чойнхор был неглупый парень и, судя по всему, кое о чем догадывался. Боясь, как бы он нас не выдал и этим не сорвал нашего дела, Пунцаг убрал его. Сейчас для нас очень опасен Самдан — секретарь ревсомолъской ячейки их артели. В последнее время он слишком часто приходил к нам в хашан будто к Чойнхору, а сам все вынюхивал и высматривал. А ну как Чойнхор успел ему что-нибудь ляпнуть?! — забеспокоился вдруг перерожденец.
Балдан строго взглянул на него исподлобья.
— Конечно, убийство, особенно теперь, когда дело идет на лад и нам обещана помощь, может испортить наши карты, но другого выхода не было, и мне пришлось благословить Пунцага на это дело, — начал оправдываться Довчин. — К счастью, к ответственности привлечен, по достоверным слухам, не кто иной, как Самдан. Это тоже важно для нас. Пунцаг выполнил работу чисто.
Боясь потерять свой авторитет у Балдана, хубилган со смиренным видом сложил ладони вместе, поднес их ко лбу, прошептал по-тибетски заклинания и, закатив к небу глаза, произнес глухим голосом:
— Один бурхан ведает, кого покарать, а кого помиловать. — А чем этот Самдан опасен? — спросил Балдан.
— Видите ли, Чойнхор был кротким, прилежным, исполнительным послушником, очень набожным. Со временем я надеялся сделать из него хорошего ламу, обладающего обширными познаниями в области человеческой психологии и народной медицины. Он ходил за мной по пятам. И нам он мог быть полезен. Но с тех пор, как здесь появился этот Самдан — а они из одного кочевья, — Чойнхора будто подменили. Вместо поклонения духовным лицам он стал насмехаться над ними. Я слышал это своими ушами, и не один раз. Самдан — первейший смутьян. А вообще, люди, приехавшие в столицу из худона, очень быстро меняются. От их смирения часто не остается и следа. Вот уже год, как я переселился из монастыря Святого Лузана в Гандан, и за это короткое время в здешней жизни изменилось очень многое, чего не увидишь вдали, за толстыми стенами монастыря Святого Лузана. Самое скверное — это то, что ламы складывают с себя духовный сан, монашское одеяние бросают в огонь костра. Да, рушатся, рушатся старые порядки. Но мы будем крепко держать их, пока не придет помощь, мы еще поживем, мы вернем утраченное! — произнес Довчин с пафосом.
Перерожденец думал сейчас только о том, что благодаря бур-хану письмо его, посланное японским правителям, благополучно дошло до них, что они с благодарностью его получили и обещают помощь. «Как все хорошо складывается», — снова подумал хубилган и налил себе в кубок немного вина.
Этот молодой мужчина — посланец Страны восходящего солнца — с его умной речью, хорошими манерами и чистым взглядом ему определенно нравился. «Вот и старая опытная хитрая лиса Шушма — а его-то не проведешь на мякине — тоже положительно отозвался о нем. Значит, свой, преданный человек. Посланец!» — снова и снова думал о Балдане хубилган, не отрывая от него глаз. И начал вдруг как на духу выкладывать все свои планы:
— Неправильно было бы думать, что мы только лясы точим насчет новой власти да слухи распускаем. Нет, мы усиленно работаем в трех направлениях: разжигаем недовольство политикой народной власти, стараемся подорвать доверие к красной России и всячески укрепляем религию. Одним словом, не сидим сложа руки. Это упорная борьба за умы и сердца людей. И здесь для нас хороши любые средства: диверсии на предприятиях, физическое уничтожение 'партийных руководителей, запугивание и шантаж отдельных граждан. Я говорил: людей у нас маловато, но кое-что мы уже сделали.
Балдан и не подозревал, что под монашеской рясой скрывается Такой хитрый, жестокий, изворотливый политикан. — Я уверен, что ваша работа будет высоко оценена господами из японского разведуправления. Она требует от вас не только хорошей организации, но и конспирации. Выиграть время — вот ключ к решению этой задачи. Чего греха таить, ведь ни для кого не секрет, что новая власть крепнет день ото дня. Поэтому выигрыш во времени, повторяю, является вопросом жизни или смерти для нас. Мы не должны терять ни минуты. Я полагаю, что в течение года, максимум — двух-трех лет мы должны создать благоприятные условия для прихода военной помощи из Страны восходящего солнца.
— Да возблагодарит вас бурхан за эти мудрые речи! Да исполнятся по воле бурхана ваши пожелания! — восклицал хубилган. Душа его ликовала. Надежда на скорую помощь японцев и свержение ненавистной новой власти, на возвращение утраченного могущества запылала в нем ярким пламенем. Он еще долго возносил хвалы всемогущему бурхану, услышавшему его молитвы и ниспославшему им большую удачу.
Подливая масла в огонь, Балдан, наклонясь к самому уху хубилгана, с жаром зашептал: - Это еще не все, высокочтимый перерожденец. Скажу вам по секрету, что у японского императора планы куда грандиозней. Японии предначертано богом стать во главе Великого азиатского единства, в состав которого войдут Китай, Маньчжурия и Монголия, а Монголия должна стать мостом к захвату русской Сибири. Только держите мои слова в строжайшей тайне.
От такого безграничного доверия, которое ему сейчас оказали, у Довчина сперло дыхание, закружилась голова. Наконец-то фортуна ему улыбнулась!.
— Мудрейший посланец! — он схватил Балдана за руку. —
Твоим словам нет цены! Наши планы совпадают! Япония поможет нам, а мы окажем ей помощь в осуществлении ее планов. Да поможет нам все победивший и все миновавший Будда! Мы ничего не пожалеем для осуществления наших замыслов. — Голос его срывался.
— Не радуйтесь преждевременно, досточтимый хубилган. «Поспешишь — замерзнешь» — гласит монгольская мудрость. Не забывайте об этом. Через десять дней я должен послать первую шифровку господину Инокузи из монастыря Святого Лузана. Кстати, когда вы думаете отправить меня туда? — Балдан стремился перевести разговор в нужное ему русло.
— А вы сами когда собираетесь ехать?
— Не позднее чем через день. Отправлюсь под видом скотовода-кочевника. Приготовьте мне хорошего коня, одежду да не забудьте написать письмо к тамошнему настоятелю.
— Не извольте ни о чем беспокоиться. Все будет в порядке. Настоятелю монастыря хамба-ламе Содову я пошлю через вас особое задание. Вас же назначаю там ответственным лицом, о чем дам знать настоятелю. Отныне без вашего ведома он не должен будет принимать ни одного решения. У настоятеля получите монашью рясу и станете там гэсгуем. Нет-нет, пожалуй, лучше назначу вас казаначеем на место прежнего. Сбор пожертвований — а их поступает значительное количество — дело ответственное, и лучше поручить его вам.
— Приказываю вам постоянно держать со мной связь и немедленно докладывать о любых указаниях японских господ, — неожиданно властным голосом добавил хубилган.
«Ого! Вот тебе и старый перерожденец! Коварный шакал», — подумал Балдан. Но хубилган, словно прочитав мысли «японского посланца», вытащил четки и, ловко перебирая их мясистыми пальцами, зашептал молитву, закатив по обыкновению глаза к небу.
В душе каждый из них по-своему радовался своей удаче.
«Надо будет сказать Шушме, пусть велит своим людям прекратить за Балданом слежку, он вне подозрений. Мое чутье никогда не обманывало меня. Возможно, и Балдан в своих донесениях воздаст хвалу разуму мудрого хубилгана, оказавшего большое доверие посланнику Страны восходящего солнца», — кичливо рассуждал Довчин, мня себя уже на ханском престоле.
Доставая тушь и кисточки из ящичка, хубилган прикидывал в уме, как бы получше составить письмо к хамба-ламе Содову, но так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
Весь следующий день Балдан с утра готовился к отъезду в монастырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19