– Вряд ли. Кто бы он ни был, но ты попала в неловкое положение.
– Спарки, – сказала она. – Это его прозвище. Он управляет каруселью.
Марк все понял, но она ощущала скрытый упрек и шла с ним домой, чувствуя себя нашкодившим ребенком.
Они встретили нескольких работающих у Марка мужчин, но ни один не заговорил с ними. Все знали, где был Марк Хардич. И взгляда было достаточно, чтобы понять, что не следует задавать вопросов. Марк и Эмма вошли через боковую дверь, а Сара, наблюдавшая через окно, спешно спустилась встретить их.
– Все хорошо? – спросила она тут же.
Марк подошел ближе к ней. Она смотрела на него, игнорируя Эмму.
– Все хорошо? – снова спросила она. – Что случилось?
Он шел мимо нее.
– Они не уедут до конца недели.
– Да? – Это были долгожданные новости для Эммы. – Они здесь не на день или два?
Марк шел к гостиной. Эмма рядом с ним, а Сара – позади. Это напоминало маленькую процессию. Сара сказала презрительно:
– Не притворяйтесь, Эмма, что не знаете!
Эмма сказала, с трудом сдерживаясь:
– Если бы я знала, то не спросила бы. – Скептическое фырканье Сары еще звучало у нее в ухе, когда она с трудом услышала свой голос: – Мне все равно, верите вы мне или нет, только не думайте, что вы всех умнее.
Марк закрыл дверь гостиной, а потом ответил на вопрос Эммы. Он сказал:
– Им здесь понравилось, они хотят перезимовать на этом месте, но, конечно, это еще под вопросом.
Марк поставил Корби ультиматум. Он сказал с угрозой: «Смотрите у меня!» А Корби ответил: «Держитесь подальше от моей земли!»
Была бы причина, а неприятности будут.
«О, дорогой!» – вздыхала Эмма. Сара, торжествуя, сказала:
– Он сделал это преднамеренно, конечно. Этого следовало ожидать.
Марк подошел к столу. Он жестом показал на графины, Сара и Эмма отрицательно покачали головой. Он налил себе виски. Выпив, сказал:
– Этот человек – что бандит. С ним невозможно разговаривать разумно.
– О да, – согласилась Сара, сверкая глазами, – Они все просчитали заранее.
Эмма замигала:
– Зачем?
– Чтобы насолить нам, – с почти королевской важностью сказала Сара. Она пересекла комнату, чтобы встать рядом с Марком. Ну настоящая королева в изгнании.
– Вряд ли, – сказала Эмма. Мысль подразнить Хардичей могла прийти Корби в голову, но Эмма подумала, что вряд ли он пойдет на конфликт ради этого. Она заметила: – Вам не следует смотреть на рощу. У вас большой дом, с окнами на все стороны света, и много земли.
Сара посмотрела многозначительно на брата, как бы приглашая взять это на заметку. «Понятно, на чьей стороне Эмма», – словно говорила она.
На стороне Марка, как всегда. Но если только Сара услышит, что Эмма познакомилась с людьми с ярмарки давно, это будет доказательством для нее, что Эмма знала об их стоянке на лугу. Тогда будет не только «ваш друг Кемпсон», будут еще «ваши друзья цыгане».
Сара сказала едко:
– Вряд ли для Эммы их присутствие зимой будет столь же неприятно, как для нас.
– Возможно, нет, – сказал Марк. Будто он не знал, на чьей стороне Эмма. Или ему все равно. Он осушил стакан и добавил: – Вы извините меня, мне надо заняться делами.
Он не оставлял ее здесь с Сарой. Эмма сказала:
– Так как единственная дорога, по которой они могли прийти, – это вдоль стен нашего дома, я тоже беспокоюсь. Надо узнать, как долго они собираются пробыть там. Пойду-ка я сама задам им несколько вопросов.
Марк выглядел удивленным. Обвинения Сары. Нотации Марка, что она должна осторожнее выбирать круг общения. Эмма почувствовала себя самостоятельной и решительной.
Она уже подошла к двери, прежде чем Марк и Сара шевельнулись. Марк мог остановить ее. У него было время, чтобы сказать: «Подожди!» Конечно, он мог догнать ее. Но он не стал этого делать. Все ее надежды рухнули.
Она перелезла обратно через забор из парка в том месте, где Марк помог ей. Соскочив на землю, она увидела Корби, идущего ей навстречу. Она предпочла бы ни к чему не обязывающую болтовню. У нее уже было одно публичное выступление сегодня. Они поравнялись.
– Срезаете путь, чтобы скорее добраться до дому?
– Собираетесь прогнать меня с вашей земли?
– Что вы, мой цветочек. Вы желанная гостья в любое время.
– Не заливайте. Лучше объясните, что происходит.
Ее щеки горели, она чувствовала это. Корби сказал бодро:
– Могу ли я предполагать, надеяться, что вы говорили с самим лордом поместья?
Ей не хотелось уводить разговор в сторону:
– Долго они тут будут пребывать?
– Пока не начнется новый сезон. До Пасхи.
Она знала, что они не тронутся с места до конца недели.
– Почему? – спросила она.
– Потому что там, где они обычно ждали, проложили автостраду.
Свободной земли становилось все меньше и меньше. Фермы, поля, здания. Транспортное строительство было важным делом, но оно пожирало землю, словно чудовище.
– Вы знали, когда купили луг? – спросила она. – Вы за этим купили его?
– Я не знал, пока мы с вами не съездили на ярмарку.
Она верила ему, зачем ему врать? Она вспомнила свою обиду.
– Вы знали прошлым вечером, а мне не сказали!
– Я хотел.
Возможно, для нее лучше, что она не знала. Тогда было бы трудно объясниться с Хардичами.
– Марк постарается их выжить любым способом, – сказала она. – Марк добьется своего.
– Я на законах собаку съел, – ответил Корби, – вырос в доме судьи – члена высокого суда. – Он слегка прикрыл свои темные глаза и улыбнулся. Марк Хардич имел власть в округе, но вряд ли это угрожало Корби. Сегодня, когда он сказал: «Держитесь подальше от моей земли», это звучало с угрозой, как если бы говорил человек, держащий в руках оружие.
Эмма не заботилась о впечатлении, которое производит; и хотя ситуация могла стать взрывоопасной, легче было сказать, чем держать камень на сердце.
– Это напоминает Дикий Запад – запрещать Марку ходить по вашей земле. Это что, местный военный конфликт? У вас вышло непроизвольно?
– Нисколько, – сказал Корби. – Мне нравится такая ситуация.
– Берете реванш?
– Чего?
– Ну, вам же запрещено подходить к конному заводу Хардичей!
– Это что, факт?
– Крисси сказала.
Корби пожал плечами:
– Возможно, он думает, что я могу украсть лошадей.
– А вы можете?
– Зачем? Они мне не сделали ничего плохого! – ответил Корби и добавил: – Зайдите к ним и поздоровайтесь снова, – сказал Корби. – Вы обидели Спарки.
Эмма не думала, что Спарки настолько чувствителен. Она сказала:
– Мне жаль, но Спарки, появляющийся без предупреждения, – это чересчур.
Корби взял ее руку, чуть выше локтя, но она отдернула ее.
– Я ходила по этому лугу и прежде, – сказала она. – Я не собираюсь наступать на кроличьи норы.
Он отстранился, отвернулся и церемонно отсалютовал «Хардич-Хаус». Эмма удивленно воскликнула:
– Для чего это вы?
– Для наблюдателей.
Сара, конечно, или, возможно, Марк. Любой мог посмотреть в окно и увидеть Корби, держащего ее под локоток. Из-за этого она и не хотела, чтобы он держал ее руку. Это будет неправильно истолковано.
Они шли к фургонам. Покачав головой, она требовательно спросила:
– Почему вы выбрали это место? Вы могли найти что угодно, нет, купили нашу мельницу. Что я сделала, что вы так портите мне жизнь?
– Как вы поступите? – спросил Корби.
Они подошли. Пока все было в рамках закона, почему бы лагерю не стоять в роще? Она сказала:
– Они должны уйти куда-нибудь. Мой отец знает?
– Да.
– И ни слова не сказал! Заговор просто! – И она не могла предупредить Марка.
Корби сказал:
– Возможно, вы не слышали. Последнее время вы витали в облаках.
Она вернулась на землю, однако. А если Марк не зайдет за ней сегодня вечером? Они собирались поужинать вместе, но если она будет ждать, а он не придет? Ей хотелось побежать к «Хардич-Хаусу» и сказать Марку, что ей жаль, он был прав. Но теперь было слишком поздно, они почти пришли.
Она уже видела Соверен и Бет. Соверен, Бет и другие в свою очередь наблюдали за Эммой и Корби.
Эмма спросила:
– Какая медаль у Спарки? На стороне мира или войны? Что я скажу ему?
– Попытайтесь улыбнуться, – сказал Корби, – он растает.
Она улыбнулась:
– Вы обещаете?
– Я обещаю, – подтвердил он.
Она подошла к Спарки. Тот прислонился к дереву и чистил ногти перочинным ножом.
– Привет снова, – сказала она.
Спарки обдумал проблему и, не тратя времени впустую, напрямую спросил:
– Так вы не девушка Корби, что ли?
– Нет! – сказала она с нажимом.
– Не девушка Корби? – Хамстер не мог понять этого. Хамстер… три месяца тюрьмы за отсутствие лицензии! Вот радовалась бы Сара, узнай она!
– Корби, скажите им! – Эмма просила его подтвердить. – Ваша земля, ваша мельница, но не ваша девушка.
Это было то, за чем она вернулась к палаткам с Корби. Тогда, на ярмарке, все были уверены, что между ними что-то есть. Неразумно было отрицать это тогда, поднимая шум вокруг. Но если бы она знала, что они приедут в Хардичи, она бы сразу дала им понять.
– Не моя, – подтвердил Корби.
Хамстер бормотал:
– Он любит только себя, любит приказывать.
Эмма прервала его холодно:
– Если вы говорите о господине Хардиче, он – мой друг. Он владеет почти всей землей здесь, и было бы лучше не конфликтовать с ним, если вы хотите остаться.
В этом был здравый смысл. Вряд ли здесь много смутьянов, таких, как Спарки. И скорее, то, что Хамстер состоит на учете в полиции, тоже исключение. Панчи выглядел так, как будто бы его избили кулаками и дни его сочтены. Тут был еще человек средних лет и еще один, приблизительно того же возраста. Его Эмма помнила при посещении «Туннеля любви». Еще женщины, девушки.
Эмма сказала:
– Надеюсь, что вы сможете остаться, мне бы этого хотелось. – Она правда этого хотела.
Бет ответила:
– Мы не можем уйти. Нам некуда идти.
– Это ваша земля, Корби? – спросила невысокая, похожая на птицу женщина, которая помогала тогда подавать мясо в горшочках. Той ночью она была представлена Эмме как Мэг. – Вы сказали, что он не может выгнать нас с вашей земли?
– Не может, Мэг, – сказал Корби. – Все в порядке.
Эмма услышала негромкий вздох облегчения, как если бы все они задержали дыхание и в последнюю минуту выдохнули. Снова начались разговоры, стал раздаваться смех. Женщины вспомнили о приготовлении ужина.
Соверен, стоя рядом с Эммой, кивнула в сторону «Хардич-Хаус»:
– Большой дом, не так ли?
– Да, – сказала Эмма.
– Большой человек в округе, не так ли?
– Да.
Соверен глубокомысленно нахмурилась:
– Придете с ним на ужин сегодня, а?
Эмме хотелось посоветоваться с Корби. Девушка была вспыльчива, а Корби умел превращать все в шутку. Марк этого не поймет. Эмма сказала:
– Спасибо, но я не могу, сегодня вечером у меня свидание.
– Завтра? – упорствовала Соверен.
– Приходите вы к нам на ужин, ко мне и моему отцу, – пригласила Эмма. – Поужинаем вместе. Возьмите с собой Бет, если она согласится. Я скажу ему о вас. Он, наверное, захочет увидеть вас.
– Да! – сказала Соверен.
– Мне пора, – стала прощаться Эмма. – Ждем на ужин. Завтра вечером, приблизительно в это же время.
– Да! – сказала снова Соверен.
Эмма поднялась по склону, поросшему лиственницами. Корби пошел с ней. Она сказала:
– Они думают, что я честолюбива, рвусь рукой достать до звезд.
– А в действительности? – спросил Корби.
– О да, – сказала Эмма тихо. – Но большой дом не имеет к этому никакого отношения.
Он засмеялся, будто она развеселила его:
– Тот, кто смотрит на звезды, может легко споткнуться на земле.
Дети все еще сидели на запертых воротах мельницы. Эмма сказала:
– Они думают, что приехала ярмарка.
– Так оно и есть, – сказал Корби, – но не та ярмарка, которую знают дети. Ни огней, ни музыки, одна чернуха и неизвестность.
Они, видимо, сговорились с Корби той ночью. Эмма помнила усмешку Спарки, когда она проезжала мимо на карусели, и выражение его лица, с которым он поворачивался обратно к Корби. Они продолжали говорить и не улыбались больше.
Она спросила:
– Что они будут делать, если им придется уехать отсюда? Я имею в виду, «в соответствии с законом», или как там?
– Они не уедут. Я убедился, прежде чем пригласил их сюда.
– Какие у них были планы вообще? Предположим, вы не купили бы луг?
– Они бы рассеялись.
– Я думаю, они все еще могут рассеяться, если им придется уходить.
– Вы подразумеваете, если Марк Хардич их прогонит? Он не будет. Он не сможет.
Они были у мельницы. Она была словно белый силуэт большого паруса на темном небе. Эмма понимала, что народ с ярмарки нуждается друг в друге, что зимние месяцы покажутся им длиннее и холоднее, если палатки будут стоять в разных местах. Она сказала:
– Но безопаснее не раздражать Марка, не так ли? Если хотите, не знаю, даст ли это что-нибудь, но, если вы хотите, я скажу ему, что им некуда идти.
Марк Хардич был благоразумный человек, добрый, и, что бы Корби ни говорил, он был достаточно влиятелен в деревне.
– Прямо сейчас скажете? – спросил Корби.
– При первой возможности.
Не было уверенности, что возможность появится. В свете сегодняшних событий Марка могли настроить против Эммы. После того как Эмма ушла, Сара наверняка не тратила время попусту.
Если Марк заедет за ней сегодня вечером… Он, скорее всего, заедет – не приходить на свидание без предупреждения было бы неучтиво, не в его правилах. Но взаимопонимания, похоже, уже не будет. Он, возможно, будет держаться отстраненно, будет переоценивать Эмму Чандлер, чтобы противостоять дальнейшему сближению. Как удачно, скажет Сара, что Эмма показала свое истинное лицо на этой стадии ухаживания.
Эмма так паниковала, что почти забыла еще одно. То, что могло усилить ее неприятности. Она вспомнила и повернула быстро обратно. Корби, продолжавший стоять в дверном проеме мельницы, повернулся к ней.
– И пожалуйста, – сказала она, – объясните им снова, что они неправильно подумали тогда, на той ярмарке. Пожалуйста, объясните им, что я и вы не были… – Она скривилась в улыбке.
– Что – не были? – спросил Корби твердо.
Она не могла понять, зачем ему нужно объяснение. По какой-то причине она не могла произнести это слово. Ее горло пересохло, а губы дрожали. Она не могла произнести «любовниками».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22