В чем я могла вам солгать?
– Вы живете одна? – спросил Беккер. И снова девушка на краткий миг заколебалась, прежде чем ответить. В ее глазах мелькнула озабоченность.
– Нет, – ответила она. – Со мной живет брат.
– Как его зовут?
– Говард Голдсмит. Он не был знаком с мистером Хэнли и никогда с ним не встречался.
– Вы уверены?
– Разумеется, я уверена.
«Она отбивается, словно я на нее давлю, – подумал Беккер, – Почему?» Он тянул время, вынуждая Майру заполнить наступившую тишину.
– Говард способен наделать глупостей, но убить человека...
Голос Майры оборвался. Ей вспомнилось недавнее убийство в мечети, на которое Говард очень бурно прореагировал, но он не мог ничего сделать с мистером Хэнли, он даже не был с ним знаком... Она почувствовала себя стесненно под испытующим взглядом Беккера, казалось, видевшего ее насквозь.
«Здесь что-то не так, – думал тем временем Беккер. – Возможно, это связано с братом, а может быть, с кем-то еще».
– На какие глупости способен ваш брат?
Снова последовала пауза, неуверенность. «Она пытается сообразить, что мне может быть известно, и, исходя из этого, понять, о чем можно говорить, а о чем – нет», – размышлял Беккер.
– Я просто неудачно выразилась, – заявила Майра. «Решила, что мне ничего не известно», – констатировал Беккер. Мой брат очень уравновешенный и рациональный человек. Он не способен никому причинить зла.
– Каждый способен, если его спровоцировать, – парировал Беккер.
– Это чересчур циничное утверждение.
– Хотел бы я, чтобы это действительно было так, мисс Голдсмит. Мне хотелось бы верить в миролюбие всех людей, в то, что они не способны причинить зла ближнему, но не могу. Я в своей жизни видел слишком много примеров обратного. И каждый раз находилась какая-то причина, побудившая человека к агрессивным действиям.
– У моего брата нет подобных причин, – сказала Майра.
«Слишком торопливо, – отметил Беккер. – Она снова перешла в оборону». Он внимательно изучал девушку, не сводя глаз с ее лица. Пальчики карликовой руки непрерывно шевелились.
– Вы пришли ко мне расспрашивать меня о моем брате или мистере Хэнли?
Беккер не ответил. «Говори, говори, я не буду тебе мешать, – думал он. – Тебе хочется о чем-то мне рассказать, что бы это ни было, я хочу это услышать, поэтому я не стану тебе мешать – говори».
– Полагаю, у меня есть право попросить вас уйти, – сказала Майра.
Беккер не сдвинулся с места.
– Это ваше право, – признал он. – Предупреждаю, что полиция обязательно посетит вас, чтобы задать несколько вопросов. – «Но ничего не добьется, – закончил он про себя. – Они будут расспрашивать тебя о Хэнли, но ведь мы с вами говорили совсем о другом, не правда ли, мисс Голдсмит?»
– Разве вы занимались не тем же самым? – спросила Майра.
– Нет, мисс Голдсмит, – ответил Беккер. – Я изучал вас.
– Я это поняла, но зачем?
– Кто-нибудь еще живет здесь?
– Зачем кому-то здесь жить? – возмутилась девушка.
«Ответ неверный, – подумал Беккер. – По логике следовало бы сказать «да» или «нет», но никак не «зачем?»
Он смотрел на Майру и ждал. Беккер задал вопрос наобум: квартира была большой, здесь вполне мог разместиться еще один человек. Он мог спросить о чем угодно, но по счастливой случайности попал в десятку.
– Нет, конечно, нет, – поправилась Майра, поняв свою ошибку.
«Вот она – первая ложь, – молнией сверкнуло в мозгу Беккера. – Остальное – уловки и полуправда, но это ложь, а лгать она совсем не умеет».
– Конечно, нет? Почему, конечно? У вас гораздо больше места, чем необходимо для двух человек.
– Я лишь хотела сказать, что обязательно сказала бы вам раньше, если бы здесь жил кто-нибудь еще.
– Зачем бы вы стали мне это говорить, если я об этом не спрашивал?
– Однако вы спрашивали, не так ли? Вы спросили, одна ли я живу.
– Да, такой вопрос я задавал, – признал Беккер.
Он понимал – расспрашивать девушку дальше не имеет смысла. Теперь – переступив черту, – она станет лгать без запинки. Он, скорее всего, сумел бы поймать ее на лжи, но вряд ли вытянул бы из нее нечто новое. Беккер понял одно: Майра Голдсмит что-то скрывает, что-то, связанное с братом или с кем-то еще, и этого ему было пока достаточно: существовали более быстрые пути дознания, чем изматывающий допрос свидетеля, который не желает выдавать свои тайны. Еще немного, и девушка потребовала бы вызвать своего адвоката, тогда дело мгновенно застопорилось бы.
– Благодарю вас за беседу, мисс Голдсмит.
– Это все?
– Нет, мисс Голдсмит, отнюдь. – Беккер протянул Майре карточку со своим именем и номером телефона местного отделения ФБР. – Когда вы будете готовы рассказать мне остальное, позвоните по этому номеру.
– Что остальное? Не понимаю, что вы имеете в виду.
– По этому телефону вы сможете найти меня в любое время дня и ночи.
– Я действительно не понимаю, на что вы намекаете, – сказала Майра с наигранным недоумением. Она уже полностью овладела собой и разыгрывала теперь высокомерную хозяйку дома, этакую чопорную школьную учительницу, несколько раздраженную тем, что ее покой нарушен назойливым и невоспитанным полицейским.
* * *
Швейцар дома Голдсмитов умел лгать намного искуснее. Надо полагать, у него изрядная практика, подумал Беккер. Это с одной стороны, а с другой, он, возможно, был предупрежден, как себя вести, если ему станут задавать соответствующие вопросы, хотя, конечно, им могла руководить вечная осторожность, диктуемая его профессией.
– Никто вообще, сэр, – бойко врал О'Брайен. – Голдсмиты люди очень замкнутые. Мисс Майра почти никогда не выходит из квартиры, сами понимаете почему. А у мистера Говарда... – О'Брайен пожал плечами.
– Нет друзей, – завершил его мысль Беккер.
– Не мне об этом судить, сэр. Уверен, все его любят и уважают на работе и вообще гости к нему не ходят.
Беккер кивнул, словно его удовлетворила такая версия. Он мог бы легко сломить нахальную самоуверенность О'Брайена, но для этого требовалось вытащить швейцара из его логова в более подходящее для допроса место: любого свидетеля труднее расколоть в привычной ему обстановке, где он хозяин и чувствует себя комфортно и уверенно. О'Брайену достаточно было только пригрозить, что он навсегда лишится возможности взимать мзду с жильцов и гостей, чтобы он выложил все, что ему известно, и впоследствии держал рот на замке. Эту немудреную работу Беккер мог оставить Хэтчеру, у которого она получалась особенно хорошо. Тонкости были ему недоступны, однако дай ему верное направление, подтолкни, и Хэтчер наберет значительную инерцию, более чем достаточную, чтобы расколоть кого-нибудь вроде самонадеянного швейцара.
Когда Беккер вышел на улицу, О'Брайен поспешил вслед за ним.
– Такси, сэр? – подобострастно предложил он.
– Нет, спасибо, – отказался Беккер, однако, О'Брайен уже подскочил к краю тротуара и замахал над головой рукой.
* * *
Покинув аптеку, Бахуд быстро перешел на другую сторону улицы – так он мог беспрепятственно следовать за Беккером и постарался получше разглядеть идущего впереди человека, насколько это было возможно с расстояния в пятьдесят метров. Позже он сократит дистанцию, но минуту или две он рассматривал агента ФБР издали: есть вещи, которые определяются по тому, как человек держится, двигается, по его грации и атлетизму фигуры.
Решив, что достаточно изучил объект, Бахуд прибавил шагу. Палочка апельсинового дерева располагалась у него на ладони, надежно прижатая кольцом с ониксом. Пока Беккер пережидал красный сигнал светофора, Бахуд снова пересек улицу, чтобы оказаться у него за спиной. Кто-то подтолкнул Беккера, и он обернулся. Бахуд увидел его лицо с пяти метров и уже больше ни о чем другом не мог думать. «Ты мой, – проносились у него в голове сладостные мысли. – Теперь отведи меня в какой-нибудь укромный уголок, где мы сможем побыть наедине совсем недолго, ровно столько, сколько будет нужно».
* * *
Беккер резко остановился и отступил, словно в восхищении перед галстуком, выставленным на витрине магазина мужской одежды. Он разглядывал галстук несколько мгновений, затем вошел в магазин под аккомпанемент колокольчика. Описывая чудесный галстук, он подвел продавца к витрине, чтобы показать, какой именно галстук привел его в восторг. Улица перед витриной лишь мельком привлекла его внимание: он заметил все, что ему было нужно прежде, чем войти в магазин. Подозрение, что им кто-то заинтересовался, зародилось у Беккера во время разговора с О'Брайеном и значительно окрепло, когда О'Брайен нарочито замахал рукой, словно подзывая такси, хотя вокруг не было видно ни одной желтой машины. На протяжении нескольких кварталов он не пытался выделить в толпе своего преследователя, стремясь вызвать у того уверенность, что его не замечают. Только перед светофором он незаметно заступил дорогу другому пешеходу, позволил себя толкнуть и, обернувшись словно в раздражении, увидел мужчину всего одного среди нескольких десятков человек на расстоянии нескольких метров от себя, который не вписывался в окружающий пейзаж, хотя был лишь безликим персонажем обычной маленькой уличной драмы. Остальные прохожие, умело лавируя в толпе, избегали смотреть Беккеру в глаза – истые ньюйоркцы всегда обходительно относятся друг к другу, – и только один человек на улице пристально смотрел прямо на него.
Беккер постарался восстановить в памяти фотографию Бахуда, хранившуюся у него во внутреннем кармане пиджака. Снимок был сделан семнадцать лет назад. За это время Бахуд, конечно, набрал вес, наверняка сменил прическу, черты его лица изменились, стали зрелыми. Даже не глядя на фотографию, Беккер в силу этих обстоятельств понимал, что ему не удастся по этому снимку опознать в своем преследователе Бахуда. В то же время, он не мог с уверенностью утверждать, что видел именно этого человека, садящимся в такси в квартале от дома Солина. Впрочем ему не требовалась уверенность: он не в суде. Для себя ему хватало собственной убежденности. Он нутром чуял – это Бахуд и этот ублюдок только что совершил огромную ошибку.
Беккер достал бумажник, чтобы расплатиться за галстук.
– Смотрите мне в лицо и никуда больше, – сказал он продавцу.
Продавец послушно сделал то, о чем его просили, и уставился расширившимися глазами на странного покупателя.
– Успокойтесь, расслабьтесь, – сказал Беккер. – Я не собираюсь вас грабить. Теперь взгляните вниз на мой бумажник. Это значок агента ФБР. Видите? Улыбнитесь и кивните... Хорошо. Положите галстук в пакет и слушайте внимательно. Когда я покину магазин, позвоните по этому номеру... – Беккер положил на прилавок банкноты и вместе с ними карточку. – Попросите к телефону Хэтчера. Запомнили? Хэтчера. Скажите ему, что я иду по Медисон-авеню на север от Сорок пятой улицы, и за мной следом идет Бахуд. Сделаете?
Продавец немо кивнул.
– Можете говорить, главное смотрите только на меня.
– Вы идете на север от Сорок пятой улицы по Медисон-авеню, и за вами следом идет Худ.
– Не Худ, а Бахуд. За мной идет Бахуд. К телефону вы попросите Хэтчера.
– Хэтчера, – повторил продавец.
– И улыбайтесь, – напомнил Беккер, – вы только что продали мне товар.
Беккер открыл дверь со звякнувшим колокольчиком и вышел на улицу. Ему больше не требовалось смотреть на Бахуда, поглядывать на отражения в витринах магазинов, задерживаться у светофоров, чтобы оглянуться через плечо. Он просто позволит Бахуду следовать за собой, сколько тому заблагорассудится, и, когда настанет подходящий момент, Беккер обернется и поприветствует его.
«Отлично, Бахуд, поглядим, насколько ты хорош», – сказал Беккер самому себе, чувствуя, что грудь сжимается от восторга и предвкушения.
* * *
Бахуд двинулся следом за Беккером, переждав, пока тот отойдет на полквартала, и вновь медленно сократил дистанцию между ними. Оказавшись в трех метрах позади Беккера, он начал высматривать возможности для нападения. Его пальцы сжались вокруг заостренного колышка из апельсинового дерева.
Когда он достиг Сорок восьмой улицы, Беккеру показалось, что он узнал первого человека из группы поддержки в мужчине, шагавшем в потоке пешеходов в половине квартала впереди него. На Сорок девятой улице он уже был уверен, что сеть на месте, заметив на противоположном тротуаре идущую параллельно ему Карен Крист. Проверять, есть ли кто-нибудь позади, не было необходимости – он и так знал, что там обязательно кто-нибудь есть, и скорее всего, не один. При наличии группы поддержки ему оставалось только заманить Бахуда в ловушку, желательно подальше от толпы и, следовательно, потенциальной неразберихи и паники.
На Пятидесятой улице Беккер повернул налево, заметив на перекрестке наискосок от себя стоявшего у перехода Хэтчера. Заторопившись, Хэтчер заменил агента, ведущего Беккера. «Когда он спешит, то еще больше переваливается при ходьбе и смахивает на утку, которой в задницу воткнулась колючка», – подумал Беккер.
Сквозная улица между Медисон-авеню и Парк-авеню обычно более малолюдна, чем любая другая в центре Манхеттена в середине дня. Перед воротами магазинчиков, закрытыми металлическими шторами, стояли доставочные фургоны. Пара ресторанчиков собирала редких полуденных посетителей, но пустая улица представляла собой прекрасное место, чтобы захлопнуть мышеловку.
* * *
Мельком осмотрев улицу, Бахуд подумал, что они пришли куда надо и лучшего места исполнить задуманное ему не найти. В шаге от жертвы он толкнет ее между припаркованными машинами, где они будут скрыты от чужих глаз громадой доставочного фургона. Прикрытые спереди и сзади машинами, они на несколько нужных Бахуду секунд останутся наедине, словно в шкафу.
Оглядевшись по сторонам еще раз, он понял, что это ловушка. Мужчина на другой стороне улицы двигался в торопливой манере, совсем не свойственной людям в таких костюмах, какой был на нем. Он шел сильно выворачивая носки в стороны. Бахуд видел эту походку раньше и узнал в нем одного из трех мужчин, заходивших вместе с женщиной в дом Солина, за которыми он наблюдал, лежа под картонками на тротуаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44