– Я не хочу уходить из дома каждое воскресенье в ближайшие десять лет.
– Тебе и не нужно будет. Послушай, детям будет только лучше оттого, что Они увидят, что вы способны находиться рядом и не вцепляться друг другу в глотки…
– Но мы будем… еще слишком рано, слишком скоро.
– Ты сама сказала, что тебе уже лучше – и потом, речь идет всего об одном вечере в неделю. Какая альтернатива?
– Что мои дети будут расти в «Макдоналдсе» или со злой мачехой, которая их ненавидит, – неохотно признала Софи. – Может быть, ты права. Мы не обязаны делать так всякий раз, я полагаю, – может быть, правда, пригласить его на ближайшее воскресенье? Посмотрим, как пойдет. Я всегда могу спрятаться на кухне, если он начнет действовать мне на нервы.
– Может быть, он поймет, как много потерял, и захочет вернуться.
– Ну ладно, – сказала Софи. – Хочешь еще выпить?
Позже, когда Софи пропустила еще пару стаканчиков вина, она сказала:
– Знаешь, а ты по-настоящему нравишься Лео. Может, позвонишь ему как-нибудь, когда избавишься от своего… кстати, как его зовут?
– Э… Карло, – сказала Хелен. Ну все, приехали. – Не знаю, честно говоря, я не хочу об этом думать. Пока.
– А ты все-таки подумай. В самом деле. Между прочим, – продолжала Софи, – я убедила его, чтобы он заказал рекламную кампанию фирме Мэтью. Не знаю, почему мне нужно убедиться, что для Мэтью все оборачивается хорошо, – какое мне дело, разорвали они с Лео отношения или нет?
– Ты, вероятно, все еще любишь его.
– Нет!
– Нет, любишь, не могла же ты вот так взять и разлюбить.
– Хрен собачий, – страстно произнесла Софи.
Еще два бокала вина, и Софи перешла в фазу пьяной сентиментальности.
– Ты права, я еще люблю его. Я скучаю по нему. – На глазах у нее выступили слезы. – Не так сильно по тому, какой он сейчас, но я скучаю по тому, что мы были семьей и делили горе и радость. Мне горько от мысли, что у меня была превосходная жизнь, и я была счастлива. Вот что особенно противно – оказывается, меня много лет обманывали. Я думала, что мы счастливы, а оказалось, что все не так.
– Мне очень жаль.
Хелен слегка запнулась, подойдя к опасной черте. Ей неприятно было, что подруга в таком состоянии, и, все из-за нее – ну, и из-за Мэтью тоже. Но ведь именно Мэтью обещал любить и уважать Софи, а она оказалась «третьей стороной треугольника». Она, Хелен, ворвалась со стороны и разрушила их брак, хотя, наверное, Мэтью обошелся бы и без ее участия. Хелен не сомневалась: если бы она его отвергла, он связался бы еще с какой-нибудь симпатичной женщиной. На самом деле она знала, что не была первой женщиной, угрожавшей браку Мэтью и Софи. Еще до того, как они стали любовниками, Мэтью рассказывал, что, когда Софи ждала Сюзанну, у него была интрижка со случайной знакомой из местного тренажерного зала. Он изменил Софи потому, что не мог спокойно смотреть на ее огромный живот. Именно поэтому, пояснил он, его и привлекла накачанная женщина-инструктор. Однако, узнав о том, что у Мэтью имеется беременная жена, его новая подружка быстро дала ему отставку. Хелен помнила, что Мэтью был ошеломлен таким исходом. Теперь она со стыдом вспоминала, что тогда посмеялась над его историей. Тогда ей ненавистна была сама мысль о его жене, и ее забавляло, что он относится к ней абсолютно без всякого уважения. Вдруг она почувствовала настоятельную потребность во всем признаться Софи. Под воздействием спиртного она осмелела и решила, что так будет правильно. Когда Софи переживет первоначальный шок, Хелен сможет выразить свое раскаяние; Софи ее обязательно простит, и все будет хорошо.
– Мне действительно, действительно жаль, – начала, было, она снова.
К счастью, Софи была слишком погружена в себя, чтобы сделать паузу в собственном монологе.
– Я думала, он любит меня, но он меня не любил, – говорила она. Когда она, наконец, раскрыла душу, ей трудно было остановиться. – Я обычно смотрела на своих подруг и думала: я точно знаю, что ваши браки не так хороши, как мой, я знаю, вы обижаетесь на мужей, изменяете им или подумываете о том, чтобы уйти. Я была самодовольной…
– Погоди… – Хелен еще раз попыталась привлечь ее внимание.
– Я хотела, чтобы все шло, как идет. – Софи шмыгнула носом. – Я хочу вернуться к тому времени, когда мы, четверо, были семьей. Я не могу начать сначала в моем возрасте и с двоими детьми. Теперь мне суждено остаться одинокой до конца жизни.
– Нет. Нет, этого не должно случиться… – Хелен глубоко вздохнула. – Софи…
Софи перебила ее:
– Поганая шлюха! Тупая корова! Честно говоря, если я когда-нибудь с ней встречусь, я ее убью. Правда-правда. Жду не дождусь того дня… Проклятая жаба! Дрянная вонючка! – Софи перевела дух и заметила, что Хелен как-то затихла. – Ну и напилась же я… Перешла все границы дозволенного, разве не так? Я затыкаюсь. Умолкаю. Прости.
Позже, когда они обе говорили заплетающимися языками и выпили больше чем по полторы бутылки на каждую, Софи сказала:
– Знаешь, есть еще одна причина, почему я хочу, чтобы Лео воспользовался услугами «Глобал». Я ведь не просто стремлюсь ему угодить.
– Да? – удивилась Хелен.
– Он познакомится с той сукой Хелен и расскажет мне, что она собой представляет. Я попросила его внимательно к ней присмотреться. Сука!
– Чертова сука, – согласилась Хелен, слишком пьяная, чтобы беспокоиться.
И еще позже:
– Я хочу, чтобы он вернулся, – рыдала Софи, когда они прощались. – Я действительно этого хочу. Я хочу, чтобы он вернулся домой.
Хелен проснулась в три часа ночи. Голова гудела, как котел; она прекрасно помнила слова Софи: «Я хочу, чтобы он вернулся». Вот он – превосходный план. Она знала, что ее подруга ни за что не призналась бы в своем желании, будучи трезвой, но понимала: Софи говорила серьезно. Если Мэтью и Софи сойдутся снова, она вернет себе свою жизнь. Мэтью не будет испытывать унижения оттого, что его бросила женщина, ради которой он отказался от всего… Наоборот, пусть думает, что сам бросил Хелен, – а Софи вернет мужа.
«Превосходно, – подумала Хелен. – Я просто гений».
Но все нужно продумать так, чтобы Софи и Мэтью не догадались, как она намерена поступить.
Глава 23
Хелен выглянула из-под одеяла в девять часов, через полчаса после того, как прозвонил будильник. Мэтью стоял в изножье кровати с чашкой в руках, Норман мяукал, требуя завтрака.
– Я принес тебе чаю, – сказал Мэтью.
Она хотела ответить: «Спасибо», но вышло: «Спсс…» Голова Хелен раскалывалась; кроме того, она сразу поняла, что не смыла на ночь макияж. Она с тревогой осознала, что не может вспомнить, как вчера добралась до дому. Вроде бы после того, как они с Софи распрощались, она села в такси, но после этого в памяти был полный провал. Интересно, что она наговорила Мэтью? Впрочем, он был вполне доволен и благосклонно улыбался, наблюдая за тем, как она пытается встать. Он все еще не верил своему счастью после завершения вчерашней ссоры; Хелен боялась задохнуться от его признательности.
– М-меня тошнит, – с трудом выговорила она.
– Я дам тебе «Алка-Зельцер».
Благодарение Богу, Мэтью вышел из комнаты, и Хелен умудрилась добраться до двери, а оттуда – ощупью, как слепая, дошлепала до ванной. Посмотревшись в зеркало и увидев собственное перекошенное, измазанное потеками туши лицо, она содрогнулась и немедленно залезла под душ. У нее даже не было сил намылить голову шампунем. Больше всего на свете ей сейчас хотелось вернуться в постель и проспать целый день, но она понимала: именно сегодня она никак не может отпроситься с работы. Сегодня устраивали предварительное совещание по поводу ресторана Лео; Лора решит, что она не вышла на работу именно поэтому. О чем только она думала? Нельзя было терять голову вчера с Софи. Подумать только, она чуть было не проболталась! Софи ей нравилась, в том-то и проблема; с ней приятно было сидеть в пабе и выпивать. Хелен осознала: она искренне хочет, чтобы Софи была счастлива. Мысль о том, что через несколько недель их дружбе придет конец, ужасала ее. Да, у нее еще есть Рейчел, но Рейчел сейчас не до нее; у нее другие заботы и тревоги. На работе абсолютно не с кем пообщаться; Рейчел все больше привязывается к Нилу. Хелен стало горько и одиноко. Совершенно не с кем поговорить! Как ей нужна сейчас близкая подруга… Если бы не известные обстоятельства, на роль близкой подруги вполне подошла бы Софи. Хелен затошнило; она склонилась над унитазом. Мэтью постучал в дверь:
– Ты там в порядке? Если хочешь, я позвоню Лоре и предупрежу ее, что ты не придешь. Хелен отодвинула задвижку.
– Я в порядке, – с трудом произнесла она.
Она не помнила, когда начала запираться в ванной, но теперь это вошло у нее в привычку. Ей не хотелось, чтобы Мэтью нарушал ее личное пространство – особенно когда она сидит в туалете или моется. Она никогда не понимала женщин, которые не стесняются справлять нужду при муже или любовнике и при этом еще обсуждают, что приготовить к ужину. И даже теперь, когда их отношения резко испортились, она ощущала необходимость отделяться от него. Но если раньше она просто закрывала дверь, то теперь стала еще и запираться на задвижку. Символический шаг – она все больше отдаляет его от себя.
Все утро она то и дело смотрела на часы, отмеряя, сколько еще до обеда. Она пила воду стаканами и еще два раза бегала в туалет, где ее вырвало. От Софи пришла эсэмэска: «Клянусь, больше такого не повторится! Что ты со мной делаешь?» Прочитав сообщение, она рассмеялась, и ей стало чуть легче. Всегда приятно знать, что ты не единственная, кто свалял дурака. В десять минут первого она заглянула в кабинет Лоры и сообщила, что идет обедать и долго не вернется.
– Неужели тебе не хочется хотя бы взглянуть на него? – удивилась Лора.
– Нет, – твердо отвечала Хелен. – Я вернусь в два.
Она прошла вниз по Оксфорд-стрит и убила полчаса, слоняясь по этажам магазина «Топ Шоп». Она не могла позволить себе ничего купить, понимая, что вот-вот станет безработной, так что удовольствие от неспешной прогулки по магазинам было подпорчено. Она уже двинулась, было обратно на работу, не зная, куда себя деть, но вдруг, неожиданно для самой себя, очутилась на улице Шарлотты. Оттуда рукой подать до «Верано». «Ничего, – подумала она, – я просто пройду мимо». Она взглянула на часы – без пяти час. Лео сейчас в «Глобал» на совещании. Ничего страшного, если она зайдет и посмотрит, как там дела. Она прошла по Перси-стрит, перешла на другую сторону, делая вид, будто просто гуляет, и внимательно оглядела ресторан, словно это была самая естественная вещь на свете. Внутри все еще выглядело как после бомбежки: к стенам, столам и стульям были прислонены листы гипсокартона, столы и стулья сдвинуты в угол. Но внешнюю отделку уже закончили: даже оформили крохотный внутренний дворик, обнесенный невысокой стеной – столика на два. Из окон верхнего этажа были протянуты гирлянды лампочек; они обвивали дерево, росшее у обочины, лавровые кусты в терракотовых горшках у входа. Занавески на окнах были раздвинуты, Чтобы прохожим виден был ресторанный зал; от электрокамина шло приятное тепло – наверное, он согревал одинокого рабочего, который что-то делал в зале. Несмотря на то, что отделка еще не была закончена, Хелен решила, что в таком ресторане очень приятно посидеть славным теплым вечером.
В пять минут второго она пришла в кафе, где договорилась перекусить с Рейчел. Ноги гудели – она слишком много прошла пешком. Вдруг Хелен поняла, что они с подругой не виделись уже несколько недель, а по вечерам никуда не выбирались вместе… вообще неизвестно сколько. Рейчел уже ждала ее за столиком у окна; до ее прихода она успела выпить полчашки кофе.
– Ну и видок у тебя, – сказала она, когда Хелен сняла пальто. – Что с тобой?
– Похмелье, – объяснила Хелен. – Вчера перебрали с Софи.
– Ну, хорошо, расскажешь во всех подробностях. Но сперва я сама хочу кое-что тебе сообщить… – Она выдержала театральную паузу. – Мы с Нилом женимся…
– О господи, Рейч… у меня нет слов… просто великолепно, я так рада за тебя…
– Не сейчас, наверное, в следующем году. Вот, смотри…
Она помахала левой рукой; на среднем пальце блеснул маленький, со вкусом подобранный бриллиантик.
– Просто здорово. – Неожиданно для себя Хелен расплакалась.
Рейчел смотрела на нее, онемев от изумления.
– Прости… Наверное, не надо было тебе говорить…
– Нет! Я действительно рада за тебя, честно.
– О боже, я такая тупая.
– Нет, Рейчел. Я серьезно. Я ужасно рада за тебя. Не знаю, что на меня нашло… Просто я сама… в полном дерьме. Я все запутала. О черт, я становлюсь настоящей ревой. – Она через силу хохотнула. – Любительницей поплакать из списка «Женщины, которых мы ненавидим». И вот я испортила тебе большой праздник.
– Я сама виновата – надо было догадаться, что мое известие тебя расстроит, – у тебя столько всего сейчас происходит… – оправдывалась Рейчел.
– Нет!
Нил хороший. Он составит счастье Рейчел. Честно говоря, всего лишь несколько месяцев назад Хелен бы вся извелась от зависти к Рейчел, которая получила все. Но теперь, когда вся ее жизнь пошла наперекосяк, она прекратила сравнивать себя с другими. Какой смысл соревноваться в гонке, которую тебе никогда не выиграть? Лично она вовсе не стремится замуж, тот импульс давно прошел. Наоборот, теперь ей хочется прямо противоположного: остаться одной, свободной, играть на своем поле и делать все, что заблагорассудится. Конечно, она чуточку побаивалась, что скоро Рейчел изменится – начнет держаться покровительственно, а потом, чего доброго, еще и обзаведется детьми. И тогда у Хелен вовсе не останется ни одной подруги. Но сейчас она плакала вовсе не из-за этого. Она плакала потому, что у нее самой все настолько запуталось, что возвращение к прошлому кажется невозможным. Она плакала потому, что была несчастна, а слезы приносили хоть какое-то облегчение, – и еще потому, что Рейчел была единственной, с кем можно было поговорить о своих проблемах. И вообще, кроме Рейчел, никто ничего не знал. Она зарыдала еще горше, поняв, что, скорее всего, потеряет и Рейчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42