Элизе самой было удивительно сознавать, что в душе она давно простила Бриана. Сейчас она была рада, что не умерла. Стена лжи между ними рухнула, и теперь ничто не могло помешать им жить в мире и любви до самого Судного дня.
В июне императрица Матильда приехала в Лондон. Здесь она встретилась с Жоффреем де Мандевиллом, единственным дворянином, который мог сравниться с Ранульфом Честерским в свирепости и жажде личного преуспевания. Де Мандевилл был высокий, худощавый человек с грубо вылепленным лицом и на редкость басистым голосом.
Год назад Стефан сделал его графом Эссекcским. Матильда щедрой рукой добавила к этому титулы шерифа королевства и Главного судьи, а также утвердила его в должности констебля Лондона.
Титулы и новые владения получили все сторонники Матильды, кроме двоих, что послужило хорошей приманкой для других спесивых баронов. Узнав, как щедро неизвестно за что был вознагражден граф Жоффрей, они толпами поспешили в Лондон, дабы промямлить что-то о своей лояльности и получить за это достойную плату. Стойких сторонников Стефана ожидало тяжелое наказание. Они были либо заключены в тюрьмы, либо высланы, либо лишены владений. Замки и феоды переходили из рук в руки, потомки опальных баронов разбежались по стране. Доносительство выросло в цене. Сосед пошел на соседа, обвиняя его в недостаточной верности императрице, а то и в прямой измене Англии, стараясь при этом завладеть графством роялиста. Стремясь вознаградить всех своих сторонников, Матильда выкроила еще шесть новых графств и осчастливила пятерых дворян. Шестая же грамота осталась пока не заполненной. Она ждала только одного человека – Бриана Фитца.
Но он не спешил за наградой, безвылазно находясь в Уоллингфорде, рядом с поправляющейся женой. Ему претило торговать своей преданностью и верностью клятве. Такая щепетильность была редкостью в те времена (не то что в нынешние!) и оставляла кошелек человека чести постоянно в прекрасной форме – тощим и поджарым.
Матильда упивалась своей властью. Ее окружали мудрые и верные ей люди – Роберт, Милес и несравненный епископ Генри. Он выбрал время и навестил в тюрьме своего брата, найдя, что Стефан устроился там совсем недурно. Поначалу Матильда прислушивалась к советам своих влиятельных друзей, но вскоре ей это надоело. Ее натура не знала удержу, а вседозволенность сделала ее совсем нетерпимой к малейшим проявлениям чьей-либо самостоятельности. Она высокомерно отвечала на приветственные поклоны, не считая нужным приподниматься с кресла, не стесняясь при удобном случае резко осадить каждого. Вскоре Роберт и Милес покинули ее, раздосадованные ее поведением. Но Генри остался, внимательно следя за ходом событий.
У него был свой резон проявить терпение. Если Стефан умрет однажды ночью – а в тюрьмах подобные неожиданности случаются, – то он, епископ, окажется единственным стойким сторонником будущей королевы. Если же в Большой зал Вестминстерского дворца проникнет убийца и вонзит кинжал в сердце Матильды – и такое было не редкостью, – то он, Генри, немедленно потребует освободить своего брата и напомнит, что именно он ходатайствовал за плененного короля перед этой змеей Матильдой.
Свой ход в этой сложной политической игре Генри сделал первым. Он собрал Совет епископов в Вестминстере, и на нем императрица Матильда была провозглашена Леди Англии. Генри продумал и следующий шаг, он наметил добиться отречения Стефана от престола, а затем провести официальную церемонию коронации новой королевы.
Но Матильда нарушила естественный ход событий, проявив все дурные свойства своей натуры. Причиной ее негодования послужил визит в Вестминстер ольдерменов – членов Совета графства и городского Совета Лондона. Делегация ходатайствовала перед Леди Англии об уменьшении налогов, жалуясь, что гражданская война довела столицу до нищеты. Для Матильды это был самый подходящий случай проявить свое милосердие, что создало бы ей популярность в глазах народа. Сейчас, на пороге коронации, это было весьма кстати, об этом не раз говорил ей епископ Генри.
Однако Матильда выпустила свои коготки, которым позавидовал бы и леопард.
Ее лицо стало багровым от гнева. Вглядываясь в лица стоявших в ряд ольдерменов, она напомнила им, едва сдерживая крик и переходя на визг, как те собирали деньги для Стефана, участвовали в заговоре против нее, законной королевы Англии, делали все, чтобы поставить ее в безвыходное положение.
– И теперь вы пришли сюда с претензией, обремененные налогами! Клянусь распятием Христа, у меня более серьезные основания быть недовольной вами. Вы заплатите в мою казну все, что должны, а также изыщите пятьдесят тысяч фунтов, которые бы компенсировали мои потери из-за вашего предательства. Если вы не сделаете этого, то Лондон-на-Темзе вскоре станет Руинами-на-Темзе! Теперь прочь отсюда и поройтесь у себя как следует в сундуках или ждите, когда запылает ваш проклятый город!
Присутствующие при скандальном поведении Леди Англии вельможи неодобрительно наблюдали, как ошарашенные горожане постепенно попятились из зала. Генри с силой провел ладонями по своему окаменевшему лицу и растерянно взглянул на Роберта. Тот переадресовал этот взгляд Милесу. Находясь за спиной императрицы, граф Герифордский позволил себе осуждающе покачать головой.
Матильда проводила ольдерменов пылающим взглядом и с победным видом повернулась к Роберту.
– Все к лучшему, – сказала она. – Эти люди изначально были моими врагами, но теперь, когда я преподнесла им урок, могут стать моими верными друзьями.
– Не беспокойтесь об этом, – хмуро пробормотал Роберт. – Увидите, они останутся теми же, кем были прежде.
Английская армия прошла незаметно через всю страну, просочилась в графство Кент, а затем окружила Кентербери. Возглавляла ее королева Матильда, жена плененного Стефана, а также Уильям Йепрс, капитан фламандских наемников. Обошлось без кровопролития и штурма, поскольку горожане восторженно приветствовали свою королеву. Ее войско пополнилось очередными добровольцами. Дальнейшим маршрутом армии под предводительством жены Стефана стал Лондон, широко распахнувший ворота еще задолго до прихода «освободителей». Не задерживаясь в столице, королева двинула свои войска к Вестминстеру, где тем временем ее тезка, Леди Англии, наслаждалась изысканным ужином.
Вбежавший в Большой зал дворца человек панически закричал, что Матильде нужно немедленно спасаться бегством. Императрица отложила в сторону блюдо с паштетом и прислушалась. Где-то рядом зазвенел колокол, и почти одновременно с его тревожным звоном в зал вбежал Роберт. С трудом переводя дыхание, он сообщил, что армия королевы всего в миле от Вестминстера. Последовала всеобщая паника. Вельможи мгновенно выскочили из-за пиршественного стола и, забыв про свою несравненную леди, в любви к которой они только что соревновались, стараясь превзойти друг друга, покинули дворец. Матильда, сопровождаемая братом, выбежала из парадной двери и вскочила на ожидавшего ее коня. В эту ночь кругом царили хаос и неразбериха. Мимо проносились всадники с обнаженными мечами, но было непонятно, друзья это или враги. Со стороны церкви выехал епископ Генри, сопровождаемый небольшим отрядом рыцарей и множеством лошадей, нагруженных алтарными свечами, серебряными крестами, церковными одеяниями и другим добром. На растерянную Матильду он нарочито сейчас не обратил внимания и помчался в сторону Винчестера.
Откуда-то из темноты вынырнул возбужденный Милес Герифордский.
– Они уже на улицах! – заорал он, вскакивая на коня. – Вперед, леди, вперед!
Они понеслись мимо темной громады собора и выехали на дорогу, по которой шесть лет назад Бриан Фитц с женой уезжали в Уоллингфорд, покинув Большой зал. История повторилась по спирали, только Стефан пировал той ночью после завершения коронации, а у Матильды ныне просто не ко времени разгулялся аппетит.
На торопливый стук копыт глухо отзывалось бесстрастное эхо. Вот и огромный мрачный собор. Матильду охватил страх, и все же она натянула поводья, замедлив бег лошади, ее пронзило зловещее предчувствие. Она ведь была так близка к заветной цели, в этом соборе ей должны были скоро надеть английскую корону, и все же она вынуждена бежать. Бежать, чтобы не возвратиться сюда больше никогда. Никогда!.. Ей захотелось впиться пальцами в холодный камень стен и прирасти к ним всем телом.
Она была все еще Леди Англии, но беглой Леди, бездомной. И отныне все, даже земля под ногами, ей больше не казалось спокойным и надежным.
Глава X
ПАДАЕТ СНЕГ
Июль 1141 – декабрь 1142
Один за другим бароны спешно покидали свою несравненную Леди Англии, по прыткости не уступая блохе, оставляющей тонущую кошку. Многие из тех дворян, кто некогда бежал с поля боя у Линкольна и предал короля Стефана, ныне с такой же легкостью отказались от своей преданности Матильде. Весть об ее изгнании из Вестминстера распространилась по стране со скоростью ветра. Знать и рыцари либо закрыли ворота своих поместий покрепче, либо поспешили предложить свои услуги другой Матильде, королеве – законной королеве.
С первым ударом колокола, приветствующим возвращение королевы Матильды, епископ Генри ощутил прилив братской любви. Он достаточно натерпелся от этой проклятой Леди Англии. Она игнорировала его советы, настроила против себя народ и даже унизила его павлинов, сказав: «Они не такие уж красавцы, как я представляла себе, и притом редкостные грязнули». Хорошо, пусть так. И все же он предпочел бы провести день со своими любимцами, чем час в обществе этой прелестной мегеры, которая по своей сквалыжной натуре относилась к своим знатным сторонникам как к безмозглым вилланам. Что бы написал поэт о ней? «Прежде, чем завоевать корону, она уже заранее принимает горделивую позу»? Да, что-нибудь в этом роде, ведь она похожа на Стефана своей неумной поспешностью.
Укрепив как следует Винчестер – на всякий случай, – епископ написал письмо жене Стефана, предложив ей свою помощь. «Торопитесь закрепить успех, – писал он. – Императрице ничего не будет угрожать, если вы не продолжите военные действия».
Последующие две недели подтвердили его правоту. Императрица пригласила епископа в Глостер, а когда тот отказался, решила наказать его прилюдно, чтобы другим отступникам было неповадно. По ее приказу армия восставших вернулась из своего лагеря на западе страны. По пути к ней присоединились отряды Ранульфа Честерского, а день спустя – Бриан Фитц со своими людьми. Он хотел не только сражаться на стороне Леди Англии, но и добиться личной встречи с ней. Бриану необходимо было задать ей интимный и важный для него вопрос, который только может задать мужчина разделившей с ним постель женщине.
Однако спешка и походная суета помешали их встрече тет-а-тет. Матильда приветствовала Седого, окруженная своими лидерами, а затем пригласила его на военный совет, продлившийся до конца дня. Впрочем, она выкроила время, чтобы осведомиться о здоровье леди Элизы, оправилась ли та от своей лихорадки. «По-видимому, это была очень серьезная болезнь, раз вы находились у постели супруги безвылазно полгода», – язвительно заметила она и вернулась к более насущным вопросам.
Армия императрицы окружила Винчестер и потребовала у ренегата епископа сдаться на милость победителей. Густой не по сезону туман поглотил город, и Матильда вернулась в свой походный павильон, ожидая, когда туман рассеется и город сдастся Леди Англии.
– Только трусость удерживает Генри в крепости, – заявила она, – но, когда дым пожаров, туманом окуривший город, разойдется, он увидит мощь нашей армии и просеменит, неся впереди свой живот, с белым флагом в своих пухлых ручках. Он, кажется, любит путешествовать? Что ж, ему предстоит путь в Бристоль, в подземную тюрьму. Там он вдоволь налюбуется на диких животных – злющих, голодных крыс!
Бриан улучил момент и спросил, может ли он встретиться с леди наедине. Та усмехнулась и покачала головой:
– Сейчас не время, Седой. Не беспокойтесь, я найду чем вас вознаградить. Обещаю, вы не уйдете с пустыми руками.
– Я приехал сюда не за наградой, – резко сказал Бриан. – Все, что я хочу, – это поговорить с вами с глазу на глаз, и только.
Матильда улыбнулась, глядя на стоящих рядом Роберта, Ранульфа и других своих лидеров.
– О, я понимаю, чего хочет Седой, – сказала она, приятно улыбаясь. – Он хочет, чтобы я послала вас в тот сизый туман, что висит сейчас над городом. Когда вы там простудитесь и умрете, то Седой получит ваше имущество – естественно, в память о вашей давней дружбе, поскольку лично ему ничего не нужно.
Все дружно рассмеялись, не приняв шутки Матильды всерьез. Вельможи были заинтригованы – чего же хочет Седой от своей бывшей возлюбленной? Уж не ее ли руки?..
Туман над Винчестером рассеялся только к утру следующего дня. С первыми лучами солнца защитники города увидели окружавшую их армию. Внезапно тишину прорезали громкие крики, в разносившихся далеко голосах слышалась искренняя радость. Воины Матильды обернулись и со страхом увидели вторую армию, выходившую из-за гряды невысоких холмов. Над ней развевались знамена Англии и Нормандии, а также графств Лестершир, Серри, Гертфордшир и Нортгемптоншир. Одним из последних было подняло знамя Жоффрея де Мандевилла, графа Эссексского.
Императрицу переполнял гнев, она осыпала проклятиями человека, которого столь щедро наградила и все же до конца не смогла купить.
– Пусть черви сожрут тебя, смердящий ублюдок! – не стеснялась в выражениях ангелоподобная женщина. – Пусть они выцарапают своими когтями твои бесстыжие глаза!
Бриан решительно взял ее за руку, повернул к себе и тоном, не допускающим возражения, заявил, что ей надо немедленно спасаться бегством.
– Вы поедете со мной, – сказал он. – Граф Роберт предлагает вам ехать в Глостер под моей защитой. Он и Милес возьмут на себя командование арьергардом. Пора, Матильда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42