Мятеж зреет в каждом поселке. Почему? Да потому, что один колонист хочет захватить табачное поле соседа и, если вспыхнет восстание, ему светит завладеть облюбованным клочком земли. Чтобы бунт начался, кое-кто готов даже поднять дикарей, отправившись к ним в Страну Варваров. Он сам готов разориться, лишь бы напоить их ромом и вооружить мушкетами… А тем временем в колонии – развал. Почтенные, работящие поселенцы, опасаясь за жизнь близких, бегут с островов…
По мере того как Ив излагал свою точку зрения, лицо кардинала прояснялось. На его губах заиграла плохо скрываемая улыбка. Увлекшись, Ив словно забыл о кардинале. Он раскрыл душу и теперь хотел высказаться до конца, облегчив совесть.
– Мне известно, что майор Мерри Рулз подкупил одного человека, шевалье де Виллера, – продолжал он. – Кажется, сам король покровительствует его семейству. И майор посулил этому шевалье золотые горы, если тот поможет ему занять место госпожи Дюпарке – женщины, которую Высший Совет назначил генерал-губернаторшей после смерти ее благородного супруга. И совсем неважно, что эта женщина ошиблась, осудив флибустьеров. Пускай ее декрет направлен против меня, как и против всех, кто плавает в Карибском море под охраной каперского патента, подписанного командором! Одно я знаю: если госпожа Дюпарке приняла такое решение, стало быть, ей пришлось это сделать ради сохранения наследства ее детей, и прежде всего – юного Жака д'Энамбюка, сына Жака Дюпарке. Ничего плохого не будет в том, что имя д'Энамбюка снова окажется связанным с островом, который старый д'Энамбюк открыл для короля Французского. Но скажу еще и так: была эта женщина обманута или вынуждена так действовать – неважно. Ни один флибустьер Сент-Кристофера на нее за это не рассердится, потому что все ее знают и уважают…
Кардинал вдруг увидел, как стоящий перед ним могучий великан пытается смахнуть украдкой набежавшую слезу. Он опустил голову, ожидая окончания рассказа и не перебивая флибустьера.
– Ваше высокопреосвященство! – продолжал Лефор, пытаясь подавить охватившее его волнение. – Я был лично знаком с госпожой Дюпарке. И могу сказать, что в тропических широтах нет женщины более добродетельной – во всяком случае, ни одной, которая бы больше заслуживала почтительность и признательность жителей целой метрополии за сохранение этой небольшой колонии; эта женщина обогатила и населила остров, много сделала для развития там сельского хозяйства, привела население к миру. Благодаря тонкой дипломатии, она спасла генерала Дюпарке, взятого в плен командором де Пуэнси. Наконец, она лично, с мушкетом в руках, защищала форт Сен-Пьер, сердце всей Мартиники, во время восстания индейцев, спровоцированного нашими друзьями-англичанами… А оказывается, что наши английские друзья шли нас освобождать… Вы же, ваше высокопреосвященство, упрекнули меня в том, что я стрелял в них из пушки. Мог ли я, как галантный человек, позволить женщине в одиночку сражаться против двух врагов разом, которые атаковали ее с разных сторон?
На сей раз Лефор заметил мимолетную улыбку на губах кардинала. Ив замолчал и стал ждать; однако у него не было ни малейшей надежды на то, что он убедил кардинала. В своем послании командор слишком его очернил, и теперь вряд ли его будут слушать и принимать во внимание его утверждения.
Наступило тягостное молчание, прерываемое пронзительными криками обезьян, которых Ив охотно придушил бы собственными руками – настолько они казались неуместными в этом обществе и в такую ответственную минуту.
– Я уже беседовал с господином шевалье де Виллером…
Ив отступил на шаг и пошатнулся, словно ему в грудь угодило пушечное ядро.
– Шевалье де Виллер пришел рассказать мне о плачевном состоянии, в котором оказалась Мартиника. Понятно, что, столкнувшись с такими трудностями, женщина чувствует себя безоружной. Как вы совершенно справедливо отметили, капитан, в игру вступают противоречивые интересы, разделяющие колонистов на два враждующих лагеря; я думаю, единственный способ навести на острове порядок – назначить генерал-губернатором человека, обладающего всеми необходимыми качествами, и в первую очередь такого же энергичного, как покойный генерал Дюпарке.
– Для этого существует его жена, ваше высокопреосвященство, – коротко заметил Ив. – Она – точная его копия!
– Женщина!.. Нет, капитан. Сколько бы женщина ни садилась верхом на коня, чего-то ей всегда не хватает, чтобы хорошо держаться в седле…
Он усмехнулся, пробормотав себе под нос несколько слов, из которых Ив разобрал лишь: «янсенистское целомудрие…», а затем продолжал:
– Нет! Если его величеству будет угодно выслушать своего покорнейшего и верного слугу и принять во внимание мои советы, то место этой госпожи Дюпарке, пусть даже смелой, достойной и честной, займет мужчина.
– Позвольте мне настоять на своем, ваше высокопреосвященство… – проговорил Ив голосом, срывающимся настолько, что кардинал его не понял и попросил повторить.
– Ну хорошо, попытайтесь настоять, я вам позволяю! – разрешил принц церкви.
Лефор судорожно сглотнул набежавшую слюну:
– Я не дипломат и очень теперь об этом жалею. За те несколько часов, что я провел в Париже, я понял, что всю жизнь действовал силой, а это в конечном счете мало чего стоит. Я привык все политические вопросы разрешать пушечным выстрелом. И если бы командор мне в свое время это разрешил, я сейчас был бы хозяином Сен-Пьера, а у ворот форта болтался бы повешенный по имени Мерри Рулз. Жаль!.. Мне ли не знать Мартинику! Если бы вы, ваше высокопреосвященство, хоть немного поверили в то, что я вам рассказал, вы утвердили бы госпожу Дюпарке в должности. Раз Высший Совет выдвинул ее на этот пост, значит, она обладает всеми необходимыми для этого качествами!
– Этот вопрос решаю не я, а король! – возразил кардинал.
Ив был раздавлен. Он понурился. С этой минуты шевалье де Виллер был обречен.
Лефор поднял глаза на кардинала, будто ожидая приказа. Но тот, казалось, не торопился его отпускать.
– Итак, вы привыкли решать политические вопросы пушечным выстрелом? – повторил он.
Лефор спрашивал себя, какую еще он сболтнет глупость, которая обернется против него.
– Я думаю, этой мой большой грех, ваше высокопреосвященство, – извиняющимся тоном произнес он, – но должен признаться, что я по натуре жесток.
– Жестоки! Это я уже видел! Бог мой! Жаль, что я не был с вами знаком раньше… Вы, может быть, слышали о Фронде? Вот я тогда мучился сомнениями: стрелять или нет. Возможно, было бы лучше открыть огонь!.. Вероятно, мне недоставало такого человека, как вы, капитан! Похоже, вы умеете хранить верность…
– До последнего вздоха я буду предан тем, кого люблю, – подтвердил Ив.
Кардинал встал и радостно потер руки.
– Завтра вы так или иначе увидитесь с королем, капитан.
Ив вздрогнул и замер: он был оглушен.
– Да-да, с королем, – повторил кардинал. – Его величеству угодно вам кое-что сказать. Не забудьте о послании, которое попало к нему в руки, и попытайтесь угадать, как его величество поступит с вами. Повидайтесь с капитаном Сен-Нектером, он вам скажет, где, когда и как вы встретитесь с королем. Прощайте, сударь!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Ужин
Когда Ив вошел в зал для охраны Лувра, на него никто не обратил внимания по той простой причине, что человек десять мушкетеров и столько же гвардейцев, рассевшись за тремя столами, играли кто в карты, кто в кости.
Три мушкетера держались поближе к огромной печи, в которой гудело пламя. Лефор стал озираться в поисках капитана Сен-Нектера; в это время один из троих мушкетеров поднялся и бросился к нему навстречу с криком:
– Капитан Лефор! Идите к нам! Мы как раз ждем своего капитана, он скоро будет…
Лефор поклонился и пошел вслед за солдатом. У него не шла из головы его утренняя аудиенция у кардинала; весь день он находился во власти столь мрачных мыслей, что забыл навестить святых отцов в особняке начальника уголовной полиции Жака Тардье.
Лефор сразу узнал мушкетеров, которые утром приходили за ним в «Лисий хвост». Заговорил с ним Фонтене. Двое других, Декрей и Лекуанье, при его приближении встали, и флибустьер хмуро с ними поздоровался.
– А вы знаете, – спросил Фонтене, предложив Иву место рядом, – что мы ужинаем у Николя Ламбера де Ториньи? Надеюсь, вы его знаете?
– Честно говоря, нет, – признался Ив. – Я знаю имена почти всех колонистов Мартиники, но, черт меня подери, имена, которые я слышу здесь последние два дня, путаются и вылетают у меня из головы!
Фонтене покачал головой:
– Как?! Вы не знаете Николя Ламбера де Ториньи?
– Я никогда его не видел.
– А Жана-Батиста Ламбера, его отца?
– Ламбер… – повторил Ив, притворяясь, что пытается вспомнить. – О Господи! Да нет, его тоже не знаю.
Фонтене, а за ним Декрей и Лекуанье громко расхохотались.
– Вы шутите! – вскричал мушкетер. – Завтра у вас аудиенция у короля, а вы не знаете его секретаря Жана-Батиста Ламбера?
– Черт побери! – хлопнул себя по лбу Ив. – Кардинал упоминал о нем нынче утром! Ламбер, королевский секретарь!
– Совершенно верно! А Николя Ламбер де Ториньи – его сын. Это совсем молодой человек, который, по слухам, скоро станет председателем Счетной палаты…
Иву показалось, что он в сказке. Однако он себе сказал, что должен держаться настороже: если солдаты метрополии такие же насмешники, как в форте Сен-Пьер, его скорее всего разыгрывают и к концу вечера он станет всеобщим посмешищем.
От этих размышлений его отвлекло появление капитана Сен-Нектера в новеньком мундире, расшитом позолотой и лентами. Лакированные сапоги доходили ему до колен и сияли, словно зеркала.
Он поднял руку над головой и звонко прокричал:
– Приветствую вас, капитан Лефор!
Игроки прервали свое занятие и повернули головы в сторону человека, о котором в последние два дня только и разговоров было при дворе: ведь он расправился с шайкой самых грозных парижских головорезов, «Убийц из Сен-Жермена»; кроме того, его принял сам кардинал, а скоро ожидалось и его представление королю.
Кое-кто даже привстал, чтобы получше разглядеть странного субъекта, который, пусть даже по воле капризного случая, вот-вот должен был стать любимчиком Парижа раньше, чем королевская карета успеет прибыть из Лувра в Версаль!
– Здравствуйте, капитан Сен-Нектер! – отозвался Лефор. – Я безуспешно вас искал, выйдя от кардинала, а вы, кажется, должны мне сказать, когда и как я увижусь с его величеством.
– С вашего позволения, мы поговорим об этом позднее. Меня задержали по дороге сюда, а наши друзья ждут нас в особняке Ламбера. Вы готовы?
– Да, черт возьми! – вмешался Декрей. – Мы вас заждались!
– Полагаю, у нашего славного товарища, капитана Лефора, нет лошади. Завтра, капитан, вы должны потребовать лошадь у королевского судьи, так как его лучники не преминут вам продать лошадь. Лекуанье, найдите нашему другу карету или лошадь.
– Здесь есть гвардеец, который одолжит ему свою лошадь… – отвечал Лекуанье.
Не успел он договорить, как один из гвардейцев, игравший в карты и слышавший его слова, вышел вперед и обратился к Лефору с вежливым поклоном:
– Надеюсь, господин капитан, вы возьмете мою лошадь. Она в конюшнях и будет готова, как только я скажу своему лакею: он подведет ее вам к главным воротам.
– Благодарю вас, – сказал Лефор, все более теряясь оттого, что стал предметом всеобщей заботы.
– Ну, едем! – крикнул Сен-Нектер. – Не будем терять времени!
Раскланявшись с присутствовавшими, четверо мужчин ушли, весело переговариваясь между собой.
Особняк Ламбера высился на набережной Анжу, недалеко от улицы Сен-Луи-ан-л'Иль. Когда четверо мужчин прибыли туда, главный двор был освещен факелами и около двадцати лакеев хлопотали возле лошадей, разводя их по конюшням. Во всех окнах огромного и роскошного здания мелькали канделябры, а по стенам скользили тени гостей.
Вероятно, приглашенных было много: когда Сен-Нектер подтолкнул Лефора вперед, приглашая войти в парадный подъезд, флибустьер услыхал гул многочисленных голосов. У него сжалось сердце при мысли, что этот праздник задали в его честь; он никогда бы не поверил, что сможет так скоро прославиться. Однако будучи по натуре самонадеянным, он взял за правило ничему не удивляться, а потому с бравым видом выслушал, как лакей, исполнявший обязанности дворецкого, произносит его имя. Он не удивился, когда увидел, как многие присутствующие устремились ему навстречу, чтобы рассмотреть поближе героя дня, а проворнее других – Николя Ламбер де Ториньи, хозяин дома, молодой человек лет тридцати, щедро наделенный от природы всеми добродетелями.
– Капитан Лефор! – обратился к нему Ториньи. – Ваш визит – большая честь для моего дома. О вас сегодня много говорили в кабинете у короля. Вы должны быть этим довольны и польщены.
– Я доволен и польщен тем, какую честь оказали мне вы, сударь, – с поклоном отозвался капитан.
– Ториньи! – вмешался Сен-Нектер. – А вам известно, что еще четверо негодяев из печально известной шайки грабителей были нынче посажены под замок благодаря нашему спутнику?
– Его высокопреосвященство поставил об этом в известность моего отца. Кстати, капитан, мой отец должен сюда прибыть с минуты на минуту, чтобы поздравить вас.
Молодой человек дружески подхватил флибустьера под руку и стал показывать ему дом. При их приближении гости двинулись им навстречу и с любопытством стали разглядывать внушительную фигуру широкоплечего капитана.
Он превосходил ростом любого из присутствовавших, по меньшей мере, на два дюйма. Головой он задевал канделябры и инстинктивно пригибался, проходя под ними, что забавляло многих молодых сеньоров.
Это был настоящий праздник, в особняке Ламбера собрался весь цвет Парижа, придворная знать, военные. Громкие титулы произносились один за другим, не задерживаясь у флибустьера в памяти.
Среди прочих присутствовали: Луи Фелипо де Лаврийер, престарелый государственный секретарь с безбородым, как у церковного служки, лицом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53