И ей стало легче от осознания того, что, если Беверли Берджесс никакая ей не сестра, у нее же еще есть друзья, о которых она очень заботилась и которых очень любила.
Чарми, Алан и Ханна, а теперь еще и Рики – вот ее семья. Вот на кого она может рассчитывать и кому доверять. Спасибо, Господи, думала она, за Чарми и Ханну.
«Дорогая Филиппа, – писала Ханна, – пишу это письмо потому, что не могу встретиться с тобой и рассказать, что я наделала. Когда ты получишь это письмо, недостающие деньги будут возвращены компании «Старлайт», баланс будет сведен, а я уеду. Сожалею, что не могу предоставить тебе объяснений, поверь мне, нам всем будет лучше, если я поступлю так. Также сожалею, что вынуждена писать об этом, но, чтобы вернуть недостающие деньги, я должна была продать свои акции компании, а они, как ты знаешь, составляют почти пять процентов. Если таким образом я ослабила твои позиции в борьбе с «Мирандой», то искренне прошу простить. Других способов у меня не было. У меня нет слов, чтобы выразить, как я ценила дружбу с тобой, и я навсегда сохраню нежную память о наших совместных годах».
Она подписалась просто «Ханна», один раз сложила листок, вложила его в конверт и положила рядом с сумочкой на кровать. Она отправит его Филиппе в «Стар» курьером, но сначала надо обратить ценные бумаги в наличные деньги.
Ханна оделась с особой тщательностью, потому что готовилась к необычной встрече, намеченной днем на северо-восточном углу Ла-Сенега и Уилшир. Когда ей, наконец, позвонили, чтобы договориться о цене на ее долю акций, человек на другом конце провода уточнил место и время, где состоится встреча. Ханна не могла торговаться: она была их заложницей. Она выбрала бежевый полотняный костюм и крупные украшения из меди, расчесала короткие каштановые волосы, слегка подрумянила и подвела коричневым с индейским разрезом глаза.
Спустившись, она удивилась при виде людей, таскавших через проход столы, стулья, навесы, и вспомнила: ее рождественская вечеринка. Придется отменить.
– Относительно вечеринки будут кое-какие изменения, – сказала она мисс Ралстон. – Я все объясню, когда вернусь.
Осознав, что, кроме этого, придется сказать мисс Ралстон, что больше не нуждается в ее услугах, Ханна начала понимать, что ее намерения скажутся на многих людях.
Проходя через переднюю дверь, она увидела у подъезда грузовичок без опознавательных знаков. Молодой человек в тенниске и джинсах поднимался по лестнице с коробкой в руках; он был из галереи Эмерсона и доставлял заказ.
Скульптура – рождественский сюрприз для Алана! Как она могла забыть?
– Занесите это внутрь, пожалуйста, – сказала она, уступая дорогу. Подъехал грузовик из цветочного магазина, и рабочие начали разгружать большие букеты белых и красных гвоздик, заказанные на вечеринку. Беспокойство Ханны нарастало. Как, черт возьми, отправить все это назад?
Служащий галереи вошел с большой коробкой и поинтересовался:
– Хотите, открою? Она вроде тяжелая.
Ханна была в отчаянии. Она уже опаздывала; если не придет точно в назначенное время, сделка не состоится.
– Хорошо, – ответила она неопределенно и почувствовала уже знакомую ей перемену в сердцебиении, неожиданную смену ритма, что заставило ее поспешить наверх за таблетками. Она проглотила без воды одну и положила пузырек в сумочку. Когда она снова спустилась, скульптура уже была распакована.
– Ого, – сказал рабочий, присвистнув, – это уже кое-что.
Мисс Ралстон, присматривавшая за расстановкой цветов и столов, воскликнула, подходя:
– Боже мой, миссис Скейдудо, какая ошеломляющая вещь!
Скульптура называлась «Феникс» и представляла собой орла из чистой синтетической смолы, уклоняющегося от нападения другого орла, более темного и отлитого из бронзы. Фигуры были четырнадцати дюймов в высоту. Ханна заплатила за скульптуру шестьдесят пять тысяч долларов. Несколько месяцев Алан гонялся за этой вещью.
– Куда мы ее поставим? – спросила мисс Ралстон, не отводя глаз от композиции.
Внезапно Ханне пришла идея. Сегодня Алан должен вернуться из Рио, и, поскольку, вероятнее всего, он поедет прямо в офис, Ханна поставит скульптуру в офисе, чтобы сделать ему сюрприз и одновременно смягчить плохие новости, которые она собиралась сообщить ему позже. Ханна надеялась убедить Алана уехать с ней – продать все, что у них есть, и начать заново, где-нибудь в другом месте.
Выруливая в своем ярко-голубом «корвете» на подъездную дорожку и понимая, что, может быть, проезжает здесь в последний раз, Ханна едва сдерживала слезы.
Алан прошел через кипевший в работе отдел раскройки, где модельеры и закройщики поприветствовали его, и направился в офис Ханны.
– Где моя жена? – спросил он у секретарши. Это прозвучало резко и с раздражением, он устал, да еще была задержка с самолетом, к тому же его и Гаспара Энрикеса никто не встретил в аэропорту. Ему пришлось взять такси и самому позаботиться о том, чтобы Энрикес устроился в гостинице «Беверли-Хиллс», а тем временем джентльмен из Бразилии переоделся и отправился в бассейн.
– Извините, мистер Скейдудо, – ответила девушка. – Она еще не приходила сегодня. И я не знаю, где…
Он повернулся и вышел. Следующим по коридору был офис Ингрид. Он остановился перед закрытой дверью и прислушался в надежде, что Ханна там. Но, ничего не услышав, он постучал и сразу же вошел.
Ингрид была в дальнем конце комнаты и просматривала с одним из старших модельеров образцы тканей.
– Алан! – воскликнула она. – Какой сюрприз! Я слышала, что ваш самолет должен был прилететь в девять вечера.
– Боже, так вот почему никто не встретил нас. Мы-то прилетели в девять утра. – Он не обращал внимания на человека рядом с Ингрид и, не дождавшись предложения выпить, сам подошел к бару, налил виски и спросил:
– Вы не видели мою жену?
– Недавно или вообще?
– Мне сейчас не до шуток, Ингрид.
– А мне не нравится, когда на меня так набрасываются, мистер Скейдудо.
Он свирепо глянул на нее. Потом посмотрел на модельера, который, похоже, не собирался уходить, и произнес:
– Зайдите, пожалуйста, в мой офис, Ингрид. Я бы хотел обсудить с вами кое-что.
Она проследовала за ним, закрыв за собой дверь.
– Да, мистер Скейдудо! Так о чем вы хотели поговорить со мной?
Он внимательно взглянул на высокую заносчивую блондинку, произнесшую «мистер Скейдудо» с некоторым пренебрежением.
– Мне нет никакого дела до ваших манер, – сказал он.
Она улыбнулась.
И тогда они бросились в объятия друг друга, едва не упав.
– О Боже! – воскликнул он, запустив руку между ее бедер так, что она вскрикнула.
– Боже, как я скучал без тебя.
Она кусала его шею, ухо, губы. Когда она добралась до его рубашки, только пуговицы полетели. Целуясь, тяжело дыша, не отрываясь друг от друга и спотыкаясь, они передвигались по комнате. Он уложил ее поперек стола, одним махом сбросив с него пресс-папье, авторучки и фотографию Ханны.
– Ну, давай, – кричала она, – давай!
Ханна с трудом вела машину по праздничным улицам, перегруженным транспортом, стараясь не царапнуть свой «корвет» еще раз – ведь скоро ей придется продать машину. Она остановилась возле банка. Ценные бумаги стоимостью миллион долларов в ужасном толстом пакете лежали на соседнем сиденье. Она взглянула на часы. Чтобы доехать до места встречи, у нее оставалось целых сорок пять минут, а место это было в двух кварталах от банка. Еще хватило бы времени заехать в «Старлайт» и оставить скульптуру в офисе Алана.
Она надеялась этим смягчить удар от того, что ей предстояло сообщить ему. А именно, что ей известно о совершенной им растрате в миллион долларов, принадлежащих компании, и что она продала свои акции, дабы выручить наличные для погашения этой суммы. Она не собиралась давать оценку его поступку, обвинять его в содеянном или требовать объяснений, куда он дел деньги. Она намеревалась сказать ему только, как узнала об этом: сначала кое-что заподозрила, затем кое-что поняла из невольно услышанных его телефонных разговоров, а уж потом, скрытно проверив счета компании, ей осталось все сопоставить. Ну что ж, она полагает, что вопрос решен; они с Аланом уедут, порвав свои связи с компанией «Старлайт», и попробуют начать новую жизнь.
Но какой ценой? Ханна знала, что настанет конец ее дружбе с Филиппой, что все это, вероятно, повредит компании – может быть, проданные акции обеспечат «Миранде» контрольный пакет? – но Ханна не могла позволить всем этим обстоятельствам поколебать ее решимость спасти Алана. Она надеялась, что, как только фонды будут возмещены, Филиппа не станет прибегать к судебному преследованию, Ханна рассчитывала на их многолетнюю дружбу.
Не важно, что будет потом, думала Ханна, ставя «корвет» на закрепленное за ней парковочное место. Алан и я – мы справимся с этим и сможем выжить, пока мы вместе. Большой дом, машина, офисы на верхнем этаже – все это утратит свой смысл, если вернутся давние времена, когда нам нужна была только наша любовь.
– Так, – произнес Алан, вытаскивая новую рубашку из своего чемодана и надевая ее.
Он рассмеялся.
– Посмотри на эти следы от зубов! Как будто на меня напали пираньи! Что подумает Ханна?
Ингрид взяла свои трусики и осмотрела их. Разорваны в клочья.
– Скажи ей, что ты купался в Амазонке.
– У нее возникнут подозрения, когда она увидит эти синяки.
– У этой глупышки не возникнет подозрений. Если у нее не хватило ума заметить наши дела все эти годы – она и сейчас ничего не поймет.
– Бедняга Ханна, – сказал Алан, наблюдая, как Ингрид берет его пиджак и вытаскивает что-то из внутреннего кармана. – Глупая, так слепо верит мне. А сейчас она носится как сумасшедшая, пытаясь раздобыть деньги в уплату того, что забрали мы. Она думает, я ничего не знаю.
– Откуда она возьмет деньги?
Он пожал плечами.
– Думаю, продаст свою долю акций в компании. Застал ее возле сейфа в нашей спальне. Если я в ней не ошибаюсь, у нее хватит ума продать акции «Миранде» – прямо передаст им контрольный пакет на блюдечке. Но нам-то будет все равно, – сказал он, усмехнувшись, и, подойдя к Ингрид сзади, обнял ее. – Когда начнется заварушка, мы уже будем в Сингапуре. Надеюсь, все устроено с мистером Чангом и твоим приятелем – банкиром?
Она игриво обняла его, и Алан сразу почувствовал, что заводится снова.
– Я обо всем позаботилась. И даже купила билеты, – сказала она, покусывая его за ухо. – Мы улетаем сегодня вечером рейсом «Сингапур эйрлайнз» в салоне первого класса.
– Что это? – спросила она, заметив в его руке небольшой сверток.
– Подарок. Тебе.
– Мне? Ты мой щедрый поросенок. – Когда она открыла коробочку и драгоценные камни на золотом распятии сверкнули, ее глаза вспыхнули, как у кошки.
– О, Алан, – выдохнула она. – Это прелесть!
Она оголила шею, и Алан попробовал застегнуть цепочку.
– Принцесса такая-то носила это распятие, когда освободила рабов Бразилии. Тьфу, черт. – Замочек не закрывался. – Я не заметил этого раньше, – сказал он. – Надо отнести ювелиру, чтобы сменил застежку.
Она повернулась к нему и, тесно прижавшись всем телом, поцеловала в губы:
– А жене ты ничего не приготовил?
Он снова подошел к своему пиджаку и достал маленькую куклу-амулет ручной работы, вырезанную из джакарандового дерева, за которую он заплатил меньше доллара.
– Ей это очень понравится. Ханна всегда была без ума от дешевых безделушек.
Ингрид рассмеялась, подбрасывая на ладони фигурку морской богини. Алан восхищался своей покупкой, рассматривая распятие при лучах утреннего солнца, а в это тремя за дверью стояла Ханна. Она приехала как раз вовремя и слышала, как за дверью занимаются любовью, слышала каждое слово их разговора.
Когда ее сердце прыгнуло в груди, она почувствовала головокружение и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Принимать еще одну таблетку было слишком рано, поэтому она закрыла глаза, задержала дыхание, пытаясь усилием воли заставить сердце вернуться к нормальному ритму. И когда мгновение спустя сердцебиение действительно успокоилось, она медленно выдохнула, расправила плечи и открыла дверь.
Вздрогнув, они повернулись. Ханна быстро окинула взглядом всю комнату – письменные принадлежности разбросаны по всему полу, волосы у Ингрид всклокочены, «молния» на брюках Алана расстегнута.
Она окинула мужа долгим тяжелым взглядом, потом повернулась и вышла.
Алан выбежал за ней и схватил за руку:
– Я хочу тебе все объяснить.
– Знаешь, Алан, – холодно произнесла она, – когда я увидела вас двоих, мне в голову пришла странная мысль. Я вдруг вспомнила вечер, когда родился наш первый ребенок, планы, которые мы строили, обещания, которые давали друг другу и своим детям. Я хотела прикрыть тебя потому… – Она силилась сдерживать себя. – Потому что я думала защитить тебя. А теперь мне все равно, что с тобой произойдет.
– Ханна, послушай… Насчет Ингрид… Это не то, что ты думаешь.
– Алан, я все слышала. И теперь мне стали понятны многие вещи, которые раньше озадачивали – неожиданные командировки, безответные телефонные звонки, необъяснимые вычеты по нашим кредитным карточкам. Ты прав, я была глупа. Глупа с самого начала.
– Что ты собираешься делать?
– Не знаю.
Она подергала ручку своей сумочки. Аккуратно завернутая в пластиковую упаковку, скульптура тоже была с ней. Она почувствовала, что может расплакаться.
– Я готова была простить тебе все, Алан. Даже воровство из компании «Старлайт», что очень похоже на кражу из собственного дома. Я могла бы простить что угодно, – у нее перехватило дыхание, – пока ты любил меня.
– Я люблю тебя, Ханна. Поверь мне. Смотри.
И он показал ей цепочку принцессы Изабель, держа ее словно спасательный канат.
– Я купил это тебе.
Она взглянула на цепочку, потом на него. Ингрид так трепала его за волосы, что были видны луковицы волос, которые он недавно вживлял.
– Оставь себе. Продай. Тебе будут нужны деньги на хорошего адвоката.
– Ты ведь никому не скажешь про миллион долларов, правда?
– Филиппа сама догадается об этом в скором времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78