В последний раз, когда я звонила Джульетте по поводу книг, она чувствовала себя отлично. Возможно, все дело было в таком психологическом явлении, которое наша мать и Джульетта называли перенесением или проецированием собственного состояния. Луиза, которая чувствовала себя несчастной, решила, что Джульетта находится на грани самоубийства.
Я знала, что Луиза чувствует себя глубоко несчастной. Иначе она не явилась бы ко мне ни свет ни заря, чтобы принести сногсшибательное известие о возвращении в Истфорд нашей школьной подруги. Я хорошо знала, что если Луиза наложила на лицо слишком толстый слой косметики, значит, у нее депрессия.
Я стала осторожно расспрашивать ее и постепенно узнала, что Невилл, владелец газетных киосков, готов продать все свои торговые точки и бежать с ней, если только она решится бросить Роберта. Но Луиза любила Роберта, хотя он не прижимал ее спиной к шкафу в порыве безудержной страсти, как Мистер Газетный. Роберт все еще хотел, чтобы Луиза родила ребенка, и злился от того, что она избегала разговоров о беременности. Однако все это я слышала и прежде, и мне казалось, что причина подавленности Луизы кроется в чем-то другом.
Я хотела бы обладать таким темпераментом, какой был у Луизы. Однако страсть не может длиться долго. Но прежде чем вы поймете, что все кончено, вы окажетесь в сложной ситуации, из которой очень нелегко выпутаться. Вот почему Луиза была обречена страдать каждый раз, когда рвала отношения со своими избранниками.
Мы с Мартином тоже когда-то испытывали страсть друг к другу. Или, по крайней мере, я испытывала к нему. Но сейчас я даже не могла вспомнить, что чувствовала тогда. Джульетта и Сид тоже поначалу не расставались ни на минуту. Когда Сид уходил в ванную комнату (что случалось нечасто), Джульетта страдала от разлуки, и все же постоянно против него бунтовала. Но с годами их отношения, как у всех, вошли в колею. Даже моя мама изредка, после трех бокалов «Чинзано», признавалась, что, когда ей было восемнадцать лет, она испытывала дрожь в коленях при виде нашего отца. Впрочем, она тут же добавляла, что сейчас ее тошнит от него. Как будто я этого не знала.
Я наблюдала за тем, как Джульетта кладет в хозяйственную сумку книги об избыточном весе, которые я отобрала, и думала: хорошо бы опять здесь в ее уютной кухне, излить свой эмоциональный Angst (или как это у психоаналитиков называется?), а она бы тем временем составила для меня психотерапевтический список. Это она любила! Прошлый раз она с моих слов составила список из двадцати семи пунктов, в которых перечислялось все, что меня беспокоит, а потом мы прошлись по нему и подробно все проанализировали. По ходу обсуждения мы решали: а) стоит ли вообще беспокоиться по данному поводу; б) если все-таки стоит, то могу ли я сделать что-то, чтобы изменить ситуацию; в) если я в силах изменить ситуацию, то как и когда это следует сделать.
Потом мы последовательно вычеркнули все пункты, относившиеся к категории «беспричинных беспокойств». Из-за того, скажем, что незнакомая женщина, сидящая в пивной через дорогу, считает Мартина милым мужчиной, а меня старой каргой, загубившей его жизнь. Потом мы перешли к пункту «б»: например, то, что у нас придурковатая мать… Или то, что я постоянно сажаю пятна на одежду. Устранить это невозможно, а значит, и беспокоиться не стоит.
В конце концов у нас осталось девять пунктов, и мы составили план действий, в соответствии с которым я должна была:
1. Купить крем против морщин;
2. Поменять кредитную карточку;
3. Сходить к зубному врачу. Хотя справившись в «Словаре бессознательного» и заглянув в свой личный сонник, Джульетта пришла к выводу, что сны, в которых у тебя выпадают зубы, свидетельствуют не о болезни десен, а о неспособности повзрослеть (спасибо, старина Зигмунд).
Все это бывало для меня не без пользы, хотя после трехчасового обсуждения мы так уставали, что могли только разойтись по домам и лечь спать. И уж точно не в силах были не из-за чего беспокоиться. Но, вспоминая теперь составленный Джульеттой на основе собственного опыта сонник, изобиловавший датами и ссылками, я думаю, что склонность к писательскому труду, должно быть, у нас в крови.
Все дело было только в количестве написанного. Джульетта составила целую полку из записных книжек, в которых анализировала проявления своего маниакально-депрессивного психоза. А мне сейчас под силу было записывать в ежедневник только приходившие в голову странные мысли, а не то, сколько тысяч фунтов потребовал от меня Тревор в этом месяце и не забыл ли Найджел заказать сухую штукатурку.
Если это и означало, что скоро я впаду в состояние, в котором Джульетта обычно тщательно фиксировала все свои действия – начиная с того, как она ела брюссельскую капусту, и заканчивая тем, как она испражнялась, – что с того… Ведь и наша мама исписывала листы бумаги перечнями того, «что я должна сказать, когда увижу тебя, дорогая» и того, «что я забыла сказать тебе в прошлый раз» – но дальше этого дело, сколько я знаю, не пошло. А мой отец однажды во время одной из своих депрессий написал содержащий рассказ ужасов «История города», который никто не желал читать. Тем не менее все считали его нормальным человеком. Так что страсть к писательству у меня наследственная, только я хотела этим подзаработать, а все остальные писали только для себя.
Внезапно я вернулась к действительности и поняла, что все это время сидела, уставившись невидящим взором в пространство. Взглянув на Джульетту, я заметила, что она тоже ушла в себя.
– Ты помнишь, как мы ездили искать наши корни? – задумчиво спросила она.
– Ты имеешь в виду тот случай, когда мы думали, что увидим жалкую, наполненную крысами квартиру, в которой, как мы считали, жил в детстве в полной нищете наш отец, а обнаружили, что его семья обитала в приличном одноквартирном доме в Бекенгеме?
– А ты помнишь, что у нас не получилось ни одно фото? – раздраженно спросила она.
– Да, потому что ты забыла снять колпачок с объектива.
– Нет, я не забыла! И в фотоателье мне сказали, что пленка была использована. Но дело не в этом. Меня мучает один вопрос…
– Какой?
– Не кажется ли тебе странным тот факт, что, отправившись на поиски своих истоков, я вернулась с пленкой, на которой ничего не запечатлелось?
– Нет, не кажется. Ведь ты забыла снять колпачок с объектива.
Джульетта несколько мгновений молча смотрела на меня, а потом, наверное, решила (причем совершенно справедливо), что ее логика непостижима для меня.
– Я поговорю на эту тему с Марленой, – наконец заявила она.
– Да, кстати, как поживает Марлена, твой дорогой врач-психотерапевт?
Хотя я никогда не видела эту женщину, в душе я люто ненавидела ее с тех пор, как она назвала меня «человеком, стремящимся привлечь к себе чужое внимание» и заявила, что я попирала индивидуальность сестры, стремясь подчинить ее себе.
– Прекрасно, – ответила Джульетта. – Сейчас мы ведем беседы об отце.
Как это мило.
– У меня недавно был ужасный приступ паники, – радостно улыбаясь, сообщила Джульетта. – Начались боли в груди, и я испугалась, что серьезно заболела. Ты же знаешь, что я провожу курс лечения соками. А когда происходит постепенное исцеление организма, могут выявляться разные скрытые недуги. Но Марлена говорит, что это просто чувство тревоги…
Допив отвратительный сок, выжатый из моркови и картофеля (помогает при язве желудка!), я постаралась побыстрее уйти, захватив с собой сумку с книгами. Среди них были, в частности, исследование под названием «Узы и обязательства: соперничество между детьми в семье», в котором, без сомнения, всесторонне анализировались все мои недостатки, а также журнал для подающих надежды авторов. Джульетта получила его по купону, который нашла в одной из газет. Я опасалась, что сестра теперь может завалить меня разными материалами, связанными с моим новым увлечением. Во всем, что касалось моих хобби, она отличалась безудержностью (Джульетта до сих пор вырезала для меня статьи по филателии, хотя я давно уже не интересуюсь марками и разрешила матери продать мои альбомы на благотворительном базаре, еще когда мне было тринадцать лет). Но меня тронуло то, что она достала для меня этот журнал.
Сев в машину, я прижала его к груди. Сейчас я приеду домой и прочитаю статью «Как найти издателя», заголовок которой был вынесен на обложку журнала. Но вспомнив о полученном из банка письме и бумаге, пришедшей из компании по обслуживанию электросети, я решила на минутку заехать в дом, чтобы посмотреть, в самом ли деле работы идут стремительными темпами, как сообщил сегодня утром по телефону Найджел.
Почему я до сих пор верю Найджелу? Да, действительно, в доме больше не чувствовалось отвратительного запаха. И теперь, когда убрали мусор, он казался просторным. Но полы были подняты, повсюду торчали трубы, стояли разделительные перегородки, еще не установленные на нужное место. А Джим, Большой Бен, Тревор, сантехник и его молодой напарник сидели посреди этого хаоса и пили чай.
Сантехник протянул мне кружку с отбитой ручкой и покрытой коричневым налетом эмалью.
– Хотите чаю, дорогуша?
Я вежливо отказалась.
– Найджел был здесь? – спросила я.
Рабочие замотали головами, а Большой Бен к тому же рассмеялся так, как будто я удачно пошутила.
Тревор вручил мне несколько составленных им бумаг, с недовольным видом поглядывая на меня.
– Пошлите все это вместе с заполненными бланками, которые вы получили из компании по обслуживанию электросети. А потом сообщите мне, когда они приедут. Я буду на месте. Я не доверяю этим типам. А вот мой счет. Скажите Найджелу, что я хочу получить деньги до Рождества.
– Не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы вам вовремя заплатили, – сказала я, беря мятые бумаги из его рук.
– Пожарные двери, – заметил Бен, – нужны не меньше дюйма толщиной.
– Хорошо, поставьте такие двери.
– Но Найджел заказал двери толщиной в полдюйма.
– Ах, вот оно что.
– Кроме того, их следует обить по краю железной полосой. Я знаю, что старина Найджел на все смотрит сквозь пальцы. Но если возникнет пожар, то от этого ничего не останется.
Усмехнувшись, он показал на деревянные панели.
– Хорошо, я поговорю об этом с Найджелом, – сказала я.
– И еще один вопрос. Он собирается устанавливать систему противопожарной сигнализации? Мы не можем закончить обшивку стен и установку перегородок, пока Тревор не проложит все кабели и провода.
Тревор бросил на меня хмурый взгляд.
– Я впервые слышу об этом, – призналась я. – Хорошо, я спрошу Найджела, как быть с сигнализацией.
Бен встал и направился в другую комнату, поманив меня за собой. Когда мы остались с глазу на глаз, он в упор посмотрел на меня.
– Вы должны установить противопожарную систему, дорогуша, индикаторы дыма и пожарные тепловые извещатели. Все это есть на планах. И эти пожарные двери на втором этаже не отвечают нормам. Я говорил об этом Найджелу…
– Да, да, я обязательно свяжусь с ним, и мы обсудим эти вопросы.
Бен некоторое время молча смотрел на меня, и я съежилась под его пристальным взглядом. Затем он вытер ладони о свой комбинезон и ухмыльнулся.
– Хорошо, но вам надо поторапливаться. Мы должны закончить работы на верхнем этаже к концу месяца, чтобы вы могли заселить первого квартиросъемщика.
Что?!
* * *
– Прекрати паниковать, Кэри! Я сам собирался все это с тобой обсудить, но сейчас я очень занят, – сказал Найджел, но я продолжала кричать на него.
– Взгляни на это! Что это такое?!
Я швырнула ему в лицо последнее послание Грэма, счет на тринадцать тысяч фунтов из компании по обслуживанию электросети и листок со своими расчетами, из которых следовало, что все идет не так, как мы предполагали. Найджел вздохнул:
– Успокойся, дай мне возможность просмотреть эти бумаги.
Я села за стол, все еще кипя от негодования, а Найджел углубился в чтение. Дела шли не так, как мы ожидали. Наши расчеты не оправдались. Найджел в свое время составил подробную калькуляцию на обороте чековой книжки. Слева он в столбик перечислил все виды работ, справа – предполагаемые затраты, а рядом нужно было в скобках обозначить фактическую сумму, которую мы заплатили.
И вот Большой Бен выставляет нам счет, превышавший запланированную сумму расходов на семьсот пятьдесят фунтов, потому что, дескать, все доски источены древоточцем, а в подвале обнаружили сухую гниль. Но, с другой стороны, сантехник сэкономил наши средства. Он вместе с Джимом с помощью какой-то кислоты, которой, по словам Большого Бена, растворяли трупы, сумел привести в порядок водопроводную систему в ванной комнате, не меняя ее. Кроме того, Найджел приобрел оборудование для душевой по дешевке на закрытой распродаже.
В целом мы сэкономили несколько тысяч. Однако мы должны были выплатить еще шестнадцать тысяч фунтов, в то время как на ссудном счету у нас оставалось всего лишь семь тысяч восемьсот пятьдесят шесть фунтов. Даже учитывая то, что какие-то деньги я просто прожила, а засранец Грэм взял себе огромный процент за услуги, понятно, что все шло не так, как мы предполагали.
Найджел положил на стол листок с расчетами и стал, по своему обыкновению, успокаивать меня.
– Затраты на ремонт подобного здания всегда превышают предварительные расчеты. – Он поднял руку, видя, что я хочу что-то возразить. – Но поверь мне, у тебя нет причин для беспокойства. Мы, конечно, заплатим электрикам, иначе они не подсоединят нас к сети, и заплатим мастерам. Первое правило строительного бизнеса: сделай так, чтобы строители были довольны, а поставщики могут подождать. И еще, – добавил он и выдержал паузу, – я нашел квартиросъемщика.
– Квартиросъемщика! Дом еще не пригоден для заселения. Наши последние деньги уйдут на оплату текущих работ. А как же отделка дома? А противопожарная сигнализация? Бен говорит, что без этого нельзя.
Я продолжала кипятиться, а Найджел сиял, довольный собой.
– Бен во всем видит проблемы, такой уж он человек. А что касается отделочных работ, то квартиросъемщик возьмет их на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37