То и дело оглядывались назад в страхе, махали нам руками и что-то кричали.
— Идут! — услышал я спустя минуту. — Имперцы идут! Отряд влетел в проход меж укреплениями. За ними тут же закрыли импровизированные ворота, опустили огромный щит с вбитыми в него железными шипами. По рядам нашего воинства прошел гул. Я увидел мелькнувшую вдалеке долговязую фигуру Максимуса. Комендант побежал опрашивать разведчиков.
Наши солдаты помрачнели, стали готовиться. Поправляли оружие, раскладывали стрелы и метательные дротики, надевали шлемы и затягивали потуже ремни на доспехах. Забрала пока не опускали — рано. На лицах решимость, готовность к драке. Кто-то стал громко молиться богам, упрашивая оставить жизнь, дать удачу и победу. В сторону леса теперь смотрели внимательно, надеясь уловить движение. Гул стал нарастать. Появилось ощущение, словно на нас надвигается горная лавина.
— Началось, Эскер! — воскликнул Феран. Закричал во всю глотку для остальных тридцати воинов: — Атака! Всем приготовиться!
Его крик заглушил рев труб где-то далеко в тылу. Сигнал! Сражение начинается.
По нашим рядам прошел слитный лязг и грохот. Послышались отрывистые команды. Стрелки поставили тяжелые арбалеты на гребень вала, копейщики и мечники застыли в напряжении.
Я глубоко вздохнул, попытался унять дрожь. Знал: нужна четкость движений, ясный ум. От этого сегодня многое зависит. Ведь если пропустим скифрцев в глубь Свободных Земель, воевать будет тяжело. У нас нет большой регулярной армии. А ополчения вкупе с наемниками мало что смогут сделать с десятками тысяч хорошо обученных и прекрасно экипированных солдат империи. Наша судьба решится здесь и сейчас.
Я стиснул зубы и зарычал про себя, ощутив поднимающуюся изнутри волну страха. Нет уж, не поддамся истерике. Не буду щадить ни себя, ни других. Прочь сомнения! Прочь страх и жалость!
Глянул в лазурное небо, посчитал до десяти. Страх и злость отступили. В душе осталась лишь гложущая пустота. Я почувствовал себя очень одиноким, ничтожно маленьким под этим бескрайним небом. Ведь привык, что всю жизнь рядом кто-то родной. Родители, братья, друзья. А теперь остался один на один со своими мыслями и демонами, что терзали изнутри. Некому поддержать, некому понять и сказать те слова, что так нужны. Аш с имперцами, Тох в Генте, Витар вместе с матерью в деревне на юге Свободных Земель. Жаль, что все так повернулось. Но я выдержу, не сломаюсь и не сдамся.
Вдалеке, у самой кромки леса, началось движение. Я присмотрелся. Один за другим скифрцы выходили из-под сени деревьев, сразу строились в четкие ряды. Я посчитал — десяток, второй, третий… Мрон, сбился! Врагов слишком много. Шли быстро, старались скорей оставить лес за спиной, дать дорогу другим. Мечники, копейщики, лучники… Над головами реяли разноцветные стяги империи, гербы сеньоров.
Солнечный свет заиграл на блестящих доспехах, ударил по глазам. Появилось ощущение, словно на нас надвигается сияющая рать самого Солнца. Я ахнул в изумлении. Даже предположить не мог, что имперцев будет ТАК много. Очень быстро выросла монолитная стена, поползла на нас, словно неотвратимый поток в половодье. Земля содрогнулась от слитных шагов тысяч и тысяч человек. Я невольно отшатнулся, но усилием воли заставил себя остановиться. Нельзя поддаваться страху.
Армия Скифра остановилась. Из-за рядов пехотинцев выехало несколько больших конных отрядов, стали на флангах. Рыцари, сразу видно. Воины рослые, мощные. От макушки до пят закованы в сталь. В руках длинные и острые как иглы копья. Даже кони у них огромные, могучие. Такие могут таскать на себе великую тяжесть, разгоняться для стремительных сокрушающих ударов. Но почему рыцари на флангах, а не в центре? Странно. Обычно они начинают бой. Пехотинцы лишь довершают разгром, служат защитой от контратак. А сегодня решили иначе… Но в принципе правильно. Если конница ударит с ходу, то лишь погибнет в ловушках и на острых кольях. Имперцы тоже не дураки, сделали ставку на пеших мечников и копейщиков.
— Сколько же их! — прошептал рядом со мной усатый арбалетчик.
Я глянул искоса. Пожилой мужик побелел как полотно, смотрел вперед с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Да уж, страшно. Никто даже не представлял, с какой армией нам предстоит сразиться. И даже те, кто храбрился, теперь умолкли. Следили за вражеским воинством, молясь про себя богам. Подозреваю, что лишь Максимус представлял себе реалии предстоящего боя. Только этим можно объяснить его нервное поведение.
Воины стали испуганно переглядываться. Один из солдат сделал осторожный шаг назад, опустил готовый к бою арбалет. Но тут к нему подскочил Феран и дал оплеуху. Парень пошатнулся, жалобно квакнул и распростерся на земле.
— А ну стоять, сучьи дети! — взревел лейтенант страшным голосом. — Кто побежит — зарублю своими руками!
— Командир, имперцев слишком много! — пролепетал кто-то.
Феран резко развернулся и вперил бешеный взгляд в говорившего. Лицо у лейтенанта было пунцовое от злости, рот хищно оскален, а глаза сверкали безумством. Я невольно отшатнулся, пораженный переменой. Дикий зверь, а не человек. Берсеркер.
— Скажи мне, Фраг, — прошипел Феран. — У тебя есть жена и дети?
— Есть, — послышался недоумевающий голос— Поэтому и умирать не хочу. Семью надо кормить.
— Угу. А что ты будешь делать, когда… — зарычал лейтенант, указав рукой на имперскую армию, — когда они придут в твой город, изнасилуют твою жену и убьют детей? Ты выживешь, Фраг. Но жизнь твоя будет лишена смысла!
— Скифрцы так не сделают, — ответил солдат. — Мы можем жить и под властью империи.
— Ну и где тогда будет твоя свобода? — спросил Феран. — Где будет свобода каждого из вас? И неужели вы не слышали?.. С армией идут служители богов. А для них — это война за веру. Будут жечь вас как безбожников, уничтожать, словно заразу и гниль! Пощады не будет!..
Лейтенант ходил перед нами и говорил. Уже тише, но так же пламенно, с горящими яростью глазами. Потрясал руками, доказывал и убеждал. Я осмотрелся и понял, что люди заколебались. Наступил тот переломный момент, когда они или побегут, или будут сражаться, не жалея крови и жизни. Я толкнул локтем стоящего рядом Маэрдира, сам выкрикнул:
— Командир верно говорит! Мы должны защищать свои земли. Мы мужчины и воины!
Мечник сообразил и рявкнул:
— Мы мужчины!
Почти сразу послышался голос Рола. Следопыт мгновенно сообразил, в чем замысел, и поддержал:
— Защитим свободу! Защитим жен и детей!
Это было последней каплей. Кто-то еще роптал, кривился, но то один, то другой вдруг перенимал настроение Ферана, рычал и грозил кулаками, поднимал оружие к небу.
— За Свободные Земли!
— Мы мужчины! Мы воины!
— Отступать некуда!..
Я огляделся. Лица воинов горели темным и страшным пламенем. В глазах сверкала ярость, а рты перекосились в злобных оскалах. Солдаты с силой сжимали оружие в руках, угрюмо смотрели на армию Скифра. Я прислушался: на соседних участках вала творилось то же самое. Командиры где уговорами, а где зуботычинами пресекали позорный побег, разжигали в солдатах жажду битвы. Хорошо. Первая схватка с трусостью и равнодушием выиграна.
Подошел Феран. Я увидел промелькнувшее в его глазах облегчение и усталость. Офицер благодарно кивнул, сказал вполголоса:
— Спасибо, Эскер!
— Не за что, — ответил я. — Сейчас проверим, правильно ли мы поступили.
Лейтенант не ответил, выглянул из-за ограждения и стал рассматривать армию империи. Я тоже глянул. В груди похолодело, пальцы невольно потянулись к рукояти меча. По армии имперцев прокатилось волнение. Слитный гул множества голосов, лязг и скрежет металла едва нас не оглушили.
— Начинается! — закричал Феран. — Готовьте павезы! Первыми будут лучники.
— Командир, имперцы слишком далеко, — возразил кто-то из солдат, — Стрелы не долетят.
— Скифрцы будут глупцами, если начнут атаку без обстрела, — рявкнул лейтенант. — Подойдут ближе и пустят лучников вперед. Павезы готовьте, я сказал!
Воины подтащили ближе тяжелые деревянные щиты-павезы, специально предназначенные для защиты от вражеских стрел, положили так, чтобы были под рукой. Защищаться всегда легче, чем нападать. Но в обороне есть что-то пассивное и слабое. Может, поэтому и говорят, что лучшая защита — нападение. Действительно, лучше пойти в контрнаступление, ошеломить противника, смешать карты. Но не с нашими силами…
Раздался грохот. Земля вздрогнула.
— Идут! — вскрикнул кто-то.
Но неизвестный воин ошибся. Имперцы теперь были гораздо ближе, я мог рассмотреть отдельных солдат. Однако скифрцы не пошли вперед. В передних рядах началось движение. Каждый второй копейщик четко, как-то даже механически сделал шаг влево. Вперед вышли воины в странных серебристых доспехах и с длинными белыми луками в руках. Я видел этих стрелков когда-то давно. Во сне, когда был Мгиром. Эльфы! Феран не ошибся, будет обстрел. Я беспокойно огляделся. Наши воины никогда не видели светло-рожденных и не знали, какую угрозу они несут в себе.
— Не достанут, — презрительно хмыкнул усатый арбалетчик. — Силенок не хватит.
«Хватит, — подумал я с отчаянием. — Еще как хватит. Эльфы — отличные воины и прирожденные стрелки. Быстрые и меткие. А когда в руках волшебные луки, они становятся жнецами самой Смерти».
Воины в серебристых доспехах подняли луки, неуловимым текучим движением наложили стрелы на тетивы и нацелились в небо. Наши солдаты расслабились и заулыбались, посчитали их маневр глупостью. Ведь самые сильные луки едва доносили стрелу на половину того расстояния, что нас разделяло.
Я отсчитал три стука сердца. С каждым время замедлялось, становилось тягучим и медленным, словно древесная смола. Мысли испуганно заметались, заверещали и забились: «Бред! Скифрцы должны выслать парламентеров, начать переговоры о сдаче. Или не должны? Ведь мы тьма, грязь и мерзость! А таких в плен не берут, уничтожают безжалостно…»
— Эльфы! — крикнул я отчаянно, приходя в себя. — Прячьтесь!
Сам подобрал ближайшую павезу. Сел на мерзлую землю, прислонился к шершавым бревнам и накрылся щитом. Посох положил рядом так, чтобы не мешал. Ухватился за щит обеими руками. Было неудобно и тяжело. Павезы делали наспех из плохо оструганных досок. Я скорчился под щитом, поджал ноги. Бросил взгляд по сторонам. Воины, слава богам, послушались, тоже начали прятаться под щитами.
«А как же солдаты на других участках вала? — подумал я. — Ведь даже не догадываются…»
И тут мысли заглушил противный свист. Я зажмурился и еще больше сжался. Долгое время, почти вечность, существовал лишь холод, кусающий щеки, и свист. Сначала тонкий, почти на грани слышимости, но постепенно нарастающий. А потом в уши ворвался дробный сухой стук, словно ударил крупный град. Щит содрогнулся от множества ударов. Я не удержался, зарычал от злости и отчаяния сквозь плотно стиснутые зубы. В кисть ударило что-то твердое и острое, заскрежетало по металлическим пластинам. Я едва не выронил павезу от неожиданности, но сдержался. Какая-то стрела пробила щит, но перчатка меня уберегла.
Распахнул глаза и первое, что увидел, — давешнего усатого арбалетчика, медленно заваливающегося набок. Длинная белая стрела нашла путь в неплотно пригнанных досках щита. Узкий наконечник в форме листа пробил металл шлема, череп и вышел из подбородка. Я завороженно наблюдал, как льется кровь изо рта воина, гаснут глаза. Арбалетчик захрипел, булькнул и упал на землю.
Отовсюду доносился грохот, крики раненых и просто испуганных воинов. Кое-кто отбросил павезу, вскочил на ноги. И тут же был наказан за глупость. Вновь раздался свист, и дождь эльфийских стрел обрушился на наши ряды. Смельчаков утыкало, словно ежей, пришпилило к земле. Стрелы прошивали доспехи, будто бумагу. Даже толстые доски щитов не всегда спасали.
Я постарался спрятаться за щитом так, чтобы ничего не выглядывало. Стиснул зубы и стал ждать. Стрелы у эльфов рано или поздно закончатся. Пойдут в бой мечники. И тогда можно будет не бояться безжалостной смерти, карающей с неба. Главное — дождаться, не подохнуть раньше времени.
Время потеряло свое значение. Я просто сидел и смотрел перед собой. Вздрагивал в ожидании, что очередная стрела остроухих пробьет щит, холодный острый наконечник войдет в горячую плоть и разорвет нити, что держат меня в этом мире. Но шел залп за залпом, а я все жил.
Обзор был невелик. Я видел пред собой лишь собственные латные сапоги, истоптанный грязно-серый снег. Свист. Дробный перестук. Чей-то крик, переходящий в предсмертный хрип. В землю рядом с ногой вонзилась стрела. Я тупо посмотрел на дрожащее древко. «Неужели сражения всегда такие? — пронеслась мысль. — Тяжелые, изматывающие. И такие прозаичные. Почему-то я думал, что все немного по-другому. Красочней, что ли… А тут сидишь и ждешь неизвестно чего, морозишь задницу».
В очередной раз раздался свист. Глухой перестук, иногда сменяющийся мокрым хрустом. Откуда-то натекла алая дорожка. Обвила стрелу, как речной поток одиноко растущий камыш. Кровь горячая, парующая. Густая и ярко-алая, словно маков цвет.
— Эскер, ты жив? — услышал я крик Ферана.
— Жив! — отозвался я, очнувшись от созерцания чужой крови.
— Маэрдир? — позвал лейтенант.
— Тут!
Феран провел перекличку. Не отозвались четверо. Все-таки я успел вовремя. Больше чем уверен — потери на других участках намного больше.
Я выгадал момент между залпами, ухватил посох и создал заклятие. Мир сразу же раздвоился. Какая-то часть меня осталась вместе с телом, пряталась под павезой, содрогающейся от града ударов. Вторая воспарила, легко вознеслась к небу. Ощущение было странное и даже немного болезненное.
У меня захватило. дух. Я парил в такой вышине, где только птицы летали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63