И о всем, что будет совершено на вашем Соборе, пришлите нам письменный документ, надлежащим образом утвержденный и засвидетельствованный, чтобы он навсегда сохранялся в наших архивах во свидетельство потомству о вашем обращении к католической Церкви. Мы написали и к латинским епископам, Львовскому, Луцкому и Холмскому, чтобы они присутствовали на вашем Соборе в знак братской любви и общения". В послании к королю, выражая свою радость по случаю обращения русских и приветствуя его с таким радостным событием, которое началось только при его помощи, по его ревности и благочестию, папа извещал, что для окончания и утверждения этого спасительного дела он приказал митрополиту Михаилу Рагозе созвать поместный Собор, на котором будут присутствовать и три латинские иерарха, и выражал надежду, что король окажет свое содействие созванию этого Собора. Потом просил Сигизмунда, чтобы он обратил свое благосклонное внимание на жалкое положение русских владык, их церквей, домов, школ и имений и позаботился об улучшении этого положения, чтобы он тщательно исполнил "артикулы, представленные русскими епископами", которые преимущественно относятся к нему и которые он уже обещался исполнить. А особенно просил и ходатайствовал о том, чтобы король принял русских владык в число духовных сенаторов Польского государства и уравнял во всех почестях с епископами римскими, причем объяснял, что это возвысит русских владык в глазах народа, усилит их влияние на народ и послужит к распространению и утверждению унии, а вместе привлечет к королю сердца не только русских владык, но и всего русского духовенства и народа и повлияет на укрепление и возвышение самого государства. "И будет для тебя славою во всем потомстве, - заключал папа, - что твоею властию, старанием, советом, помощию русские возвратились на путь спасения и к единству католической Церкви". Из посланий папы к сенаторам семь написаны им к сенаторам духовным и семь к сенаторам светским. Во всех этих посланиях главное содержание одно и то же: в каждом папа, извещая о присоединении русских к Римской Церкви, просил того или другого сенатора содействовать своим влиянием принятию русских владык в число сенаторов. Кроме того, в посланиях к Львовскому архиепископу Яну Димитрию и епископам - Холмскому Станиславу и Луцкому Бернарду папа приказывал им присутствовать на Соборе русских епископов, который созовет митрополит Рагоза. В послании же к Луцкому епископу прибавлял еще: "Знаем вполне, какое участие принимал ты в обращении русских владык к Римско-католической Церкви... Да воздаст тебе праведный Судия обильную награду в день воздаяния, за то что ты так ревностно желал этого и столько, по силам твоим, в этом потрудился".
Обратное путешествие Потея и Терлецкого в отечество не было так продолжительно, как путешествие их к папе. Из Рима они не могли выехать раньше 7 февраля, а к марту были уже дома, и Луцкий бискуп Бернард Мациевский первого или второго числа марта воспел в своем костеле: "Те, Deum, laudamus", т. е. благодарственный молебен, по тому случаю, что "владыки Луцкий и Владимирский приехали из Рима в добром здоровье, счастливо и с радостями". Возвратившиеся владыки, разумеется, не замедлили доставить королю и митрополиту послание от папы, и теперь надлежало ожидать созвания Собора. Король не мог более этому противиться, так как Собора требовал сам папа и Собор был необходим, чтобы докончить начатое в Риме и чтобы уния, принятая там двумя уполномоченными, принята была и теми, от имени которых они действовали и за которых торжественно поручились. Но обстоятельства не позволили немедленно заняться созванием Собора, потому что и в Польше, и в Литве заняты были тогда сборами и поездками на генеральный сейм, происходивший в Варшаве. И этим обстоятельством православные еще до Собора сумели воспользоваться против возвратившихся из Рима Потея и Терлецкого и привезенной ими унии. Земские послы, или депутаты, избранные на провинциальных сеймиках в воеводствах Киевском, Волынском, Минском, Новогрудском, Полоцком и других, явившись на генеральный сейм, подали от имени всех своих избирателей просьбы королю, чтобы Потей и Терлецкий были лишены духовного сана, так как они без ведома православных и своих духовных начальников - патриархов ездили в Рим и самовольно отдались под власть папы и привезли оттуда великие перемены в вере, и чтобы король по силе Варшавской конфедерации 28 генваря 1573 г., которую и его предместники и он сам подтвердили присягою при своей коронации, благоволил дать православным епископов православной веры, а не иной взамен этих отступников. Такую же просьбу подал на сейме королю и лично от себя князь К. К. Острожский. Но как король не делал никакого распоряжения по этим просьбам, а между тем сейм приближался к концу, то князь Острожский и депутаты от православных в последний день сейма торжественно объявили королю, сенату и вообще сейму, что они и весь русский народ не будут признавать Потея и Терлецкого своими епископами и не будут терпеть и допускать их духовной власти в своих имениях. Кроме того, Острожский в 5-й день мая внес от своего имени этот самый протест против Потея и Терлецкого в актовые книги варшавского сейма, а депутаты внесли на следующий день два такие же протеста в радзиевские гродские книги: один за общею их подписью, другой же за подписью уполномоченного ими князя Юрия Друцкого-Горского, посла воеводства Киевского. Копии с этих протестов, законно засвидетельствованные, разосланы были по воеводствам. Подобные протесты вносились тогда в актовые книги и в других городах, и особенною обстоятельностию отличался протест, внесенный в апреле от имени православных граждан литовской столицы - Вильны.
Как ни много Потей и Терлецкий надеялись на короля, но и на них не могли не произвесть самого тяжелого впечатления такие сильные и многочисленные протесты. Терлецкий даже до того перепугался, что на всякий случай все свои документы и все движимое имущество чрез брата своего Яроша Терлецкого отдал для хранения какому-то пинскому мещанину Григорию Крупе, и 4 мая, тотчас по окончании варшавского сейма, явившись лично в королевскую канцелярию в Варшаве, просил записать в актовые книги подробный реестр этих документов и имущества, и в конце реестра присовокупил, что многих других вещей своего имущества он, к сожалению, в такое короткое время припомнить не может, как будто кто нудил его спешить. А ввиду того что князь Острожский и русские депутаты на варшавском сейме решительно заявили, что не станут признавать Потея и Терлецкого за православных епископов и подчиняться им, последний обратился к королю с просьбою пожаловать ему новую грамоту на епископию Луцкую и Туровскую, говоря, будто бы прежняя грамота, данная ему Стефаном Баторием 9 мая 1585 г., похищена вместе с другими документами какими-то буйными людьми во время отъезда его, Терлецкого, в Рим, между тем как и грамота эта и все другие документы Терлецкого значатся целыми в только что упомянутом нами реестре его имущества, заявленном уже по возвращении его в отечество. И король действительно пожаловал Терлецкому грамоту (21 мая), которою предоставлял ему и теперь, после подчинения его католической Церкви, спокойно держать владычество Луцкое и Острожское со всеми его имениями, пока сам захочет, и удостоверял за себя и за своих преемников, что никогда не удалят Кирилла и никому не позволят удалить его до самой его кончины от этого владычества и имений. Очень вероятно, что подобную подтвердительную грамоту король дал тогда и Ипатию Потею на епископию Владимирскую и Брестскую, так как и ему угрожала та же опасность, что и Терлецкому. Чрез несколько дней король предоставил еще Кириллу Терлецкому в пожизненное управление кобринский Спасский монастырь со всеми его имениями, хотя Кирилл и без того был очень не беден. Оградив владык Луцкого и Владимирского от протестов, сделанных против них на варшавском сейме, Сигизмунд III не оставил без внимания и протеста, сделанного православными в Вильне. И грамотою от 22 мая приказал митрополиту, чтобы он сперва предал своему духовному суду, а потом отослал для наказания в суд светский попов и проповедников виленского Троицкого братства как бунтовщиков и возмутителей, за то что они, согласившись с некоторыми виленскими гражданами, членами того братства, производят своими проповедями и печатными сочинениями на польском и русском языках смуты в народе и не только не способствуют соединению между христианами, но возбуждают между ними вражду, раздоры и столкновения, и чтобы совсем отнял у Троицкого братства церковный алтарь, будто бы незаконно предоставленный ему доселе в Троицком монастыре, и отдал законным владельцам монастыря, виленским бурмистрам и радцам, братству же не дозволял более никакого доступа к тому монастырю и церкви Святой Троицы. А когда митрополит уведомил, что проповедник виленского Троицкого братства Стефан Зизаний и братские попы Василий и Герасим еще прежде осуждены и анафематствованы Собором за их проповеди и самовольно издаваемые ими сочинения и, несмотря на то, упорно продолжают свое дело, и выслал этих мнимых бунтовщиков в распоряжение короля, то король присудил их на изгнание из своего государства и окружною грамотою (23 мая) дал приказ, чтобы никто нигде у себя их не принимал, никто не оказывал им никакого пособия и не имел с ними никакого общения; если же где встретят их, то взяли бы их под стражу и уведомили о том короля.
Когда варшавский сейм совершенно окончился, король признал благовременным издать универсал ко всем своим подданным греческого закона о созвании Собора, и объявил им: "Имея в виду древнее соединение Церквей Восточной и Западной, всегда способствовавшее возвышению и процветанию царства, и подражая примеру великих государей, старавшихся о соединении этих Церквей, разделившихся между собою, пламенно желаем и мы находиться в одной вере со всеми нашими подданными и вместе с ними единым сердцем и устами славить Бога... Потому среди других наших государственных забот склонили мы наш помысл и на то, чтобы людей греческой религии в нашем государстве привесть к прежнему единству с Церковию католическою, Римскою, под властию одного верховного пастыря. С этою целию, с согласия высших особ греческого духовенства, ваших старших, отправлены были в Рим послами к папе владыки Владимирский и Луцкий, которые, побывав у св. отца, уже вернулись назад и не принесли оттуда с собою ничего нового и противного вашему спасению, ничего различного от ваших обычных церковных церемоний, напротив, согласно с древним учением св. отцов греческих и св. Соборов, сохранили вам все в целости, о чем и имеют дать вам подробный отчет. И как немало знатных людей греческой веры, желающих св. унии, просили нас, чтобы мы для окончания этого дела велели созвать Собор, то мы и позволили вашему митрополиту кир Михаилу Рагозе созвать Собор в Бресте, когда признает то с другими вашими старшими духовными наиболее удобным, будучи уверены, что вы, когда хорошо порассудите, ничего полезнее, важнее и утешительнее для себя не найдете, как св. соединение с католическою Церковию, которое водворяет и умножает между народами согласие и взаимную любовь, охраняет целость государственного союза и другие блага, земные и небесные". Затем король говорил, что явиться на Собор вольно будет всякому православному, только бы каждый приезжал с надлежащею скромностию и не приводил с собою непотребной толпы; что, кроме католиков и православных, между которыми должно состояться соединение, никакие другие люди иной веры на Собор не могут быть допущены и, кроме дела об унии, на Соборе никаких сторонних дел не должно быть возбуждаемо. Наконец, король напоминал, чтобы и на Соборе, как везде, соблюдалось полное уважение к его верховной власти и все совершалось с благословением Божиим в мире и согласии, на радость ему, королю, и всей Речи Посполитой. Этот королевский универсал издан был еще 29 мая или, как по другому списку, 14 июня. А митрополит, неизвестно по каким соображениям, подписал свою окружную грамоту о созвании Собора только 21 августа и самый Собор назначил на 8 октября, объявляя в ней также, чтобы на Собор приезжал каждый благоверный христианин греческого закона "для прислуханья и обмышливанья", а если кто не захочет прибыть сам, то прислал бы своих уполномоченных.
Несмотря, однако ж, на королевский универсал и митрополичью грамоту о созвании Собора, на котором должен был окончательно решиться вопрос об унии, противники унии не успокаивались и причиняли немало беспокойств митрополиту и королю. В июне собрались в Вильну на чередный трибунальный суд депутаты со всего великого княжества Литовского. Дидаскал виленского Троицкого братства Стефан Зизаний, осужденный митрополитом на отлучение от Церкви, а королем на изгнание, подал этим депутатам какую-то жалобу на митрополита. И жалоба была принята, митрополит потребован на суд. А когда митрополит отвечал, что не подлежит трибунальному суду, депутаты не уважили этого, рассмотрели жалобу Зизания, судили митрополита заочно и признали виновным. Митрополит нашелся вынужденным жаловаться королю, и король с изумлением писал депутатам (от 21 июня), что они позволили себе судить митрополита по такому делу, по которому и он, король, не мог бы его судить, и приказывал им не приводить своего декрета против митрополита в исполнение. Подобное же случилось и в Киеве. Некоторые лица вздумали вести тяжебные дела против митрополита по его церковным имениям в гродском уряде киевском, и уряд принимал эти дела, посылал к митрополиту позвы явиться на суд и, не обращая внимания на объяснения митрополита, что гродский уряд не вправе судить его, постановлял свои решения. Пришлось митрополиту снова искать защиты у короля, и король (от 19 августа) напоминал киевскому воеводе князю Острожскому, чтобы гродский уряд в Киеве вопреки закону и обычаю не требовал по таким делам митрополита к ответу, а отсылал такие дела в подлежащие суды, согласно со Статутом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69