Митрополит послал Феодосию грамоту (22 февраля 1548 г.), в которой, преподавая ему свое благословение, напоминал владыке, чтобы он не возбранял священнику Тимофею служить службы в Троицкой церкви, находящейся в имении князя Чарторыйского, и оказывал князю внимание во всем. Знак, что митрополит не с Собором только, а единолично имел власть делать своим епископам напоминания и указания.
Игуменья витебского Пречистенского монастыря Мариамна принесла жалобу Полоцкому архиепископу Герману на священника Пятницкой церкви в Витебске Иосифа Жижчика, родного брата покойного ее мужа Льва Жижчика. Сущность жалобы состояла в том, что когда Лев Жижчик, приближаясь к смерти, составил в присутствии добрых людей свою "духовницу" (духовное завещание) и в ней отказал третью часть своих земель, отчинных и купленных, и всего имущества своей жене, то Иосиф Жижчик, внезапно явившись, вырвал ту духовницу из рук написавшего ее священника духовского и разорвал, переписать ее не допустил и по смерти брата завещанную им жене третью часть всего имения взял себе. Важность, впрочем, здесь не в самой жалобе и не в приговоре суда, обязавшего священника Иосифа Жижчика отдать игуменье все завещанное ей мужем, но в том, что архиепископ в своей судной грамоте подробно перечислил членов суда, с которыми он разбирал настоящее дело. "При нас, - говорит святитель, - находились тогда наши духовные: архимандрит петровский Иона, игумен пятницкий Кондратий, игумен Вознесенский Ферапонт, и крылошане соборной церкви святой Софии, и священники - сретенский Иларион, косьмодемьянский Григорий, рождественский Симеон, троицкий Петр, благовещенский Симеон, дмитриевский Андрей, и бояре господарские земли Полоцкой: князь Михаил Соколинский, пан Иван Володкович, пан Иван Стрижевский и пан Матвей Николаевич, господарский дворянин". Отсюда видно, что в состав духовного епархиального суда входили: а) настоятели некоторых монастырей епархии - священноиноки и б) крилошане соборной церкви, священники городских церквей, составлявшие при кафедральном соборе архиерейский крылос. Таким образом, уясняется для нас тот самый состав епархиального правления и суда, на который указали сами литовские иерархи на Виленском Соборе 1509 г., когда выразились: "Аще не престанет (священник, удаленный от своего места за бесчиние), тогды нам соборне с нашим крылосом, с священноиноки и с попы, таковому безчиннику не велети священствовати" (правило 7). Можно думать, что крилошане были постоянными членами епарального правления и суда при каждом архиерее, а священноиноки и попы-некрилошане бывали членами, временно приглашавшимися в заседания этого правления и суда. Что же касается бояр господарских, или королевских, то они присутствовали в настоящем случае на духовном суде, вероятно, потому, что хотя оба судившиеся между собою были лица духовного звания, но предмет суда - тяжба о наследстве - подлежал суду светскому, по литовскому Статуту (раздел VIII).
В истории церквей и монастырей этого времени находим немало нового. В Вильне на церковь святого Иоанна Предтечи завещал (в 1554 г.) свой дом королевский подскарбий Иван Андреевич Солтан. При соборе Пречистенском, как видно из того же завещания, существовала особая "каплица", или придельная церковь, во имя Благовещения Пресвятой Богородицы фамилии Солтанов, служившая для них усыпальницею и, может быть, основанная еще при митрополите Иосифе Солтане, принадлежавшем к их фамилии: в этой каплице ежедневно совершалась ранняя литургия. Самый собор Пречистенский поправлен и перекрыт в 1555 г. виленскими бурмистрами и радцами, испросившими на то благословение от митрополита Макария. Виленский Свято-Троицкий монастырь, доселе очень бедный и не имевший никаких фундушей ни от кого, получил первый значительный фундуш от князя Матфея Никитича Головчинского, который, желая быть погребенным в этом монастыре, записал на него два своих имения-фольварка: Свинтыники (в 1536 г.) и Пурвиники (в 1539 г.), находившиеся в Ковенском повете. В Новогрудке в первый раз упоминается в 1554 г. Свято-Троицкий монастырь, который подскарбий Иван Андреевич Солтан называл своим и на который завещал он десятину с одного своего имения. В местечке Жировицах, неподалеку от Слонима, принадлежавшем к епархии митрополита, другой подскарбий Солтан, по имени Александр, может быть брат Ивана Андреевича, основал в 1549 г. Жировицкий Успенский монастырь по случаю явления на этом месте чудотворной иконы Богородицы, доселе находящейся в обители. В местечке Соломеречье, неподалеку от Минска и, следовательно, также митрополичьей епархии, князь Иван Васильевич соломерецкий с своею супругою основал Покровский Соломерецкий монастырь, на который в 1540 г. сын князя Василий Иванович записал несколько людей с освобождением их от своего суда и пошлин. В местечке Сурдегах, ныне Ковенской губернии, находившемся в пределах той же епархии, в котором еще в 1510 г. построена была православная приходская церковь помещиком Богданом Шиш-Ставецким, а в 1530 г. построена и другая церковь во имя Пресвятой Троицы по случаю явления здесь над одним ключом чудотворной иконы Божией Матери, основан в 1550 г. Сурдегский Свято-Духовский монастырь местною владелицею Анною Шишанкою-Ставецкою. В Троках на церковь Воскресенскую подскарбий Иван Андреевич Солтан завещал в 1554 г. десятину хлебом с имения своего Микутян, а на Рождество-Богородичный монастырь - такую же десятину с имения своего Вевья. В Гродне около 1555 г. было шесть православных храмов: Пречистенский собор и церкви Борисоглебская в Коложском монастыре, Воскресенская, Честного Креста, Николаевская и Симеоновская, а латинская церковь была только одна да деревянный монастырь с костелом бернардинов.
В Киеве, по описанию его королевскими люстраторами, в 1545 г. в замке киевском находились три православных церкви и одна латинская, а вне замка, в городе и его окрестностях, упоминаются церковь Святого Спаса, церковь и монастырь Воздвижения Честного Креста, церковь и монастырь святого Николая Межигорский, монастырь святого Михаила Выдубицкий, монастырь святых Бориса и Глеба, два бывших монастыря Пречистой - Гнилецкий и Зарубский и перечисляются семнадцать сел Печерского монастыря. Настоятельство в богатом Киево-Печерском монастыре было предметом постоянного искательства для многих, и хотя король, как мы видели, еще в 1522 г. предоставил своею грамотою самой монастырской братии избирать себе архимандрита при участии бояр и земян киевских и обещался утверждать только того, кого они изберут, но на самом деле никогда этого не держался и действовал по своему произволу. В 1535 г. по просьбе слуцкого князя Юрия и по ходатайству королевы Боны Сигизмунд уступил на время свое господарское право подавания Киево-Печерского монастыря этому князю под тем условием, чтобы он, когда скончается бывший тогда архимандрит печерский Геннадий, ваял монастырь в свои руки и отдал в управление тому, кому сам захочет, но чтобы по смерти избранного князем настоятеля монастырь вновь перешел в подаванье короля. Впрочем, слуцкому князю не пришлось воспользоваться дарованным ему правом, потому что архимандрит Геннадий сам успел продать свое место в Печерском монастыре выдубицкому игумену Иоакиму за полтораста коп грошей и король по ходатайству канцлера своего, виленского воеводы Гаштольда, утвердил за Иоакимом купленное им настоятельство (10 февраля 1536 г.). Не прошло и года, как Иоаким скончался; тогда митрополит Макарий просил у короля печерской архимандритии своему брату Пацку (Ипатию?), о чем ходатайствовала также королева Бона. Король пожаловал Пацка этим хлебом духовным и обещался, что до его живота не отдаст той печерской архимандритии никому (15 генваря 1537 г.). Неизвестно, скончался ли Пацко или получил иное назначение, только в скором времени король по ходатайству некоторых панов отдал печерскую архимандритию какому-то Софронию, который еще до 1540 г. успел своими злоупотреблениями до того вооружить против себя братию, что киевский воевода Андрей Немирович вследствие неоднократных жалоб братии заключил этого архимандрита в замок, передав монастырь во временное управление иноку Геннадию Бодшичу, о чем и донес королю. Король не одобрил такого распоряжения и послал в Киев дворянина своего Ивана Протасевича освободить Софрония из заключения и передать ему и чернецам печерским королевскую увещательную грамоту, чтобы они примирились. Когда же примирения не последовало и чернецы не захотели повиноваться своему архимандриту, иные даже пошли вон из монастыря, король велел тому же Протасевичу выслать архимандрита и трех или четырех чернецов к митрополиту Макарию. А митрополиту, сообщая о всем этом, поручал своею грамотою (от 25 генваря 1540 г.) разобрать между ними спорное дело и на окончательное решение представить королю. Теперь примирение, вероятно, состоялось, потому что спустя около полугода Софроний не один, но вместе с братиею Киево-Печерского монастыря просил короля и действительно выпросил у него при помощи королевы Боны жалованную грамоту (от 9 августа 1540 г.) на право посылать старцев и слуг своих в московские города - Стародуб и Новгород Северский - для сбора даней, с давнего времени принадлежавших монастырю, но не поступавших в него. Не прошло, однако ж, и года, как королю принесена была новая жалоба на Софрония, что он обижает соседний Выдубицкий монастырь, отнимает у него угодья и дани, - король своею грамотою (от 3 марта 1541 г.) строго запретил это Софронию. В то же время начали доходить к королю слухи, что Софроний вообще ведет себя не как прилично духовному лицу, что вследствие жестокого обращения его с крилошанами, застолпниками, слугами и людьми Печерской обители многие из них разбежались и на крилосах в церкви едва осталось по одному старцу, тогда как прежде бывало по нескольку десятков певцов; что и оставшиеся в обители терпят от него разные мучения, заковываются в цепи; что все монастырское имущество он забрал в свои руки и разные доходы и дани монастырские отсылает на Волынь своим детям и приятелям и пр. Король счел нужным написать об этом Софронию (от 13 июля 1541 г.) и убеждал его исправиться, а если не исправится, угрожал отнять у него монастырь. Но Софроний, верно, не последовал убеждениям короля и, вызванный на его суд, оказался виновным в некоторых проступках, почему король взял из рук его Печерский монастырь и по ходатайству митрополита, князей и панов греческого закона отдал архимандритию того монастыря архимандриту минского Вознесенского монастыря Вассиану, который упоминается в 1544 г., когда имел спорное дело с князем Андреем Соколинским. В 1546 г. видим же нового "нареченнаго архимандрита Пречестныя лавры Пречистыя Богородицы Печерския" - так называл себя в то время священник виленской Покровской церкви Иоанн Матвеевич, человек, как видно, богатый, находившийся в родстве с архиепископом-митрополитом Иосифом и подаривший свой дом в Вильне Покровской церкви, в которой дотоле священствовал. Этот-то священник Иоанн, вероятно, и был, по принятии монашества, тот архимандрит печерский Иларион, при котором возобновлено общежитие в Печерской лавре. Все лаврские старцы принесли жалобу королю Сигизмунду Августу, что община, которую установил было отец его в их обители, существовала только при архимандрите Игнатии, а последующие архимандриты ее не хотели иметь, "для своего пожитку", так что затеряли и самую королевскую грамоту на общину; что эти архимандриты, не держа общины, причиняют обители великий вред, берут все ее доходы себе и употребляют на своих детей и родных, опустошают ее имения, грабят ее крестьян, довели ее до убожества, и церковь в ней пала. Потому и просили старцы восстановить в лавре общину на вечные времена. Король приказал киевскому воеводе Фридриху Глебовичу Пронскому, чтобы он вместе с посланным к нему дворянином Павлом Оранским возобновил общину в Печерском монастыре и дал ему писанный устав. Воевода исполнил волю короля и в 1549 г., 24 июля восстановил в монастыре общину и, учредив в нем врядников, иконома и палатника, начертал в руководство братии правила. Эту общину и эти правила через два года по просьбе архимандрита лавры Илариона и всех старцев король утвердил своею грамотою (15 августа 1551 г.). Правила были следующие: а) архимандрит и старцы должны иметь всенощную службу во все воскресные и праздничные дни, и во всем поступать по правилам святых отцов, и молить Бога за господаря; б) плата за сорокоусты, панихиды и молебны идет архимандриту и крилошанам пополам; в) деньги за вписание в вечный синодик и субботник поступают в церковную казну, в монастырскую палату; г) покрывало с тела, которое будет привезено для погребения в монастыре, берется в монастырскую палату: д) за погребение тела князя, боярина или кого-либо другого архимандрит и старцы не ведут торга, а берут, что будет дано; е) деньги и имущество умершего чернеца берутся в палату, а чернецу во всяком случае, оставит ли он что или ничего не оставит, братия отдают последний долг, служат по нем сорокоуст и вписывают его в синодик; ж) архимандрит и старцы едят всегда в одном месте - в трапезе, и при столе бывает чтение; з) старцы, крилошане и застолпники без дозволения архимандрита и иконома не выходят из монастыря, а кто выйдет без позволения или совершит в монастыре какой-либо проступок, таковых архимандрит, посоветовавшись с братиею, должен подвергать наказаниям по праву духовному; если же кто будет непослушен, того выслать из монастыря; и) кельи и сады братские принадлежат всей общине, и, если брат по своей воле захочет совсем оставить обитель, он может взять с собою только свое движимое имение, а кельи продать не может; и) одежда и дрова архимандриту и всей братии идут от церковной казны; к) чернецы не могут держать в своих кельях бельцов и ребят; только архимандрит имеет у себя слугу и хлопца; л) церковная печать хранится не у архимандрита, а в церковном сундуке за ключами архимандрита и иконома;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69