Мы уже были упакованы в разные ящики, а их крышки крепко заколочены. Поэтому наше последнее занятие любовью оказалось обычным физиологическим процессом, а наши мысли и души в это время где-то блуждали. Нам просто было жаль себя и друг друга.
Встала Конни веселой. Мы сделали генеральную уборку, закопали продукты, которые могли пропасть, сложили дрова в высокую поленницу и долго скребли пол. Когда «мерседес» тронулся, направляясь вниз, мы даже не оглянулись. Мы приехали в аэропорт Лос-Анджелеса. Через полтора часа вылетал самолет в Майами. Я сдал багаж и проводил Конни до машины. Смысла ждать не было, да она, похоже, и не очень этого хотела.
Констанция Мелгар села за руль «мерседеса». Я нагнулся и поцеловал эти непобедимые губы.
– Приезжай ко мне в следующей жизни, – сказала она. – В следующий раз я буду лучше.
– Я хочу быть дельфином.
– Согласна. Только найди меня.
– Как я тебя узнаю? – спросил я.
– Оставлю себе желтые кошачьи глаза, дорогой, но избавлюсь от всего дьявольского. Я буду прекрасной, спокойной, любящей дельфинихой.
– А я буду выпендриваться перед тобой. Высокие прыжки, подвиги в подводной охоте.
– До встречи, дорогой! – сказала Конни Мелгар, быстро заморгав. – Будь осторожен.
Она так резко рванула с места, что окно больно ударило меня по локтю.
Я не видел причин, почему бы мне не воспользоваться тем же именем и отелем в Нью-Йорке. Я приехал с золотыми фигурками, упакованными в два больших чемодана, и поставил их в автоматическую камеру хранения на Ист-Сайд-Терминал. К трем часам этого жаркого и душного дня я устроился в «Уортоне» под именем Сэма Таггарта и позвонил из телефона-автомата в галерею Борлика. Мне ответили, что миссис Борлика вернется минут через двадцать.
Я подзабыл миссис Борлика, но сразу вспомнил, услышав ее бостонский акцент – эту пухленькую женщину с белой кожей и черными блестящими волосами.
– Это Сэм Таггарт, Бетти, – сказал я.
– Не думала, что ты позвонишь, – ответила она после долгого молчания.
– Почему?
– Ну, скажем, потому что ты ушел так внезапно.
– Так было нужно.
– Прошли месяцы. Что, по-твоему, я должна думать? – поинтересовалась Бетти Борлика.
– Тебе еще нужны те фотографии?
– В папке есть негативы. Так что можешь оставить их себе как сувениры. Что тебе нужно?
– Я думал, мы заключили сделку?
– Это было очень давно.
– А если эти штучки за это время возросли в цене, Бетти?
– А если возросла и степень риска? – после небольшой паузы поинтересовалась Бетти Борлика.
– Как это?
– Я не настолько глупа, как ты думаешь, подлец! Ты забрал фотографии. Сначала ты произвел разведку, а теперь начинаешь торговаться. К тому же у тебя ушло слишком много времени, чтобы привезти их. Откуда мне знать, что не разразится скандал или что-нибудь похуже?
– Бетти, они все это время находились у меня. Просто я был занят другими делами.
– Могу себе представить, – насмешливо произнесла она.
– Мне удалось достать еще несколько фигурок, – сообщил я.
– Таких же, как те?
– На мой взгляд дилетанта, да. Еще шесть штук. Их всего теперь тридцать четыре. Значит, цена увеличивается. Я готов их продать. Я же обещал тебе позвонить. Только я должен внести одно маленькое изменение. На всякий случай я проработал другие варианты, но так как мы с тобой договорились раньше, было бы справедливо первой дать шанс тебе. Если боишься, скажи просто «нет».
Мы договорились встретиться в одном из больших светлых банков на Пятой авеню в начале Сороковых улиц, в одном из тех банков, которым удалось поднять деньги до статуса религиозного фетиша. Я приехал на такси в одиннадцать и занес свои кровавые трофеи в здание.
Бетти Борлика ждала меня в холле. Она встала из кресла и подошла ко мне. По-моему, Бетти похудела, под глазами темнели круги. Она была в строгом, слегка помятом летнем костюме.
– Пойдем в задние комнаты, – сказала она.
Мы направились по широкому коридору. У двери стоял вооруженный охранник. Увидев Бетти, он открыл дверь, приложил пальцы к фуражке и дал нам знак войти. В комнате размером двенадцать на двенадцать футов не было ни одного окна. Когда дверь закрылась, Бетти неуверенно улыбнулась и сказала:
– Привет, Сэм!
– Как дела, Бетти?
– Кажется, нормально. От нашей последней встречи у меня остался странный осадок. Не думай, будто я занимаюсь этим с каждым встречным.
– Я и не думал.
– Я помолвлена, – объявила Бетти Борлика, высоко подняв подбородок.
– Поздравляю!
– Я выхожу замуж за старика.
– Все равно поздравляю!
– Он на самом деле очень любит меня, Сэм. И он очень добрый человек.
– Надеюсь, ты будешь счастлива.
Она долго смотрела на меня, потом сказала:
– Ну что, взглянем?
В комнате стоял длинный стальной стол с покрытым линолеумом верхом. Вокруг четыре стула, на одном из них лежала сумка из голубого брезента. Я поставил чемодан на стол, открыл его и начал доставать фигурки. Бетти брала их по очереди, рассматривала и отставляла в сторону, не проронив ни звука. Ее губы были плотно сжаты, ноздри раздувались, глаза сузились. Наконец на столе выстроились все тридцать четыре фигурки, словно маленькая армия древних духов.
– Каких не было в коллекции Ментереса? – поинтересовалась она.
– Понятия не имею.
– Где ты достал шесть новых?
– В пещере на дне морском.
– Как бы не так. Я не могу рисковать.
– Тебе придется рискнуть и довериться мне. Их никто не будет искать.
Бетти Борлика заявила, что заплатит за всю коллекцию столько, на сколько мы условились, и я немедленно начал складывать фигурки в чемодан. Бетти спросила, сколько я хочу. Две сотни, ответил я. Она расхохоталась. Потом пошла куда-то звонить. Вернувшись, предложила сто пятьдесят. Я немного сбавил цену. После двух долгих часов споров мы остановились на 162,5 тысячах. 140 лежали у нее в брезентовой сумке – пятидесятидолларовые и стодолларовые купюры в банковской упаковке. Бетти вышла в банк, и, пока я засовывал древние, олицетворяющие зло фигурки в чемодан, принесла еще двадцать две с половиной тысячи.
В ее сумке нашлось место и для этих денег. Бетти Борлика протянула руку. Когда я пожал ее, она рассмеялась веселым смехом человека, довольного заключенной сделкой.
– Я приглашу носильщика и охранника, чтобы они их унесли, – сказала она. – Может, ты хочешь уйти первым? Если хочешь, я договорюсь, чтобы тебя проводил охранник.
– Нет, спасибо.
– Я и не думала, что ты этого захочешь, Сэм. После того как ты спрячешь деньги в безопасное место, может, мы сможем вечерком... отметить сделку?
– И твое будущее замужество, Бетти?
– Не будь скотиной, пожалуйста.
– Извини, дорогая, – улыбнулся я. – Мне кажется, ты не относишься к людям, которые могут забывать и прощать. По-моему, ты страшно хочешь отомстить.
На долю секунды ее голубые глаза сверкнули, и я понял, что прав.
– Что за глупость! – воскликнула она.
– Если я буду свободен, позвоню тебе домой.
– Позвони, пожалуйста, – попросила девушка.
Боковая дверь из банка выходила в холл здания, расположенного над банком. В нем находились офисы различных компаний. Я обратил на это внимание, еще когда шел с Бетти по коридору. Поэтому сейчас я быстро выскочил в холл, сел в лифт и поехал наверх с толпой возвращающихся с обеда узколицых надушенных девиц и парней. На двенадцатом этаже отыскал мужской туалет и подождал, пока он освободится. Заскочил в кабину и заперся. Голубая сумка была слишком голубой и подозрительной. Во внутреннем кармане пиджака у меня лежал большой, свернутый в несколько раз лист оберточной бумаги и моток бечевки. Я аккуратно сложил деньги в бумагу и сделал сверток. Потом спустился пешком на десятый этаж и сел в лифт.
Передо мной шла аккуратная маленькая девушка с каштановыми волосами, большими глазами, лицом со следами оспы и маленьким подбородком. Я взял ее за руку, и она подпрыгнула от испуга.
– Пожалуйста, уделите мне тридцать секунд, – быстро сказал я. – Выведите меня из здания. Давайте оживленно беседовать, будто мы старые друзья.
Ее рука расслабилась.
– А о чем беседуют старые друзья? – спросила девушка.
– Ну, скажем, о парне, который оставит меня в покое, если увидит выходящим с девушкой.
– Тридцатисекундное свидание! Сегодня у меня счастливый день.
Мы улыбнулись друг другу. Я не оглядывался по сторонам в поисках подозрительных личностей. Девчонке пришлось бежать, чтобы не отстать от меня. На углу Пятьдесят пятой улицы мы увидели стоящее такси. Я похлопал ее по плечу и сказал:
– Ты славная девочка. Спасибо.
Когда я сел в такси, она крикнула:
– Я славная девочка с десятого этажа из «Иейтс Бразерс» по имени Бетти Расмуссен. Когда потребуются девушки для тридцатисекундных свиданий, я всегда к вашим услугам.
* * *
В конце июля в девять вечера Шаджа Добрак пригласила меня в дом, в котором они жили с Норой Гардино. У девушки были все те же серо-голубые глаза, гладкие волосы цвета древесного пепла, те же спокойные и вежливые манеры. Она работала за столом в гостиной. Две кошки бросили на меня оценивающие взгляды.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала она. – Что-нибудь выпьете? – Шаджа улыбнулась. – У меня еще остался «Амстель», который вам понравился в прошлый раз.
– Отлично.
Шаджа пошла за пивом. Она была в хлопчатобумажных брюках кораллового цвета длиной чуть ниже колена, золотого цвета сандалиях и в пляжной рубашке в клетку. Через минуту Шаджа принесла пиво и с участием посмотрела на меня.
– Вас старят глаза. Ужасные мысли?
– Да.
Она с серьезным видом села на диван и, поджав под себя ноги, ожидающе посмотрела на меня.
– Не хотите рассказать?
– Что-то не хочется. Ты была на похоронах?
– Да. Очень печально. Я знала ее меньше года, Тревис, но успела полюбить.
– Я тоже ее любил, – признался я.
Брови девушки вопросительно изогнулись.
– Да. Наша любовь началась как бы случайно, но оказалась настоящей. Она удивила нас самих и принесла нам счастье. Эта любовь могла бы продолжаться...
– Тогда я очень рада, что у нее была любовь, и она хоть недолго была счастлива. Она умирала тяжело?
– Нет. Почти мгновенно, Шаджа.
– Наверное, Нора знала, что умрет там. Она оставила завещание. Этот прекрасный дом оставила мне, родственникам достался магазин, но работать в нем буду я. Со временем я выкуплю его у них. Я буду очень, очень много работать, возьму ссуду в банке. Когда сюда приедет мой муж, у нас все будет готово.
– Шаджа, Нора была счастлива, настолько счастлива, что боялась, как бы чего не произошло, – сымпровизировал я на ходу. – Мы много говорили о тебе. Она тебя очень любила. Ты, наверное, знаешь, что мы рассчитывали получить от этого дела некоторую прибыль. Нора сказала, что, если с ней что-нибудь случится, ее долю получишь ты. На определенные цели. Я положил твои деньги в надежное место.
– Определенные цели?
– На доброго невысокого мужчину, уже начавшего лысеть и преподающего историю.
– Что вы сказали? – прошептала она, наклонясь и пристально глядя на меня. – Что вы сказали мне?
– Такие вещи можно устроить за деньги.
– Ах да, политика. Только нужно вести себя очень осторожно, иметь дело с нужными людьми. Английские фунты, швейцарские банки, американские доллары – все сгодится. Но нужно много, много денег и много времени, чтобы все обдумать.
– Сколько денег?
– Они жадные. – Ее губы презрительно скривились. – Ужасно много. Может, сто тысяч долларов.
– Значит, у тебя останется на расходы еще двадцать пять тысяч, Шаджа.
Девушка замерла. Ее глаза наполнились слезами, которые потекли по щекам. Она отвернулась и, рыдая, бросилась лицом на диван. Я подошел к дивану, сел рядом и неловко похлопал ее по плечу.
Когда Шаджа наконец подняла заплаканное лицо, на нем было выражение такой радости, какой я еще никогда не видел.
– Нам еще не поздно иметь детей! – воскликнула она. – Не поздно!
Потом Шаджа Добрак постаралась взять себя в руки и начала расспрашивать меня о Hope, но я понимал, что ее мысли заняты другим. Я знал, что нужно оставить ее наедине с ее счастьем. Она проводила меня до двери. Ее последний вопрос свидетельствовал о том, что в школе она изучала Ветхий Завет.
– Все виновные понесли наказание, Тревис?
– Да. Виновные и невиновные.
Девушка положила руки мне на плечи и поцеловала в губы.
– Почему у вас такие печальные глаза, друг? Мой муж однажды сказал очень странные слова. «Мы все виноваты, и в то же время мы все невинны». Да благословит вас Бог!
Я вернулся на яхту. Очень хотелось напиться, хотелось, чтобы в галлюцинациях я увидел моих женщин, хотелось рассказать, как все плохо и как мне жаль.
Но вместо этого я позвонил Мейеру, и он пришел с нардами. Мы проиграли до трех ночи, и я выиграл сорок четыре доллара. Уходя, он заявил, что не знает, где я пропадал и чем занимался, но за это время я отлично отдохнул и улучшил концентрацию внимания.
Я лег, решив на следующий день съездить к Бренксу и рассказать, что Сэма Таггарта убил Мигуэль Альконедо, которого сейчас тоже нет в живых. Альконедо на самом деле убил Сэма. Точно так же, как и ту женщину, которой он вонзил в спину нож, пока Сэм держал ее за руки.
«Интересно, – подумал я, – понадобится ли Шадже помощь?» Мне очень хотелось, чтобы у нее все закончилось хорошо. Добрые люди Кал Томберлин и Карлос Ментерес внесли деньги, чтобы освободить из тюрьмы учителя истории. И еще нужно бы послать деньги Фелиции, как обещал Сэм...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29