Мы ничего не выбрасываем.
– А как же получается сам сахар? – спросил Ройал, не отрывая взгляда от жилки на шее Анжелики.
– Это сложный процесс, но если в двух словах, то сок кипятят, чтобы выпарить воду. В оставшемся сиропе наибольшее содержание сахара. Из этого сиропа мы и делаем кристаллический сахар.
– А как получают черную патоку?
– Патока – это остатки при производстве, хотя и это тоже вполне ходовой товар. Следуйте за мной. – Они зашли в «сахарный дом», и Анжелика указала ему на несколько огромных дубовых бочек. – Сахар загружается в эти бочки-хогсхеды и затем отправляется по реке в Новый Орлеан.
– А сколько входит сахара в эти бочки?
– Чуть больше двухсот килограммов, и это хогсхеды, а не бочки. Если вам интересно, то на новоорлеанском рынке за один хогсхед дают пятьдесят долларов.
– Ого! – присвистнул Ройал. – А после этого рабам дают отдых?
– Мы все отдыхаем после рабочего сезона. Рабам устраивается праздник со спиртным и сладостями для детей.
В дом вошел невысокий человек, тот самый, которого Ройал видел в день похорон на полях.
– А вот и Раф Бастиль, наш управляющий.
Анжелика представила мужчин друг другу.
– Мадемуазель Журден рассказывала мне о производстве сахарного тростника.
– Что ж, для женщины она неплохо в этом разбирается, – ответил Бастиль.
– Месье Бранниган не одобряет телесные наказания рабов, – сказала она Рафу.
– Вот как? – Глаза Бастиля не выдали ни намека на какие-либо эмоции.
– Я устала, – заявила Анжелика. Раф Бастиль, судя по всему, нравился ей немногим больше, чем Ройал Бранниган. – Месье Бранниган, мы продолжим завтра.
– Но как же так, я хочу продолжить сейчас.
– Послушайте, месье, – сказала Анжелика с нескрываемой ненавистью в голосе, – вы можете владеть моим поместьем и моими рабами, но вы не можете владеть мной.
С этими словами Анжелика вскочила на Араба и умчалась прочь. Ройал долго смотрел ей вслед не в силах понять, что он предпочитает – нескрываемую ненависть Анжелики или высокомерие Сюзанны.
Глава 9
После обеда почти каждый день шли теплые летние дожди, отчего все вокруг казалось тяжелым и влажным. Когда Анриетта выехала на променад, еще светило солнце, слепя глаза. Она крепко держала поводья брички, не давая лошади срываться с рыси в галоп. Как и всегда, Анриетта приближалась к поместью своей молодости с неохотой и даже отвращением. Это место всегда напоминало ей о потерянной юности и наполняло ее горькими эмоциями. Счастье, которое ей обещал Александр, превратилось в кромешный ад существования с ним под одной крышей. Но Анриетта встряхнулась, отгоняя от себя мрачные мысли. Сейчас нужно было думать о счастье дочери. Нужно спасти хотя бы ее от ужасного будущего, которое готовит ей отец. Анриетта прекрасно понимала, что летний бал – это лишь первый шаг в плане, придуманном герцогом для дочери. Он задумал этот бал как рабский аукцион, центральным лотом на котором будет его собственная дочь, маленькая Алиса. И даже не аукцион, нет. Ведь Александр уже выбрал покупателя – Жильбера Гадобера. Анриетта даже думать не хотела об этом молодом человеке или его родителях. Они были типичными представителями новой породы луизианцев – рвачи и карьеристы. Ее покойные родители не пустили бы их на порог, как и не позволили бы герцогу приблизиться к ней, будь они живы в то время, когда она познакомилась с Дювалоном.
Анриетта перекрестилась при воспоминании о безвременной кончине своих родителей от лихорадки. Она была тогда так одинока, в таком отчаянии, что собиралась остаться в старых девах до скончания века. Поэтому, когда в ее жизни появился Александр Дювалон, она была рада и ему. Но их брак превратился в десятилетия издевательств и насмешек.
Что ж, она сделает все, что он ждет от нее для этого дурацкого бала, более того, она даже проявит определенную долю энтузиазма, поскольку собиралась сорвать его план. Вот так! Ведь это вопрос выживания ее дочери. Она была уверена в своей победе. Ведь на ее стороне святые, которым она с таким усердием молится. Ради своей дочери она готова страдать так же, как они страдали за свою веру.
Несмотря на свои мрачные мысли, Анриетта улыбалась. Она радовалась тому, что утерла Александру нос с бальным платьем для Алисы. Она уже давно поняла, что лучший способ позлить мужа – это сделать то, что он просит, сделать это точно и быстро. Чем меньше повода для недовольства, тем сильнее он злится.
Анриетта свернула с аллеи на дорогу, ведущую к поместью Вильнев, и, несмотря на теплую погоду, поежилась. Были и другие причины, почему она избегала приезжать сюда. Слухи об отношениях ее сына и Лилиан давно достигли ее ушей. Говорили также о ребенке. Анриетта знала, что у Лилиан есть сын, но она никак не хотела верить, что Филипп мог связаться с полукровкой, да еще и позволить ей родить ребенка. Анриетта с молоком матери впитала истину о том, что смешение кровей, рас и даже просто народов – это большой грех. Ее вполне устраивали объяснения сына, когда он говорил ей, что часто ездит в Вильнев и иногда остается на ночь, чтобы приглядывать за домом и рабами.
Нет, эти слухи не могут быть правдой. Ее сын не такой. Да и Александр не посмел бы послать жену для разговора с любовницей сына. Его жестокость не могла зайти так далеко.
Несмотря на свои неприятные воспоминания, Анриетта с любовью смотрела на дом. Он был строг, но прекрасен. И содержался в идеальном состоянии. Псевдогреческий храм, окруженный дорическими колоннами, – строго и со вкусом. Дом практически не использовался. На самом деле это было то немногое, о чем Анриетта смогла договориться с Александром: дом и земля должны достаться в идеальном состоянии их дочери, когда она найдет себе спутника жизни.
Она натянула поводья, останавливая лошадь перед парадным входом. Когда она выбиралась из брички, к ней подошел мальчик.
– Давайте я вам помогу, мадам Анриетта.
Она узнала в мальчике сына Лилиан.
– Ничего, ничего. Я приехала повидать твою маму.
– Позвать ее?
– Нет, я поговорю с ней в доме. В бричке несколько мотков ткани, позови кого-нибудь.
– Да я сам.
С этими словами Азби вытащил два свертка и пошел к дому.
– А почему ты не играешь с другими ребятами?
– А они не любят меня, потому что я слишком светлый и разговариваю, как белый. Ну и черт с ними, я тоже их не особо-то и люблю. Я вырасту и уеду отсюда куда подальше.
В дверях появилась Лилиан.
– Мадам Анриетта, Азби, наверное, совсем вам надоел?
– Нет, нет. Но будет лучше, если мы поговорим наедине.
– Конечно. Азби, иди погуляй.
– Ну, мам!
– Я сказала, иди погуляй.
Надув губы, Азби вышел на улицу, оставив женщин на кухне.
– Не желаете выпить чего-нибудь прохладительного, мадам Дювалон?
– Да, вода со льдом и лимоном была бы в самый раз.
Анриетта присела на краешек стула и, взяв стакан с напитком из рук Лилиан, с удовольствием выпила.
– Ну вот, уже лучше, в следующий раз надо будет взять с собой кого-нибудь.
– Непременно, мадам, дороги здесь стали опасными. Даже днем.
Анриетта поерзала на стуле. Ей всегда было неловко отдавать приказания рабам.
– Меня прислал герцог. Ты, наверное, знаешь, что он устраивает бал в июле, в субботу, третьего числа, если уж быть точной. Так вот, он хочет, чтобы гостей встречали негритята, одетые в одинаковые зеленые с золотом костюмы. Ты же знаешь, как он любит все одинаковое. Вот… Ах да, он хочет, чтобы твой Азби тоже был среди этих негритят. Они будут все примерно одного роста.
– Хорошо, мадам, но мне нужно снять мерки со всех ребят, а начну я с Азби прямо сегодня.
– Что ж… Ой, чуть не забыла, герцог сам нарисовал эскизы.
Анриетта протянула листок с эскизом костюма. Лилиан развернула бумагу и с трудом сдержала улыбку.
– Это будет несложно, мадам, я быстро справлюсь. Может быть, еще лимонаду?
– Нет, нет, мне пора.
Анриетта вскочила и, словно боясь чего-то, засеменила к выходу, оглядываясь. Еще пара минут, и ее бричка пылила по дороге к аллее.
Часы в доме поместья Виктуар пробили полночь, но все спали, и некому было следить за ходом времени. Вдруг в комнате Дениса зажегся свет. Стараясь не шуметь, мальчик оделся и натянул башмаки. На цыпочках он вышел в коридор, но когда шел мимо комнаты сестры, то дверь отворилась, и Флер высунула голову в проем.
– Куда это ты собрался? – спросила она сонным голосом. – На дворе же еще темно.
– Тише ты, разбудишь дедушку и испортишь все.
– Неужели ты все-таки решился?
– Ну кто-то же должен это сделать?
– Што шделать, што? – прошепелявила спросонья Бланш из-за спины Флер, она тоже проснулась.
– Наш брат собирается идти на кладбище.
– Ой, мамочки, а зачем?
– Вы же слышали, что сказала тетушка Лолли?! Призрака может привлечь только земля из свежевырытой могилы.
– Так ты собираешься на могилу месье Жана Луи? А тебе не кажется, что это как-то не по-соседски? – спросила Флер.
– Денис, а я? А как же я? Возьми меня! – заныла Бланш.
– Цыц, малявка! – Флер нахмурила брови и добавила: – Ты еще слишком мала для таких похождений. К тому же будет гроза.
– А ты-то откуда знаешь? – спросил Денис.
– Потому что жабы выползли на берег перед закатом.
– Глупости, глупости и дурацкие предрассудки, – прошептал брат.
– Ха, а как же твоя земля с могилы и призраки?
Флер вздернула нос и с вызовом посмотрела на брата. Вдруг вспыхнула молния, а через несколько секунд сыпанул ливень. Бланш испугалась и убежала в спальню, спрятавшись с головой под одеяло.
– Пожалуй, стоит надеть мою куртку. У нее хоть карманы есть.
– Пойти с тобой? – преданно, хотя и без энтузиазма, спросила Флер.
Денис выдержал театральную паузу, прежде чем ответить:
– Это мужское дело, сестренка.
Денис спустился по задней лестнице и вышел под дождь, завернувшись в непромокаемую куртку. Мальчик не забыл прихватить с собой керосиновую лампу. Он был хорошим бегуном, а сейчас припустился со всех ног, желая поскорее разделаться с этим. Погода была прескверная, да и страх подгонял его. Вскоре он свернул с аллеи к Эритажу. Ливень хлестал его по лицу, но Денис упрямо бежал к цели, прикрывая лампу от ветра и капель. Луна периодически проглядывала сквозь грозовые тучи, мрачным оком взирая на землю с темных небес. Внезапно дождь прекратился, хотя молнии не перестали сверкать, а гром гремел пуще прежнего. Денис видал такое и раньше. Несколькими минутами позже мальчик приблизился к воротам кладбища и замедлил шаг. Впервые за свое путешествие Денис по-настоящему испугался.
Но его упрямство было сильнее страха, он открыл ворота кладбища и пошел к вершине холма. Темень была такая, что ему приходилось опускать фонарь к земле, чтобы разглядеть путь. Пробираясь к свежей могиле, Денис старался не особо смотреть по сторонам, сосредоточившись на дороге. В темноте предметы оживали, вселяя страх даже в такую смелую душу.
Он почувствовал, что его тело начинает покрываться холодной испариной. На полпути к цели Денис услышал справа какой-то звук. Испугавшись не на шутку, мальчик припустился к вершине холма, оставив далеко позади странное место. Луна, словно сжалившись над смельчаком, вышла из-за тучи, осветив могилу Жана Луи. Ангел смотрел прямо в глаза Денису, и крылья его шелестели на ветру. Парнишка зажмурился, а когда открыл глаза, то немой мрамор стал именно тем, чем и должен быть – куском камня. Денис облегченно вздохнул, водрузил фонарь на могилу и принялся набивать карманы свежей землей. Он усиленно старался гнать мысли, которые так и лезли в его голову: «Ты на кладбище. Ночью. В бурю. У свежей могилы. Мертвецы придут за тобой и выпьют твою кровь…»
Набив карманы до половины, Денис решил, что, пожалуй, хватит земли и на десяток призраков. Он поднялся с земли и собирался уже идти назад, как вдруг земля на могиле зашевелилась, приподнимаясь изнутри. Денис оцепенел от ужаса, не в силах пошевелиться. А земля тем временем продолжала вспучиваться в сторону мальчика. «Это Жан Луи. Он сейчас вылезет наружу и съест меня!» – эта мысль пронзила Дениса, и ноги вновь обрели чувствительность. Закричав от ужаса, он ломанулся прямо через кусты вниз по склону, спотыкаясь о камни. Не помня себя от страха, он бежал и бежал, пока не наткнулся на что-то мягкое. Вдруг он почувствовал, что его держат, и забился в истерике, решив, что пришел ему конец.
– Эй, тише, парень. Ты чего? – услышал он голос. Посмотрев наверх, он увидел загорелое лицо и испуганные глаза.
– Кто вы, я вас не знаю?
– Я тоже тебя не знаю, парень, но я новый владелец Эритажа. Я увидел свет на кладбище и решил, что это расхитители могил, а это, оказывается, всего лишь маленький мальчик.
– Так вы живой? – всхлипнул Денис, начиная отходить от шока.
– Да, пока, слава Богу, живой. А ты-то кто?
– Я Денис Бошемэн, ваш сосед, точнее, внук вашего соседа из Виктуара.
– Разве тебе не пора уже спать?
– Но… – Денис не хотел говорить незнакомцу о своих планах, но делать было нечего. – Понимаете, тетушка Лолли, это наша няня, говорила, ну, в общем, если взять земли со свежей могилы, то призрак придет на эту приманку.
– Слушай, парень, да ты храбрец. Я в твоем возрасте не отважился бы пойти ночью на кладбище, а потом еще и за призраками бегать. А дед твой наверняка не знает о том, что ты здесь?
– Нет, – ответил Денис, понурив голову.
– Что ж, я думаю, не стоит говорить ему об этом.
– Так вы ничего ему не расскажете? – спросил Денис, недоверчиво глядя на Ройала.
– Зуб даю, – сказал Бранниган, щелкнув зуб ногтем большого пальца.
– Ого! – воскликнул Денис восторженно. Ему еще не приходилось встречаться с такими взрослыми.
– Давай так, – предложил Ройал. – Я провожу тебя до ворот Виктуара, а то, что я видел тебя здесь, будет нашим маленьким секретом.
– Идет!
Глава 10
Возбуждение в предвестии грядущего бала у герцога Дювалона охватило все предместья Нового Орлеана, точно «золотая лихорадка». Все мало-мальски значимые люди были заняты подготовкой к предстоящему грандиозному событию, это было похоже на инфекцию, распространяющуюся с невероятной скоростью.
Герцог разделил приглашения на три степени важности в соответствии со статусом приглашаемых им гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45