Слева, ближе к Дунаю, развернулись имперские войска, под предводительством герцога Лотарингского, у которого под началом находилось тридцать три владетельных принца; в числе их был один из Савойского дома. В центре были правительственные войска, а также и саксонские, и баварские, под предводительством самих курфюрстов; справа – поляки со своим королем Собесским. Туркам приходилось теперь выстроить фронт одновременно на две стороны: к стороне города и к стороне подкрепления.
В четыре часа пополудни они были оттеснены до самых своих шатров, а последний приступ поляков, со стороны Дорнбаха, окончательно решил участь этого достопамятного дня. Турки обратились в бегство, оставив на поле битвы 10 000 человек убитыми, 300 орудий, 15 000 палаток, 9000 повозок и до десяти миллионов деньгами и драгоценностями. Погоня за бежавшим врагом тоже дала значительные результаты. Злополучному визирю (первому министру) пришлось поплатиться жизнью за свое поражение: его удавили и затем еще обезглавили. Из числа победителей особенный почет выпал на долю короля польского, которого восхваляли, воспевали и благословляли на все лады. Так, например, текстом проповеди по случаю одержанной победы был выбран 6 стих I гл. Евангелия от Иоанна: »... Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн...», а император до того забыл правила этикета, что при встрече с освободителем своей столицы сам подошел к нему и снял перед ним шляпу, обмениваясь несколькими словами. В Регенсбурге сейму также дано было знать об этой победе, которая подняла немцев во мнении не одних только турок, но и других держав.
Ян Собесский, король польский. С портрета кисти Рембранта
Поражение турок под Веной. Из «Les actions glorieuses... etc. de Charles de Lorraine» (Карла Лотарингского)
Военные действия после 1683 г.
Затем последовал целый ряд счастливых походов. 2 сентября 1686 года был снова завоеван город Офен, находившийся 145 лет во власти турок. В 1687 году герцоги Лотарингский и Макс Эммануил Баварский одержали блистательную победу при Могаче (Mohacz). Седмиградия также была теперь занята, потому что Габсбургу вздумалось воспользоваться добытой чужими руками победой и поживиться владениями этого княжества, как некогда в Богемии, после битвы при Белой горе, и как еще много раз впоследствии, в новейшее время. С февраля 1687 года началась в Эпериесе кровавая расправа и продолжалась целый год. В ноябре же, после того, как жестоким Альбам того времени наконец удалось подавить дух строптивости в дворянах и в народе, в Пресбурге был созван сейм, внесший существенные изменения в старые постановления; так, например, признано право престолонаследия за Габсбургским домом и окончательно уничтожено исконное право народа и дворянства возмущаться несправедливыми притеснениями власти и браться за оружие для защиты своих вольностей; остальные же привилегии, составлявшие скорее собственность дворян, нежели простолюдинов, были тоже утверждены, и кровопролитие в Эпериесе прекращено. В 1687 году в Константинополе произошли важные перемены: Мохаммед IV был свержен, а на его место был избран Солиман III; но эта перемена ничего не изменила к лучшему. Города продолжали переходить во власть христиан: в 1688 году имперские войска взяли Мункач и Белград. Тщетно надеялись турки на неожиданные и разнообразные перевороты, которые уж не раз были им на пользу. Ревностно наступал на них Габсбург, с помощью великого союза, который давал ему возможность нападать на них с двух сторон одновременно. Стремления османов к перемирию ни к чему не привели. В августе 1689 года, при Патрише, маркграф Людвиг Баденский одержал большую победу, но с того же года дела турок стали понемногу поправляться, при третьем представителе семейства Кеприли – Мустафе, который объединил рассеянные войска правоверных, и даже Белград был взят ими обратно (1690 г.). А Седмиградия попала в руки Текели, которому нечего было ждать пощады от Габсбурга и который отчасти держался стороны турок. Еще целых семь лет длилась эта нескончаемая война. Положение Австрии было отчаянное, потому что ей приходилось обороняться с двух сторон, что, впрочем, оказалось ее уделом вплоть до 1866 года. Случались блестящие победы, но они не приносили особенно успешных результатов, как, например, в августе 1691 года при Саланкемене близ Землина, так как тем же полководцам, маркграфу Баденскому и принцу Евгению Савойскому, приходилось в последующие же годы обращать свое внимание на Запад, на Италию и Германию. С 1695 года, кроме австрийцев и венецианцев, у турок появились еще новые враги – русские со своим царем Петром I, завоевавшим в 1696 году крепость Азов. Между тем, в 1691 году Солиману III наследовал Ахмед II, а последнему наследовал в 1695 году Мустафа II, который снова сам явился на поле битвы и при нем состоялось великое поражение турецкой армии, закончившееся миром. Во главе имперских войск его встретил принц Евгений Савойский, которому в то время шел всего тридцать четвертый год, но который уже успел прославиться своей воинской доблестью. Ему-то выпала на долю честь и чрезвычайная слава победы при Зенте (Zenta) на реке Тиссе. В сентябре 1697 года принц Савойский напал на турок в то время, как они переправлялись на левый берег Тиссы, оставив позади, на правом берегу, свою пехоту. Спокойно, по-восточному, отнеслись они к появлению врага и дали ему беспрепятственно закончить свой маневр. Таким образом, имперское войско благополучно выстроилось в боевом порядке, а в четыре часа пополудни произведено было и нападение на турок, которые бежали врассыпную. Убитыми, пленными и потонувшими турки потеряли 25 000 человек; на утро победители успели еще завладеть вражеским станом, 9000 повозок, 60 000 верблюдов, целыми миллионами денег и иной добычи.
Поражение турок при Зенте. Из «Theatrum Europaeum»
Османы просили мира, которому способствовали морские державы: Англия и Голландия. Он состоялся 26 января 1699 года при Карловице, между Портой – с одной стороны и императором Леопольдом, Польшей и Венецианской республикой – с другой, причем строго были соблюдены правила законного церемониала: представители всех четырех держав вступили одновременно, из четырех дверей, в особый, приготовленный для заключения договора, покой. На долю Австрии досталась Седмиградия и наибольшая часть Венгрии; та же часть, которая приходилась к югу от реки Марицы до Дуная, а также и Темешвар, осталась за турками. К их чести следует отнести, что они отказались воспользоваться предложением габсбургских властей – выдать им Текели. Польша возвратила Молдавию, а вместо нее получила пограничные губернии между Днестром и Днепром, Подолию с крепостью Каменец-Подольском и Украину. За Венецией остался полуостров Морея и несколько далматских владений; некоторые же завоевания свои, как, например, Лепанто, ей пришлось возвратить туркам обратно.
Карловицкий мир, 1699 г.
Этим достопамятным и выгодным для Австрии миром заключился XVII век. Турки были поставлены отныне и (как оказалось впоследствии) навсегда в оборонительное положение, а император отделался от сильного врага, угрожавшего ему с Востока, оказав этим некоторую услугу всей Европе. Однако это не возвратило германскому императору утраченное им главенство в ряду европейских держав; даже, скорее, наоборот. Причина тому была весьма простая: этот царствующий дом держался того мнения, что всю душу свою немецкий народ вложил в дело религии и ее ревностных поборников – иезуитов, а между тем, для него уже были ясны, как день, все преимущества и добрые стороны протестантизма, которые могли пройти незамеченными только при ослеплении, каким, впрочем, и отличались приверженцы папского престола. Свои творческие силы протестантизм выказал на деле – в образовании Бранденбургско-Прусского государства, которое стало быстро преуспевать уже в начале XVIII века, в качестве королевства Пруссии.
Бранденбург с 1650 г. Курфюрст Фридрих Вильгельм
Курфюрст Фридрих Вильгельм Прусский, ставший во главе новоустроенных владений, был человек видный, стройный и красивый, соединявший замечательную умственную силу с физической. Прямо, ясно и решительно смотрели его голубые глаза, и так же разумно, как и самый ум его, направляли его внимание туда, куда следовало. Никто не мог с таким тактом, как он, отличить удобоисполнимое от несбыточного; он не разбрасывался по сторонам, а шел прямо к цели. Ему осталось далеко не обеспеченное наследство: все было так неустроенно, так еще шатко. Даже на свое незначительное войско, и на то курфюрст не мог вполне положиться. Поэтому стремился быть пожалованным ленным владением – Пруссией, на обыкновенных условиях и, не обременяя себя излишней ответственностью, – что и состоялось в 1641 году. Проект брака курфюрста Фридриха с Христиной шведской рушился по той причине, что она сама – женщина вообще болезненная и неприязненно относившаяся к браку – не желала этого. Впрочем, это даже послужило личному счастью курфюрста, который избрал себе невесту по душе: Луизу, дочь принца Генриха Оранского, с которой и обвенчался в 1646 году. Мы уже видели, как он управлялся с различными обстоятельствами Тридцатилетней войны: Бранденбургскими, Клэвскими и другими инцидентами, пока не добился окончательного, неоспоримого обладания обещанными ему территориями.
Внешняя политика Швеции
На внешнюю политику Фридриха Вильгельма весьма повлияли отношения к нему соседних держав – Швеции и Польши, и в данном случае ему делает только честь его нежелание играть роль равнодушного, безразличного человека в такое время, когда преобладали грабежи и насилие. Вестфальский договор превратил Швецию в большое государство, довольно внушительное, по отношению к Северной Германии. Вскоре во главе королевства Швеции стал именно такой властный и высокомерный повелитель, для которого была непонятна польза бережливости и расчета. Повелитель этот – Христина, признанная королевой Швеции с 1632 по 1654 год. Мало хорошего принесло с собой ее царствование. Она необдуманно бросала деньги на свои прихоти и удовольствия, главным из которых было для нее видеть себя в кругу артистов и ученых и покровительствовать им, но не с целью обратить их познания на пользу народа, – нет! О народе-то и его нуждах она мало думала. Ей нравилось все выдающееся; она шутила с католическими стремлениями и серьезно подпала под власть иезуитов, которые тайно поучали ее своей вере. Это пагубно отразилось на ее управлении королевством, так как это шло вразрез с ее долгом как обладательницы престола, перешедшего к ней от отца, – ревностного протестанта. Наконец, в 1654 году, Христина решилась на единственный благоразумный шаг с ее стороны: она отказалась от престола в пользу своего племянника из Пфальц-Цвейбрюкена, Карла X Густава (1654-1660 гг.), а сама отправилась путешествовать по чужим землям. В Инспруке ее окончательно и открыто присоединили к католичеству. В честь папы того времени (1655-1667 гг.), Александра, она приняла еще имя Александры, а затем стала скитаться по всей Европе и везде, как какое-нибудь неслыханное чудо, возбуждала крайнее удивление; чаще всего она пребывала в Риме, где больше всего проживает таких людей. Иногда ей удавалось заставить особенно заговорить о себе, как, например, когда она на французской земле, в Фонтенебло, обвинила в измене одного из своих слуг, Мональдевского, и, не долго думая, приказала его убить. Впрочем, даже и такие выходки не имели для нее дурных последствий; но зато, за время долголетних своих скитаний, она успела прийти к горькому для нее сознанию, что ее эксцентричные деяния, странности и чудачества уже никого более не удивляют.
Христина, королева Швеции.
Гравюра работы П. Танже (Tanje) с портрета Бурдона
Христина. Карл Х
Карл X, прежде всего, принялся за исполнение своих замыслов – поднять значение Швеции посредством обширных завоеваний. Ему казалось, что это поддержит его власть на престол, и в этом, по-видимому, с ним были вполне согласны народ и великие представители его интересов. Король польский Ян II Казимир (с 1648 по 1668 г.) протестовал против выбора его в короли и выставлял на вид свои собственные права на тот же самый шведский престол. Карлу X только того и надо было: он быстро прошел через бранденбургские земли, которые громил уже не раз, и оттеснил своего врага за пределы его же собственных польских владений. На вторичный поход ему нашелся и союзник, Фридрих Вильгельм, которому не оставалось иного выбора. Он не мог оставаться нейтральным и потому поневоле должен был примкнуть к сильнейшей из враждующих сторон. В Кенигсбергском договоре, заключенном в январе 1656 года, он отстаивал Пруссию как вассальное владение шведского короля, так как Польша не защитила его. Начало этого нового похода было несчастливо для шведов. Чудотворной иконе Богоматери, к которой поляки прибегали как к своей царице и защитнице, приписано было на этот раз Яном Казимиром его торжество над врагами. Поляки одолели, и Карл Густав принужден был отступить в Пруссию. Но затем, соединившись с курфюрстом Бранденбургским, он дал снова сражение войску поляков с их союзниками, литовцами и татарами. Бой длился три дня: с 18 по 20 июля того же 1656 года, и окончился полным поражением многочисленной польской армии. Поражение поляков досталось нелегко; однако несравненно труднее оказалось завоевание польских обширных, но малолюдных, болотистых и лесистых земель.
Бой под Варшавой. День второй: нападение татар на шведскую кавалерию, которой командовал Карл Густав.
Гравюра на меди работы В. Свидде с рисунка шведского генерал-квартирмейстера Эриха Йенсона Дальберга
Тут уж нельзя было шведам действовать самостоятельно: приходилось обратиться за помощью к Бранденбургскому курфюрсту, который согласился на их просьбу, но лишь с некоторой и весьма значительной уступкой со стороны шведского короля, а именно: договором при Лабиау (Labiau), в ноябре 1656 года была уничтожена статья, касавшаяся вассальных отношений бранденбургского курфюршества к Швеции и сам курфюрст, а равно и его преемники, признаны самостоятельными государями (Souverane Herren) Пруссии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106