После двадцати пяти совещаний между Мазарини и испанским министром, дон Люисом де Гаро, был заключен так называемый Пиренейский мир (7 ноября 1659). Франция возвращала Каталонию, оставляя за собой только Русильон; гребень Пиренеев должен был считаться границей между обоими государствами; в Италии Франция сохраняла только Пинероль, как входной пункт, без всякой прилегающей территории. Она также возвращала Испании Франш-Контэ, но удерживая на севере его почти весь Артуа с Аррасом. Герцог Лотарингский был восстановлен в своих правах, но должен был уступить Франции некоторые укрепления и уничтожить крепостные верки в Нанси. Принцу Конде возвращались все его прежние почести. Важнейшей статьей для будущей политики был брак французского короля с инфантой, после отречения последней от ее прав на престолонаследие. Мария Терезия прибыла в Париж в июне 1660 года, и Мазарини мог по справедливости гордиться этим миром, увенчавшим его политику. Он дожил до 1661 года, удерживая в своих руках огромную и непоколебимую уже власть, наслаждаясь своими богатствами, значительную часть которых он употреблял на собирание своей громадной библиотеки и картинной галереи. Мучимый припадками подагры и, предчувствуя свой близкий конец, он переговорил с молодым королем о государственных делах, потом, по уставу римской Церкви, призвал к себе духовника, ради спасения своей души – ему, конечно, было в чем покаяться. Умер он 9 марта.
Смерть Мазарини. Самостоятельное правление Людовика
После смерти Мазарини возникла необходимость создания новой администрации. Можно было полагать, что к главному управлению делами будет и на этот раз призван политик духовного сана, архиепископ Парижский кардинал Ретц, человек несомненно даровитый, который мог довершить дело предшествовавших ему двух римских прелатов, Ришелье и Мазарини, то есть дело восстановления прежней силы французской монархии.
Однако Людовик XIV намеревался вовсе обойтись без первого министра. Он был честолюбив и достаточно способен на то, чтобы не только быть или казаться королем, но и чтобы самостоятельно править государством. Он удержал во главе важнейших правительственных отделов тех людей, которые были и при Мазарини: Лионн остался военным министром, Летелье – министром иностранных дел, Фуке – министром финансов, но право принятия окончательного решения по любому вопросу Людовик оставил за собой. Он же давал и направление всякому делу, причем усердно вникал во все и находил удовольствие в этой работе. Первым важным самостоятельным шагом юного двадцатидвухлетнего короля было низвержение вышеупомянутого Фуке и введение новой финансовой системы.
Главный управлющий (intendant general) финансовой частью, Николай Фуке, был не более виновен, чем любой из его предшественников. Он накопил несметные богатства, управляя государственными финансами как большим банком так, что пользовался как государственным, так и своим собственным кредитом, как государственной, так и своей личной казной. Глубоко ненавидимый многими, он, в то же время, обладал необычайным могуществом, и так как льстили ему все, он считал для себя все дозволенным. Король искусно притворялся, готовясь сделать то, что считал необходимым. В Нанте, где находился двор, король еще работал с Фуке, незадолго до решительных действий посетил его в одном из его великолепных имений, но на пути из дворца министр был арестован. Назначенная по делу Фуке следственная комиссия приговорила его к ссылке (1664 г.), но король ужесточил наказание: Фуке был заключен в крепость, в которой и оставался до самой смерти.
Вместо генерал-интенданта был назначен финансовый совет из пяти лиц. Самым выдающимся из них был Жан Батист Кольбер, неутомимый и дельный труженик, удовлетворявший все свое честолюбие в том, чтобы быть слугой короля и своего дела. Вместе с такими людьми, как Лионн и Летелье, он оказал огромные услуги государству, основав учреждения, которых не было еще ни в одной из европейских великих держав. По его замыслу, как и по желанию Людовика, следовало облегчить народные тяготы, доведя, в то же время, государственные финансы до высшей степени развития.
Жан Батист Кольбер. Гравюра работы Бенедикта Одрана с портрета кисти Ле Фебюра
Реформы. Внутреннее положение государства
Прежде всего было постепенно упразднено множество ненужных должностей, которые нередко продавались коррумпированными чиновниками, повсюду вводился порядок и жесткий надзор. Был введен соляной налог. Кольбер, хоть и был весьма бережливым человеком, щедро поощрял всякую промысловую деятельность. До этого времени Франция была преимущественно страной земледельческой, теперь настал для нее век меркантильной системы, всемерного поощрения государством торговли, охраны ее покровительственными пошлинами, уменьшением ставок на привозное сырье, премиями, авансами,– словом, век звонкой монеты, как единственного и верного мерила всякого достоинства.
Во Франции начали успешно развиваться разные отрасли промышленности, процветавшие в Италии, Голландии, Германии, Англии: изготовление зеркал, стекол, кружев, сукон, чулочных изделий. Высокие ввозные пошлины снижали конкуренцию со стороны иноземных фабрикантов. По инициативе правительства, или с его помощью, организовывались торговые товарищества: Вест-Индское, Ост-Индское, Левантское, Северное, причем власти благосклонно смотрели на знатных лиц, вопреки старинному предрассудку становившихся акционерами торговых обществ. Правительство даже приняло непосредственное участие в организации промышленности, прорыв знаменитый Южный канал, благодаря которому оживился весь Лангедок, хотя сначала представители этой области и восставали против благодетельного проекта. Но надежда на то, что благодаря этому водному пути и большие морские суда будут избавлены от необходимости огибать Гибралтар, осталась мечтой.
Судебная система, весьма нуждавшаяся в исправлении, также подверглась реформе. Остатки средневекового самовластия были уничтожены. Пример виконта Канильяка, страшного самоуправца, казненного за его деяния по приговору суда, повсюду произвел сильное впечатление. Отныне перед королевскими судебными чинами открывались самые неприступные замки, и сельское население вздохнуло свободнее, видя, что есть верховный судья, который заботится и о низшем классе.
Парламенты тоже были преобразованы. В них были учреждены новые должности, некоторые из старых были выкуплены у лиц, занимавших их. «Пояснения» 1648 года, которыми парламент присваивал себе верховную власть, были изъяты из парламентского устава, а различные декреты, сильно стеснявшие привилегии парламента, вносились один за другим в качестве законоположений в его уставы, даже без всяких lits de justice.
Но особенно важными и плодотворными были реформы по военной части. Крепостные коменданты увидели, что миновали те времена, когда с ними рассуждали об их повиновении или ослушании. Они стали получать определенное жалованье из казны. Часть войск была распущена после заключения мира, другая преобразована и оплачивалась регулярно. Королевская гвардия превратилась в образцовую школу для офицеров. Продвижение по служебной лестнице зависело исключительно от короля. В 1664 году французская армия насчитывала 25 000 человек пехоты, 1700 человек гвардейской кавалерии, 7000 человек в артиллерии. Дворяне старого строя считали новую организацию школой рабства, но молодежь стремилась на королевскую службу.
Личность Людовика
Таким образом, Людовик оправдал и во многом превзошел возлагавшиеся на него надежды. Он обладал поистине королевской представительностью и внешностью: его хороший, хотя и не высокий рост, правильные черты и приятное выражение лица, вместе с прирожденной французской любезностью производили на всех весьма положительное впечатление. И эта внешность не была обманчивой, потому что Людовик был истинным королем и не чуждался серьезной работы, позволявшей ему приобретать наиболее полные сведения о делах и придававшей осмысленное содержание его, всегда рассчитанной, сдержанной речи.
Людовик XIV. Гравюра работы Пуайльи с портрета кисти Миньяра
Его частная жизнь оставалась довольно долго безупречной. Он сумел заставить всех ловить каждое свое слово, каждый взгляд. Было изумительно, до чего даже такие люди, как Конде и герцог Бофор, кичившиеся своей независимостью при смутах последних десятилетии, теперь с радостью подчинялись новому порядку. Каждое милостивое слово короля почиталось за счастье, немилостивое – за бедствие.
Духовенство, с которым Людовик обращался очень дипломатично, также искало его благоволения. Согласно принятым законам, замещение церковных должностей составляло теперь прерогативу короны, и как было уже сказано выше, всякое повышение по службе зависело от короля, а он пользовался этим правом умеренно и с соблюдением правил.
Внешние дела
Нежелание Людовика удовлетвориться унаследованными им пределами Франции было совершенно естественно по понятиям того века и с тем мнением, которое Людовик имел о своем королевском достоинстве и могуществе. Нам известно, какая важность придавалась в Оснабрюке и Мюнстере тому, что кажется нам теперь самым жалким вздором, именно вопросам об этикете. Для Людовика XIV это были вопросы принципиальные, и благодаря ему они получили серьезное политическое значение.
Спор о местничестве с испанским двором был возбужден Людовиком в самом начале его самостоятельного царствования. Речь шла о почетном месте, которое определялось позади экипажа нового шведского посланника, прибывшего в Лондон в 1661 году. Людовик настоял у своего тестя в Мадриде на том, чтобы первенство было отдано французскому послу. Даже несмотря на свое желание не напрасно носить старинный французский титул «христианнейшего» сына Церкви, он обращался с папой с той заносчивостью, в которую переходит у французов их вежливость, если задето их национальное самолюбие. При уличных беспорядках в Риме, возникших по случаю столкновения нескольких французов и людей из корсиканской гвардии папы Александра VII (1655-1657 гг.), во французского посла, герцога Креки, был сделан выстрел. Людовик потребовал за это удовлетворения, исполнение которого почему-то замедлилось. Тогда Людовик занял Авиньон и возвратил его, лишь получив от папы безусловно все то, чего требовал. Родственник одного кардинала явился в Версаль (август 1664 г.) с блестящей свитой и лично предъявил королю извинения правительства. Соседние государства начинали уже тревожиться. Завоевание Дюнкирхена, новое соглашение с Лотарингией, тесный союз с рейнскими курфюрстами – о чем речь пойдет ниже – все это были факты, на основании которых можно судить о честолюбии и стремлении к власти, столь свойственными, вообще, французской нации и ее государям. Предлогом или поводом к действительным завоеваниям послужила Людовику смерть его тестя, короля испанского, Филиппа IV.
Деволюционная война, 1667 г.
Людовик оспаривал законность отречения его супруги от престолонаследия, согласно статье Пиренейского мира, но давал понять, что признает действительность этой статьи, если будут выполнены известные его требования относительно Нидерландов. Некоторое время шла речь даже о приобретении Францией всех испанских Нидерландов, взамен чего Франция помогла бы Испании вновь завоевать Португалию. Рассматривались всевозможные проекты, завязывались интриги, наконец Франции удалось даже открыть подобие действительных прав Людовика на часть Нидерландов.
В Брабанте и других нидерландских областях господствовало обычное право, по которому в случае смерти одного из супругов, оставшийся в живых пользовался пожизненно имуществом покойного, между тем как собственно право владения (proprietas) переносилось на детей, рожденных от этого брака (devolutio). Требовалась страшная юридическая натяжка для того, чтобы вывести из этого «деволюционного права» то заключение, что части Брабанта и других областей, в которых господствовало упомянутое обычное право, принадлежали собственно Марии Терезии, а отец ее, Филипп IV, пользовался ими только пожизненно. Но никто и не заботился о законности дела. Людовик просто заключил соглашение с Португалией, Голландией, Англией и бывшими с ним в союзе германскими владетелями, закончил свои приготовления и выступил в поход (1667 г.), надеясь лично изучить военное дело под командованием Тюренна.
Между тем нападение на Нидерланды без всякого законного повода считалось в Мадриде до тех пор невозможным. Оно смутило Вену, Гаагу, Англию, давая всем понять, до чего может дойти такая опасность. Англия и Голландия, воевавшие между собой, поспешили заключить мир в Бреда (июль 1667 г.). Испания решилась отказаться от попытки возвратить себе Португалию и признала ее независимость Лиссабонским миром (февраль 1668 г.). Никто еще и не помышлял о совместных действиях против агрессивной политики Франции. Тройственный союз, заключенный в январе 1668 года между Швецией, Голландией и Англией, имел иной смысл.
Людовик выставил следующие условия: он отказывался от предполагаемых наследственных прав его супруги в обмен на уступку ему Франш-Контэ и взятых уже им нидерландских крепостей. Во время первого своего похода (1667 г.), он завоевал Турнэ, Дуэ, Куртрэ, Лилль; затем (февраль 1668 г.) вступил в фрейграфство и взял Безансон. Государи стран Тройственного союза успели тогда склонить Францию к миру, который был заключен в Аахене, в мае 1668 года. На собравшемся здесь конгрессе испанский посланник подписал договор, по которому Испания получала обратно Франш-Контэ, уступая Франции часть Фландрии с вышеупомянутыми, уже взятыми Людовиком, крепостями.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Англия с 1649 г.: республика. Великобритания под управлением Оливера Кромвеля. Возвращение Стюартов. Правление Карла II до 1668 г.

Аахенский мир, 1668 г.
Первый вызов, брошенный Людовиком Европе, был в его пользу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106