В. Алексеевым. Все в ней было настоящее, до самой последней детали. В первую годовщину Великого Октября этот удивительный подарок был вручен В. И. Ленину от рабочих старейшего Уральского оружейного завода в знак признательности.
В 50-е годы создателю винтовки П. В. Алексееву было уже за восемьдесят. Седой словно лунь, с пушистыми, лохматыми бровями, из-под которых зорко смотрели на собеседника живые серые глаза, Прокопий Васильевич стал продолжателем славного рода оружейников. Его дед строил завод, на котором долго работал отец Прокопия Васильевича и более 60 лет трудился он сам. Рабочий стаж мужчин этой семьи на заводе насчитывал более двухсот лет.
Смотрел я на музейный экспонат и будто вновь слышал глуховатый голос П. В. Алексеева, его неторопливую речь.
- Винтовочку-то я мастерил вручную, - рассказывал Прокопий Васильевич. Все детали такие маленькие, что пришлось сделать для более тонкой работы специальную дрель, микрометр, приспособления всякие миниатюрные. Работа так увлекла, что выполнил ее на одном дыхании. Под пятьдесят мне было тогда. В самом зрелом соку, можно сказать, состоял. Вот и решился столь почетный заказ изготовить. Да и очень хотелось нам, оружейникам, свой оригинальный подарок Ильичу преподнести. Туляков перещеголять задумали, доказать, что не только у них может быть мастер Левша. Мне вот довелось встречаться с членом ленинской семьи Лозгачевым-Елизаровым, так он рассказывал, как Ильич с гордостью показывал своим родным винтовочку-то, дескать, вот какие мастера есть у нас...
Рабочие-самородки... Мне немало довелось встречать таких людей на своем жизненном пути. Они вырастали из рабочей среды и сияли, словно звезды. Их таланты особенно ярко проявились в советское время, когда появилась возможность в полной мере раскрыться дарованию каждого. Оставаясь у станка или вырастая в выдающихся конструкторов, они своими уникальными делами дополняли друг друга, становясь гордостью рабочего класса, всего народа.
После окончания сессии Верховного Совета СССР я возвращался на родной завод, уже имея в запасе новые варианты совершенствования образца автомата. Идеи приходили ко мне, как правило, неожиданно: то в перерыве между заседаниями, то во время обеда, то ночью. Я сидел у окна вагона и расшифровывал заметки, сделанные сразу же, как только осеняла меня какая-нибудь идея.
На одной из станций увидел строй солдат. По всей вероятности, подразделение следовало на полигон. Под чехлами, в которых было укрыто оружие, угадал по форме автоматы АК. Должен заметить, что АК до середины 50-х годов носили только в чехлах: оружие считалось полусекретным. Категорически запрещалось давать его снимки в открытой печати, раскрывать тактико-технические характеристики.
Не знаю, насколько оправданным было это засекречивание (АК находился к тому времени на вооружении почти восемь лет) с точки зрения сохранения военной тайны, но то, что такой подход мешал нам, разработчикам оружия, и не давал возможности вести как следует боевую подготовку в войсках, на мой взгляд, было очевидным. Одно собирание гильз на стрельбище отнимало столько времени... Ведь требовалось найти все до единой, иначе и стрелявшего, и командира ждало суровое наказание.
Как всегда, после сессии - встречи с избирателями, с заводчанами. И конечно же, конструкторские дела. В. В. Крупин доложил о предложениях, связанных с заменой деревянных деталей автомата. При этом были учтены замечания заводских технологов. Береза на цевье и прикладе заменялась фанерной плитой. Накладку решили изготовлять из клееного шпона штамповкой. Рукоятку стали делать из пластмассы. Почти все детали подвижной системы полировались, применялся так называемый белый узел. Остальные детали автомата покрывались методом оксидирования. Позже такое покрытие заменили на фосфотирование с последующим лакированием, резко сократив полировку деталей.
Видимо, есть смысл дать короткую тактико-техническую характеристику АК-47, над доводкой которого мы работали в ходе его серийного производства. Так легче, полагаю, сравнивать его с другими образцами, в частности с модернизированным автоматом АКМ.
АК являлся автоматическим оружием, действие которого основано на использовании энергии пороховых газов, отводимых через отверстие в стенке ствола. Запирание канала ствола осуществлялось поворотом затвора и сцеплением его боевых выступов с боевыми упорами ствольной коробки. Питание шло из коробчатого магазина емкостью на 30 патронов. Ударный механизм куркового типа работал от боевой пружины. Спусковой механизм обеспечивал ведение одиночного и непрерывного огня. Переводчик огня одновременно являлся предохранителем, запирающим спусковой крючок.
При доводке автомат сделали в двух вариантах - с деревянным прикладом и с откидным металлическим прикладом, позволявшим в сложенном виде иметь значительно меньшую длину оружия. Последний вариант образца предназначался для вооружения специальных войск, в том числе воздушно-десантных.
Автомат с деревянным прикладом обеспечивал лучшую устойчивость оружия при стрельбе и позволял наносить удары прикладом в рукопашной схватке. Предназначался он для стрелковых подразделений. Для борьбы с противником в рукопашном бою к автомату присоединялся клинковый штык. Автоматический огонь основной вид огня из этого образца - наиболее действенен на расстоянии до 400 метров, а прицельная дальность стрельбы - 800 метров. Вес автомата без штыка, с неснаряженным магазином - 3,8 килограмма.
Ф. В. Токарев так высказался об АК: "Этот образец отличается надежностью в работе, высокой меткостью и точностью стрельбы, сравнительно небольшим весом". К примеру, в сравнении с ППШ, при тех же габаритах, массе и той же скорострельности, автомат имел в два раза большую дальность действительного огня. Он выделялся в лучшую сторону и по своим баллистическим свойствам, обеспечивая хорошее пробивное действие пули. Весомо улучшалась меткость огня одиночными выстрелами.
Тем не менее мы все равно продолжали искать новые пути дальнейшего повышения надежности оружия, точности стрельбы, снижения его веса.
Был объявлен специальный конкурс на снижение веса автомата. За каждый сэкономленный грамм - премия. Общими усилиями вводилось много новшеств в изготовление деталей: листовая штамповка, профильный прокат, пластмассы, новые марки сталей... Если бы мне в самом начале работы над проектом автомата сказали, чтобы я сделал его в три килограмма весом, я тогда не взялся бы, посчитал бы, скорее всего, такое предложение авантюрным. Но шло время - и у нас, разработчиков оружия, менялись представления о перспективах развития оружия, перед нами открывались новые технические возможности.
Очень многое в нашей работе значили терпение и настойчивость при воплощении задуманного в металл. Скажем, при модернизации автомата одних ударников было сделано более ста различных вариантов. А ведь, казалось бы, что может быть примитивнее этой детали? Слесари Павел Бухарин и Евгений Богданов, образовав вместе своеобразный сплав опыта и молодой настойчивости, в пятый, десятый, пятидесятый раз чеканили ударники. Одни из них от нагрузок ломались, другие не отвечали размерам, приходилось удлинять или, наоборот, укорачивать их.
И вновь Бухарин и Богданов становились за верстаки, закрепляли в тисках заготовки, брали в руки инструмент. Делали семидесятый ударник, потом восьмидесятый... и опять слышали от меня слова: "Не годится, выбрасываем".
Никто из них не обижался на придирчивость конструктора. Каждый понимал: модернизация автомата - не косметическая доводка, а качественный шаг вперед в разработке оружия, рывок к унификации образцов. Многое делалось поначалу вручную. Конструкторы, рабочие из нашей группы часто вечеровали на заводе, не считались со временем.
Описываемые события происходили в пору, когда страна продолжала напрягать усилия, поднимаясь из разрухи, нанесенной войной, когда не зажили еще глубокие раны, оставленные фашистами на многострадальной нашей земле. Поэтому в то время не было возможности обновлять технологию совершенствования оружия и особое значение придавалось поиску резервов непосредственно на рабочих местах, в цехах, в творческой инициативе каждого специалиста, на каком бы участке он ни трудился.
Огонь творчества надо было поддерживать, а людей пытливых, не стандартно мыслящих, не жалеющих времени для поиска новых подходов к конструированию, к разработке, совершенствованию образцов и производственной базы, всемерно поощрять. Правда, не так просто было тогда изыскать средства для материального вознаграждения заводских мастеров, лучших изобретателей и рационализаторов, да руководство завода нередко и забывало о такой важной стороне творчества, как его стимулирование.
На одном из этапов наших опытно-конструкторских работ Д. Ф. Устинов обратил внимание директора завода на то, что рабочих, техников и инженеров очень скупо поощряют непосредственно на предприятии, ничем не отмечают самоотверженный, инициативный труд людей.
Вскоре после приезда Дмитрия Федоровича появился приказ о премировании многих наших товарищей за активное участие в отработке изделий. Среди них инженеры-конструкторы В. В. Крупин, А. Д. Крякушин, В. Н. Пушин, техник-конструктор Ф. В. Белоглазова, фрезеровщик Г. Г. Габдрахманов, слесари П. Н. Бухарин, Е. В. Богданов, ложейник П. М. Пермяков.
В очередной свой приезд на завод Д. Ф. Устинов, любивший бывать в цехах и беседовать с людьми, расспрашивая о ходе опытно-конструкторских работ, поинтересовался:
- Поощрять-то вас начальство не забывает?
Получив утвердительный ответ, он удовлетворенно улыбнулся. Понимаю, что Дмитрий Федорович не случайно задал этот вопрос. Щепетильный, пунктуальный во всем, особенно в том, что касалось заботы о людях, он строго контролировал, как выполняются его указания на этот счет. И в бытность свою министром вооружения (с 1953 года - оборонной промышленности), и заместителем (позже первым заместителем) Председателя Совета Министров СССР, и секретарем ЦК КПСС, и будучи последние восемь лет своей жизни министром обороны СССР, Д. Ф. Устинов прежде всего искал общения с людьми, личного контакта с ними.
Мне довелось не раз встречаться с Д. Ф. Устиновым по своим конструкторским делам, присутствовать на его беседах с рабочими, конструкторами. Поражало умение Дмитрия Федоровича быстро находить общий язык с аудиторией, вызывать на откровенный разговор самого неразговорчивого собеседника. Наверное, этому помогало его человеческое обаяние. Дмитрий Федорович получил хорошую трудовую закалку, работая в молодые годы слесарем, а потом, после окончания Ленинградского военно-механического института, инженером-конструктором. Поэтому он хорошо знал и понимал людей, их нужды. На мой взгляд, быстрое продвижение по служебной лестнице (как известно, Д. Ф. Устинов в 33 года стал уже наркомом вооружения) нисколько не лишило его доброжелательного, заинтересованного отношения к человеку-труженику, чьим мнением он всегда дорожил, какой бы пост сам ни занимал.
В сложные 50-е годы поддержка Дмитрия Федоровича для меня значила многое. Он как-то по-особому, на мой взгляд, относился к оружейникам, в том числе и конструкторам. Наверное, сказывалось то обстоятельство, что сам он в свое время был тесно связан по инженерной специализации с конструированием вооружения.
"Оружейники... - пишет Д. Ф. Устинов в своих воспоминаниях. - Быть может, я воспринимал это слово и все, что стоит за ним, по-особому потому, что от оружейников, от их трудов, исканий, забот неотделима моя молодость, да что там говорить - вся моя жизнь. И конечно, в огромной степени потому, что вместе с ними я прошел Великую Отечественную войну".
Хорошо помню разговор, состоявшийся между нами в один из приездов Д. Ф. Устинова на завод.
- Как работаете, Михаил Тимофеевич? - поинтересовался министр, когда речь зашла о ходе опытно-конструкторских работ по модернизации АК-47 и о разработке унифицированных образцов оружия.
- Стало полегче, Дмитрий Федорович. Наконец-то у нас есть свое единое конструкторское бюро. А до этого шесть лет, можно сказать, в одиночку на заводе довелось работать.
- И что, тебе никто не помогал?
- Почему же, помощь оказывали, подключая к разработке тем инженеров из отдела главного конструктора. Но только теперь вот приказом директора утверждена организационная структура нашей группы. Правда, за то, чтобы конструкторское бюро получило право на существование, пришлось крепко драться, - вырвалось у меня признание.
- Как драться? Я, например, не могу понять позицию некоторых наших авиационных и танковых конструкторов, пытающихся отделиться от производства. А тут, оказывается, разработчику оружия пришлось бороться за право создать КБ на заводе. Любопытная ситуация. Ну-ка расскажи подробнее, - подошел ко мне поближе Д. Ф. Устинов, выразительно взглянув на директора завода К. А. Тихонова и секретаря парткома И. Ф. Белобородова.
- Константин Алексеевич и Иван Федорович могут подтвердить: мне пришлось даже с критикой в их адрес выступать на партийно-хозяйственном активе, говорить, что у нас на заводе распыляют конструкторские силы по отдельным мастерским, цехам и отделам, а это затягивает выпуск новых станков и изделий.
- Было такое, Иван Федорович? - повернулся министр к секретарю парткома.
- Все верно, Дмитрий Федорович.
- Забываешь, Иван Федорович, проверенный опыт, - укоризненно покачал головой Устинов. - Помнишь конец сорок первого года? Тогда производство оружия на заводе стал тормозить кузнечный цех, где ты был начальником. Помнишь, какой выход мы в то время нашли? Создали единую группу конструкторов, технологов, других специалистов, спроектировали новое кузнечное оборудование, на металлургическом заводе его изготовили, и кузнечный цех перешел на многоручьевую штамповку. Что, в свою очередь, помогло успешно перевести производство оружия на поток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47