– А я думаю, что она вполне мила.Бен сильно покраснел. София стрельнула в мужа испепеляющим взглядом.– Бен, если ты собираешься думать, то пожалуйста, делай это молча.
– Bien sur Конечно (фр.).

, Лисетт должна остаться у нас. – Паскаль радостно улыбнулся Люсьену. – Я вчера сказал ей и Най-лу, что они могут оставаться у нас так долго, как им захочется.– А.Люсьен неловко сморщил свои серые глаза и взъерошил волосы, понимая, что разговор предстоит деликатный.Александра, которая искала свои туфли, чтобы пойти в деревню за хлебом, тяжело вздохнула. Чем больше гостей, тем больше расходов. Ей не нравилось, что ее семья так быстро разъезжается, а посторонние люди остаются на неопределенный срок.– Э… я думаю… возможно… могут возникнуть некоторые проблемы, Паскаль.Люсьен остановился, вытирая голову полотенцем.– Что такое?– Видишь ли, кажется, Лисетт не в восторге от пребывания Найла поблизости.Паскаль рассмеялся.– Oui, oui Да, да.

. Милые бранятся – только тешатся. Corprenez? Понимаешь? (фр.)

Люсьен слабо улыбнулся и продолжал.– Вчера вечером я говорил с Лисетт. Она не хочет и дальше проводить время под одной крышей с Найлом. Кажется, у них не получилось уладить разногласия.– Ох, бедный Найл! – Александра прекратила поиски туфлей и посмотрела на Люсьена. – Какой ужас.– Да уж, – Люсьен не выдержал ее взгляда и начал отчаянно вытирать полотенцем уши. – Но вы же понимаете всю сложность ситуации.– Bien sur, – печально кивнул Паскаль, полностью поглощенный приготовлением завтрака.– Но мы не можем просто выставить Найла, – прошипела Александра, повернувшись к мужу.– Ему сейчас очень тяжело, – объяснила она Люсьену и добавила: – Я обещала Мэтти, что присмотрю за Найлом.– Oui, cherie Да, дорогая (фр.).

. – Паскаль с извиняющимся видом посмотрел на Люсьена.– Но у Лисетт тоже кризис, – настаивал тот. – Вся ее собственность находится в Америке, в распоряжении некоего мошенника по имени Кольт Шапиро. – Он перекинул полотенце вокруг шеи. – Она приехала на вечеринку на самолете вместе с каким-то парнем, который быстро смылся и оставил ее здесь. У нее нет ни денег, ни одежды, ни документов, ни…– Она выбиралась из более тяжелых передряг, чем эта, – произнес мягкий голос.Все трое увидели Найла, который шел из прачечной по коридору, сжимая в руках два разных носка и очень мятую рубашку, которая отстиралась до поросячьего розового цвета. Лисетт все еще носила его халат, поэтому он надел линялую футболку и какие-то безвкусные шорты.– Не беспокойтесь. – Он улыбнулся доброй улыбкой, пытаясь сгладить неловкость ситуации. – Я до завтра уеду. Если я в скором времени не попаду в Лондон, то могу забыть о работе.Найл откинул с лица свои немытые волосы, и стали видны его красные глаза и темные круги под ними; а его щетина была гуще, чем кукурузное поле осенью.Паскаль кашлянул и усиленно занялся приготовлением завтрака. Александра, мучительно стараясь заполнить чем-нибудь паузу, спросила Найла, как ему спалось, и тут же пожалела об этом. Он выглядел так, как будто уже вечность не спал.Но Найл просто улыбнулся.– Отлично, спасибо. Вы были очень добры ко мне, Александра, Паскаль. – Он налил себе чашку кофе и медленно двинулся к двери. Но остановился рядом с Люсье-ном. – Знаешь, присмотри за Лисетт, если хочешь, бедняге в Штатах пришлось не легко. Хотя мне кажется, что она скоро обретет твердую почву под ногами.Он с загадочным видом посмотрел на Люсьена. Тот поборол в себе сильное желание извиниться. После всего того, что Лисетт рассказала ему прошлой ночью, он мог с легкостью обвести Найла вокруг пальца. Но Люсьен не мог не чувствовать в Найле глубокую печаль, которая не совсем вязалась с версией его жены.Он был сильно привязан к Лисетт, в ней была та уверенность, которую он ценил в амбициозных женщинах. Но он не совсем ей доверял, и уж конечно, не собирался предпринимать никаких решительных шагов, пока не убедится, что она не флиртует с ним из мести. Несмотря на ее явный интерес, он всего лишь поцеловал Лисетт вчера в щеку и пошел спать. Он слишком ценил свое одиночество в Нью-Йорке, чтобы сразу же энергично ответить на призыв малознакомой, хоть и весьма желанной женщины.– Я могу помочь Лисетт вернуться в Штаты, но сначала мне здесь нужно завершить одно дело, – сказал Люсьен Найлу, стараясь выглядеть незаинтересованным и практичным.Ему хотелось побыстрее переключиться на менее серьезную тему, и он продолжил:– К тому же я хочу поближе узнать будущих родственников моего сына. И коль скоро счастливая парочка уезжает в Англию, чтобы уладить кое-какие дела, кто-то должен остаться, чтобы рассказать Александре, какой счастливой Макс сделает ее дочь.И Люсьен улыбнулся Александре и Паскалю, желая снискать их расположение после того опасного промаха, который он допустил.Найл поморщился и кивнул. Он так побледнел, что почти слился со стеной.– Я уверен, Лисетт будет тебе благодарна. Спасибо.К счастью, в этот момент в маленьком коридоре, смеясь, появились Маркус и Уилтшер.– Вы рано встали, мальчики, – Александра приветствовала их с наигранным весельем. – Завтрак еще не готов.– А хлеб есть? – радостно спросил Уилтшер.– О боже, я совсем забыла!Александра села на стул, у нее совсем не было сил. Тэш, деньги, новая жена Эдди, с которой ни у кого не было времени нормально поговорить, няня Софии, свадьба, странный друг Мэтти, а теперь еще и Касс с Майклом. А ведь у нее был такой чудесный план семейного воссоединения!– Я схожу в деревню, – предложил Люсьен, которому не терпелось выбраться из этого сумасшедшего дома.– Это круто, что вы собрали всех, типа, здесь. – Маркус мило улыбнулся Александре и Паскалю. – Мы, типа, потрясно провели время, дружище. Да ведь, Уилтшер?– Что? – Уилтшер отвлекся от поедания джема. – А, да. Абсолютно потрясное.Александра просияла.– В самом деле?Оба мальчика согласно закивали, как пластиковые собачки на заднем стекле автомобиля.– Спасибо вам, мальчики, – сказала Александра, радостно улыбаясь.– Э… тетя Лек, дружище, – начал говорить Маркус с искренностью в голосе. – Я хотел сказать, типа, попросить тебя кое о чем.– Ага!Паскаль все это время прислушивался, и теперь на его лице заиграла понимающая улыбка.– Все, что попросишь, Маркус, – заявила Александра, надеясь, что он попросит что-нибудь не очень дорогостоящее.– Ну, типа, видишь ли, мои приятели, то есть парни из школы, им, типа, понравился рейв, то есть вечеринка, так сильно, что я, типа, подумал, не возражаете ли вы, дружище, тем более если, как говорит ма, вы богаты и, типа… э… в следующем году…Найл стоял в прихожей и прислушивался. Скорее всего, они вряд ли будут говорить о Тэш.Он вернулся в свою комнату. Из кучи грязной одежды размером с Гималаи он выловил старые черные джинсы. К пуговице на ширинке накрепко прицепилось за спутанные тесемочки облегающее черное платье Лисетт, в котором она была в пятницу вечером.«Как символично: она всегда ловила меня за ширинку», – подумал он с грустной улыбкой.Найл вздохнул и размотал узел, стараясь не порвать платье, которое одно, скорее всего, стоило больше, чем все содержимое его гардероба, с аксессуарами и плечиками впридачу.Он не мог выносить близости Лисетт, но некоторые ее вещи все еще влияли на него, возбуждая острое и болезненное желание. Стройное гладкое тело, тонкие, дрожащие запястья, очки в черепаховой оправе, блестящие чулки, алые губы. Мелочи, но именно эти мелочи и привели к его увлечению Амандой.И все же, несмотря на то что свое влечение к Лисетт он мог почти физически пощупать руками, как бракованный алмаз, Найл был не в состоянии понять природу своих чувств к Тэш.Он совершенно пал духом и начал скидывать вещи в две потрепанные сумки. Ему придется ехать обратно автостопом. Когда Лисетт ушла, она оставила ему кучу долгов. Это, кстати, была одна из причин, по которым он согласился сниматься в какой-то безвкусной тупой американской ерунде в Ниме вместо того, чтобы принять участие в стоящей экранизации Джорджа Элиота, предложенной ему Би-Би-Си. Американцы платили тройную цену и все ему прощали. Найл мог разрыдаться прямо на съемочной площадке, заявиться пьяным или уйти раньше без объяснения причины. По крайней мере, он так думал до увольнения. А теперь все его деньги были заморожены кредиторами в Англии. У него больше не было чеков путешественника, его пластиковая карта больше не действовата, он даже занял денег у Салли, чтобы купить книги Тэш.Найл посмотрел в зеркало. По крайней мере, теперь его никто не узнает. «О, Шогнесси, до чего же ты докатился!»О, никогда не отдавай всего!Запомни, легче птичьего пераСердца любимых, страсть для них игра.В игре такой беспомощно нелеп,Кто от любви своей и глух, и слеп.Поверь тому, кто ведает финал:Он все вложил в игру – и проиграл. Йетс У. Б. «Не отдавай любви всего себя». Пер. Г. Кружкова.

Перспектива оказаться в Лондоне никогда не казалась более мрачной. Найл просто не сможет жить в одном городе с Тэш. Пожалуй, лучше он поедет в Ирландию навестить мать. Глава шестьдесят вторая Касс не могла не заметить бумажку, торчащую из спортивной куртки Майкла. Было трудно ее не заметить. Он оставил свою куртку на спинке стула возле ее туалетного столика. И бумажка в конце концов сама выпала из внутреннего кармана куртки. Особенно после того как Касс ее прощупала. На самом деле записка выпала, когда она отчаянно трясла куртку. А заодно выпали и ключи Майкла, зажигалка, трубка с табаком и три мятные конфетки. Еще один подозрительный факт. Она не помнила, когда в последний раз у Майкла возникало желание освежить дыхание.Спешно засовывая все предметы на место, Касс замешкалась, когда дело дошло до записки.Из ванной доносились плеск воды и обрывки песни. Касс развернула записку, уверенная, что это окажется какая-нибудь невообразимо скучная заметка о рыбалке или что-нибудь вроде того.Но это было письмо. Касс замерла и потянулась за очками.От того, что она прочитала, бедная женщина в изумлении схватилась за грудь и прислонилась к туалетному столику, чтобы не упасть.Валери! Кому еще он мог писать любовные послания? Выходит, это правда. Когда весь ее мир рушился в пятницу вечером, он с головой ушел в безмерный бюст Валери.Касс быстро перечитала некоторые предложения. …самым восхитительным, возбуждающим и чертовски сумасшедшим моментом в моей жизни… моя чертова боеголовка взорвалась в экстазе… моя старушка не понимает меня, черт возьми… Касс прикусила губу и подавила слезы. Это было так на него не похоже. Муж никогда не рассказывал ей о своих диких желаниях. И она знала, что Майкл сроду не использовал таких слов. Должно быть, он годами скрывал свое истинное лицо.Она начала читать дальше. Ну и ну! …не должно снова повториться. Ты должна это понять, что хотя из-за нее моя жизнь порой чертовски несчастна, я буду непоколебимо любить свою жену до конца, до самой могилы. То, что случилось в пятницу, было просто раем по сравнению с моим браком. Но это было и чертовской ошибкой. Кассандра – моя главная женщина, черт возьми, новеки. А ты, моя сладкая, была всего лишь мимолетной мужской слабостью. С почтением, Майкл Хэннесси – Так не похоже на него, – тихонько рыдала Касс, сминая в руках записку. – Он бы не сделал ошибки в слове «навеки», если бы не был расстроен. О, бедный, бедный Майкл. Как он, наверное, одиноко себя чувствовал. Я никогда этого не понимала.Кассандра посмотрела на свои руки и поняла, что не может положить измятую, испачканную слезами записку обратно в куртку. Она запихала ее в карман платья, она попытается все наладить. Если она проявит себя достаточно любвеобильной, то муж, может быть, забудет о письме.В ванной Майкл Хэннесси разрабатывал невероятно сложный план действий.Он поклялся не говорить Касс, что нашел письмо, которое она собиралась отправить Джинджеру Харкорту, мягко отклоняя все его попытки к сближению, хотя и соглашаясь и все же предлагая им как-нибудь вдвоем пообедать в Лондоне: она скажет Майклу, что встречалась с подругой, чтобы еще раз прогуляться по Национальной галерее.– Я этого не допущу, черт возьми, – пробурчал Майкл своему отражению в зеркале, аккуратно орудуя бритвой.Он порвал письмо на мелкие кусочки и выбросил в унитаз.Но больше всего его ранили ее великодушие и честность, когда она объясняла, что не может позволить себе интрижку с таким юным мальчиком, как Джинджер, хотя он и красив, нежен и влюблен. Это будет не только нечестно по отношению к самому Джинджеру, но и вдвойне жестоко по отношению к Майклу и ее детям.Маркус, как значилось в письме, – талантливый, смелый и умный мальчик, которому не хватает внимания и любви его раздражительного старика-отца. Он будет несчастен, если узнает еще и о безрассудстве матери. Далее следовало пространное замечание об отказе Майкла купить своему младшему сыну машину, которую тот заслужил. «Долг есть долг, – было написано далее в письме, – и я должна чистить Майклу кубки и наливать ванны, это теперь единственные поручения, которые я выполняю и за которые на меня не орут».– Больно, черт возьми! – Майкл порезался в третий раз.Ему нужно остыть, или жена поймет, что он разгадал ее маленькую игру.Касс почти не упоминала себя. Ее бескорыстная забота принадлежала только мужу и детям.Майкл презирал себя за то, что в последнее время думал о жене как об эгоистичной, поддающейся влиянию общества женщине со снобистскими наклонностями; за то, что ворчал на ее неразумные просьбы вместо того, чтобы увидеть, что они были последними отчаянными попытками привлечь его внимание. Он решил исправить положение прежде, чем Касс совершит какую-нибудь глупость.Она еще, пожалуй, возьмет пример с сестрицы и начнет искать себе какого-нибудь привлекательного и страстного лягушатника, с беспокойством подумал он. В последнее время Антон явно оказывает ей знаки внимания.Но как же умаслить жену? Майкл уставился на свое запотевшее отражение. Розы и шоколад? Но то же самое дарят, когда виноваты в измене. Дорогие украшения Майкл не рассматривал, это для нуворишей, которым не нужно оплачивать непомерно дорогих репетиторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69