Господи, подумал Мэтт, еще немного–и я буду чувствовать себя мухой, попавшей в сачок. Он не знал, то ли ему сердиться, то ли чувствовать себя польщенным, то ли расслабиться.
– А почему бы не послушать музыку? – спросила она.
Прежде чем он что-то ответил, она включила стерео, вставила кассету, и скоро комната наполнилась возбуждающими переборами струн испанской гитары.
Паола грациозно уселась рядом с ним на диван, одна рука на спинке и касается его плеча. Осторожно поставив фужер на кофейный столик, он склонила голову ему на плечо, другой рукой коснулась его груди.
– Боже мой, как бьется твое сердце. Тебе нужно научиться расслабляться. Ты слишком сдержан. – В это время ее рука скользнула вверх, коснулась шеи. – Так о чем ты хотел поговорить?
– Паола, – произнес он сдавленным шепотом. – Что ты делаешь? – Шаловливый пальчик кружил вокруг его уха. Но внезапно она сжалась и мучительно вскрикнула.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил Мэтт.
– Ой! У меня судорога. Ой, Мэтт, как больно! – Она стонала, лицо скривилось от боли.
– Где судорога?
– Здесь, под лодыжкой. – Причитая, она задрала правую ногу, нехитрый покров слетел прочь.
Как во сне, Мэтт наклонился к лодыжке, обхватил ногу ладонями. Помассировал напряженные мышцы ноги, которая теперь удобно возлежала на его коленях.
– О-о, – постанывала она. – О Мэтт, не останавливайся.
Он знал, что должен остановиться. Знал и то, что, если у него осталась хоть толика здравого смысла, ему следует сейчас же убрать с колен ее ногу. Разве она не понимает, чем чреваты подобные вольности.
Но, кажется, дело зашло слишком далеко. Его загипнотизировала ее теплая, упругая, ароматная кожа, то желание, которое волнами разлилось по его телу. Боже праведный, он желает ее!
Мэтт сделал последнюю попытку.
– Не считаешь ли ты, что нам следует поговорить прежде, чем мы…
– Шшш. – Она коснулась пальцами его губ. – Не нужно слов. Их было уже достаточно.
Его руки продолжали двигаться вверх и вниз по ноге, вот уже добрались до ее бедра. Паола вздрогнула. Теперь он знал, что назад пути нет.
Скоро она лежала на спине на мягких подушках дивана. Мэтт продолжал одной рукой ласкать ее шелковистое бедро, другая же легко дотянулась до мягкой, податливой груди.
Она могла бы запросто лишить его самоконтроля. Она играла бы на нем, как на своем пианино медленно, напористо, показывая клавишам свою власть. Она щипала бы его, как щиплет свою гитару, проносясь пальцами по струнам, которые постепенно делаются все более податливыми.
Прекрасно сознавая, что делает, она будет возбуждать его. Она станет шептать на ухо, постанывать… Она использует все свои познания в искусстве обольщения. О, она не остановится, пока не завладеет им полностью, пока с него не слетит лоск, пока он не задрожит, не сделает то, чего она желает.
Она покажет ему, что далеко не все можно проанализировать и распланировать. Она преподаст ему урок. Она станет главенствовать в их отношениях, казалось, эти намерения удивительно легко претворить в жизнь.
Внутри она вся содрогнулась от смеха, когда он стал энергично растирать ее лодыжку. Постанывая, она просила продолжать. Бедный малый! Он пытался устоять, но тщетно. Когда же его рука скользнула к ее бедру, она восторжествовала это его окончательное поражение.
Свершилось! Подумалось ей. Я выиграла! Но ее тщательно скрываемое торжество поколебалось, когда он коснулся ее груди, и вовсе исчезло, когда он прильнул к ее губам как хозяин, требуя покорности и уступчивости. Мысли спутались, подлаживаясь под ритм сердца, которое, казалось, сопротивлялось прикосновениям его жадных рук и губ.
Вдруг ее объял страх. Нет, это совсем не похоже на придуманную ею сцену соблазнения. Ей следовало бы остаться хладнокровной, в то время как он терял свою скованность. Ей следовало бы проявить сдержанность… Но теперь инициатива явно перешла к нему.
Языком он будто пробовал ее уста на вкус, и это продолжалось, пока она не ощутила, что лежит рядом на диване; теперь он осыпал поцелуями ее веки, щеки, шею.
Ее сердце забилось учащенно, дыхание стало прерывистым, а его руки скользили уже по всему ее телу, охваченному истомой и сладостным трепетом.
Его руки. О, эти теплые, сильные руки! Легко и нежно они изучали, ласкали, возбуждали. Вот они замерли в нерешительности на уже затвердевших сосках, вот коснулись напряженного живота, вот скользнули ниже…
Паола застонала, когда его руки коснулись укромного холмика и стали отыскивать на нем ту самую огненную точку, от которой и распространился весь пожар в крови.
– Ты великолепна. – Произнес он немного охрипшим голосом.
Теперь его язык блуждал в ложбинке между грудей, стиснутых его ладонями. Паола блаженствовала.
– Мэтт…
Он опять захватил ее губы в свои, языком будто повторял натиск пальцев. Всякие посторонние мысли отлетели прочь. Теперь уже не имело значения, кто из них соблазнитель, а кто соблазняемый. К Паоле пришло сознание того, что начавшаяся было игра, теперь вовсе и не игра, что она жаждет одного трепетать в руках Мэтта, отдаться, покориться ему полностью и безоговорочно.
– Доверься мне, – шептал он. – Пусть это случится.
Волнение и зудящее напряжение постепенно начали убывать, она больше не задумывалась о происходящем, вся во власти чистой радости и бесконечного наслаждения. Когда ее тело перестало дрожать, он нежно поцеловал ее и насмешливо заглянул в глаза.
– Помоги мне раздеться, – прошептал он, почти касаясь губами ее рта.
Дрожащими руками она помогала ему избавиться от рубашки, брюк, носков. И, когда Мэтт остался в одних только трусах, он одним резким движением сорвал с нее красный пеньюар который, шурша, упал на пол.
– Ты так прекрасна, – прошептал он.
В его глазах теперь сверкали золотистые отблески каминного огня. Волосы были в беспорядке, спутались на лбу. Паола провела по ним дрожащими пальцами.
– Ты тоже прекрасен.
Он улыбнулся, затем опять поцеловал ее мягким ласковым поцелуем. Затем слегка отодвинул ее, так чтобы их тела не соприкасались, и снова начал медленно и мучительно целовать ее губы и шею, груди.
Блаженство разлилось по ее телу; она чувствовала, что не сможет простоять больше ни минуты.
Тогда он, игриво улыбаясь, внимательно взглянул на нее, как бы приглашая. Твоя очередь, казалось, говорил его взгляд.
Будто загипнотизированная, Паола протянула к нему руки, коснулась разгоряченного тела. Медленно, очень медленно, она подняла руки на уровень его груди и наткнулась пальчиками на два соска.
Мэтт затаил дыхание.
Теперь ее пальчики пустились вниз, ощущая мускулистую атлетическую грудь, напряженный торс. Радость охватила ее, запульсировала в венах, когда он застонал от ее прикосновений. Паола могла заметить, как нервно вздымалась его грудь в тот момент, как ее руки скользнули под эластичный пояс его трусов и спустили их вниз. Он внезапно схватил ее за плечи так, что она даже слегка вскрикнула.
Теперь они были равны. О, как же ей хотелось задержать этот момент! Она чувствовала, как росло его желание, потому что движения стали нетерпеливыми, настойчивыми.
Вот он подхватил ее, приподнял и уложил на диван. Вошел в нее быстро, одним энергичным толчком, продвигаясь все глубже, заполняя ее разгоряченное лоно и требуя чувственной отдачи.
Она отдалась полностью. Теперь перестало» иметь значение кто победитель, а кто побежденный. Во всей Вселенной существовали лишь он и она, мужчина и женщина. Она вбирала его в себя, оплетая руками, ногами, окружая своей аурой. Сердца тяжело стучали, тела напряглись. Никто не закрывал глаза, наоборот – они впивались отдачами друг в друга, и Паола молила про себя лишь об одном, чтобы это состояние блаженства продлилось как можно дольше.
Это было равноправное любовное состязание, к обоюдному изумлению ничего сверхъестественного: просто два взрослых человека захотели друг друга, вот и все.
Но все-таки что за шутку сыграли с ним, разве не так? Какая нелепость, что вот сейчас он гладит ее спутанные волосы, целует кончик носа. Поставлен ли он на колени? Их стремление к гармонии было обоюдным бурным, нежным, возбуждающим, сладостным, распаляющим, прекрасным и пугающим одновременно. И теперь оба стали другими.
Они лежали усталые, переплетя руки, ноги, еще и еще раз прокручивая в памяти счастливые мгновения. Мэтт чувствовал себя околдованным и опустошенным. Он неожиданно ухмыльнулся.
– Чему ты улыбаешься? – шепотом спросила она, легонько прижав палец к его губам.
Он тут же нежно захватил палец ртом, погладил ее плечо, руку.
– Я смеюсь, потому что тебе удается вить из меня веревки, – признался он. – Я до сих пор не могу в себе разобраться. И эта ночь не внесла ясности.
– Ну что ж, очень хорошо. – Она ласково прильнула к нему. – Приятно держать в неведении мужчин, с которыми близка.
Так вот в чем загвоздка, подумал Мэтт. Если он что-то терпеть не мог, так это пребывать в неведении. Он не выносил неопределенности.
В своих отношениях с женщинами он не допускал никакой неясности и туманности. Всегда за ним оставалось право решать, когда и как часто они будут встречаться. Он оставался лидером в любом случае, никогда не позволяя управлять собой.
Так было до появления Паолы.
До этой ночи.
Большим пальцем он очертил контур ее подбородка, по очереди потрогал ямочки на щеках.
– Лакомые ямочки, – промолвил он, прикладываясь к ним губами.
Она крепко обняла его, и его ладонь осталась у нее на груди, которая была необычно нежна. И у него даже мелькнула мысль, что приятно было бы и впредь ласкать это тело, вдыхая аромат ее волос.
Вот это да! – мысленно воскликнул он. Остановись на этом. Не делай больше того, что уже сделано. Это был замечательный секс. Итак, она очень сексапильна и умеет доставить удовольствие. Но не забывай, что она не заинтересована поддерживать с тобой постоянные отношения. Ей не нужен брак. А тебе нужен. Так что не принимай все близко к сердцу.
Но даже после этих уговоров Мэтт был не в силах убрать ладонь с ее груди. А в следующее мгновение он снова забыл обо всем в новом ритме еще одной любовной игры, на сей раз медленной, подобной неспешному восхождению на вершину блаженства.
10
Паола никогда не чувствовала себя счастливее. На следующий день она постоянно ловила себя на том, что все время мысленно возвращается к мгновениям их с Мэттом близости. Она, всегда считавшая себя врагом всего традиционного, вдруг превратилась в женщину, чье сознание сосредоточено на одном-единственном мужчине.
– О Господи, – вырвалось у нее, – я должна прекратить это наваждение. Что со мной делается?
Паола даже представить не могла, что эта встреча оставит такой глубокий след в ее душе. Она, видимо, сама попалась в расставленные ею же силки. Все ее честолюбивые замыслы приковать к себе Мэтта обратились против нее же самой.
Но как только она забывала о своем плене, сразу начинала петь, танцевать, чему-то радоваться. Она провела добрую половину дня в мыслях о предстоящей ночи. Глаза, улыбка Мэтта не давали покоя. Паола постоянно чувствовала, как кожа то пылает, то покрывается мурашками. Сердце учащенно билось.
Она чистила бассейн, извлекая из фильтров попавшие туда листья, потом вдруг остановилась. Просто прекратила работу. И засмотрелась куда-то вдаль, совсем позабыв об окружающем.
В голове проносились эротические сцены: его обнаженное тело с играющими на нем солнечными бликами, когда он безмятежно спал утром. Темные ресницы и брови на матово-бледном лице. Она будто вновь ощутила прикосновение его рук и от этого вздрогнула. Время, проведенное в разлуке, казалось невыносимо долгим, она считала минуты, ожидая новой встречи.
– Паола, ты витаешь в облаках, – заметил отец.
Она вздохнула.
– Да, кажется… – Голос умолк. – Хочешь высказаться?
Паола улыбнулась.
– Не сейчас, папа.
Он улыбнулся в ответ.
– Я всегда готов помочь.
– Знаю.
Несколько дней спустя Паола, Ким и Сузан решили поужинать вместе. Для этого особенного вечера они выбрали популярный ресторан под названием «Помпадур» в районе картинной галереи. Хотя ноябрь близился к концу, погода стояла теплая и они устроились на открытой веранде, потягивая коктейли и ожидая, пока накроют стол.
Над ними поблескивали разноцветные лампочки, а тихий плеск струй фонтана смешивался с разговором других посетителей.
– Паола влюбилась, – объявила Ким.
– Что? – чуть не поперхнулась Сузан.
– Да нет же, совсем не так, – начала оправдываться Паола.
Ким продолжала:
– Она попалась на крючок одного из управляющих юридической конторы, где я работаю. Это надо видеть! Всегда в тройке, водит «БМВ». Из семьи старожилов Хьюстона. Его предки живут в респектабельном районе Ривер Оукс. Вот он каков!
– Неужели, Паола? – недоумевала Сузан. – Наша Паола? Та, что носила пурпурную кожаную мини-юбку и попирала все светские условности?
– Та самая, – сказала Ким, блеснув глазами. – А представьте-ка на минуточку, что этот парень стоит на обочине, а Паола марширует в защиту абортов или в поддержку новых требований геев, – не унималась подруга. – Или еще, шествует в красном шелковом пеньюаре, а вокруг мальчики в набедренных повязках с перьями в волосах.
– А я-то думала ты одна из тех, кто не способен на такие заурядные выходки, как влюбиться и выйти замуж, – лукаво прищурясь, поддела Паолу Сузан.
– Да у вас обеих на лицах написано, что вы только этого и ждете, – парировала Паола.
– О'кей, давайте забудем об этом, – предложила Сузан. – Лучше объясни нам, как тебя угораздило влюбиться? Как это я раньше ничего не слыхала об этом кавалере?
Не успела Паола что-то сказать, как Ким опередила ее.
– Позволь, я все объясню. Думаю, я не погрешу против объективности. Я предупреждала Паолу, что ее план обернется катастрофой для нее самой. Так и вышло. – Ким сказала это с выражением победительницы.
– Короче, когда я могла бы с ним повидаться? – спросила Сузан у Паолы.
– В четверг.
– В четверг? Ты что, пригласила его в родительский дом на День благодарения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20