– А что такого? Долли Партон себе вообще ничего не прикрывает, а мне нельзя?– Нашла с кем себя сравнивать, с этой дешевкой, – отрезал он. – У тебя другой уровень, запомни.Водитель обошел вокруг машины и открыл дверцу. Джетта ступила на красную ковровую дорожку.Не успела она сделать и шага, как к ней ринулись журналисты. Они совали ей в лицо микрофоны и сыпали вопросами.– Джетта! Джетта! Это правда, что вы встречаетесь с Ричардом Гиром?– С Гиром? О нет, это всего-навсего рекламный ролик, – начала Джетта.– Разве вы не были его любовницей? Ведь вы...– Не задерживайся, – приказал Нико, сжимая ее локоть. – Все, больше никаких вопросов. Отстаньте от нее.Они прошли в фойе, где уже стоял гул бесчисленных голосов. Актеры, руководители киностудий и рекламных бюро, агенты, режиссеры, состоятельные любители кино, раздобывшие пригласительный билет, – все оживленно беседовали, держа в руках бокалы. Мужчины были в смокингах, женщины – в дорогих изысканных платьях.– Не сердись, – шепнула Джетта, когда они с Нико направлялись к одному из четырех баров. – Эти дурацкие вопросы... Ричард Гир. Да я никогда в жизни... Конечно, в нем море обаяния, но мне не нужен никто, кроме тебя.– Поверю тебе на слово.– Правда-правда!За минувшие три года Джетта узнала Нико так, как его не знала ни одна другая женщина. Тем не менее он иногда ее озадачивал. Наедине с ней Нико был мягким, ласковым и заботливым. Но стоило им оказаться на людях, как он сразу начинал вести себя отчужденно. Джетта объясняла это тем, что он – siciliano, о чем он сам нередко ей напоминал. По его словам, сицилийцы не выставляют напоказ своих слабостей, а любовь к женщине у них считается не чем иным, как проявлением слабости.В отношениях с Джеттой Нико всегда стремился быть полновластным собственником. Однажды, после того как они четыре часа подряд занимались любовью, а потом в изнеможении лежали рядом, он сказал:– Ты слишком сильно любишь меня, Джетта.– В каком смысле? – переспросила она.– Ты любишь меня безоглядной любовью, хотя ничего обо мне не знаешь. Для тебя я только возлюбленный, малышка Джетта. Но я представляю собой нечто большее. И тебе предстоит узнать меня совершенно с другой стороны, когда в моей семье произойдут кое-какие перемены. А от тебя я требую только одного.– Чего же?– Чтобы ты никого не пускала туда, где бываю я.Джетта сделала вид, что не поняла, хотя ей уже все стало ясно.Нико положил руку на ее мягкий, влажный пушок в низу живота.– Это принадлежит мне. Только мне и больше никому. * * * В фойе, как и у входа, сновали газетчики и фоторепортеры. Нико извинился перед Джеттой и отправился в курительную комнату. К Джетте тут же подскочила Ширли Эдер, известная журналистка, снабжавшая светскими новостями сразу несколько популярных изданий.– Конечно, я бы с удовольствием снялась в кино, – ответила на ее вопрос Джетта. – Но я слишком дорожу своей ролью в «Кэньон-Драйв». Мне известно множество случаев, когда актрисы в погоне за славой отказывались от ролей на телевидении, после чего их имен никто не вспоминал.Ширли лихорадочно строчила в миниатюрном блокнотике.– Кто вас сегодня сопровождает, Джетта? Ваш спутник просто неотразим. Он актер?– О нет, он бизнесмен из Чикаго.– В какой области он работает?– В области предпринимательства, – туманно пояснила Джетта. – Он заключает различные контракты.Когда Ширли отошла в поисках очередного объекта, Джетта обернулась, ища глазами Нико. Она случайно встретилась взглядом с интересным, высоким мужчиной, чье лицо показалось ей знакомым. В ее памяти всплыла свадьба Александры: это был Дерек Уинтроп, брат невесты. Джетта вспомнила, что напропалую кокетничала с ним и в чем-то даже вышла за рамки приличий. Она не смогла сдержать улыбки.– Вы затмили всех, – сказал Дерек, приближаясь к ней. Его голубые глаза тоже улыбались.– Даже Элизабет Тейлор? – игриво спросила Джетта.– Ну, ей-то вы просто дадите сто очков вперед.– Неужели?– Я всегда говорю то, что думаю. Вы потрясающе красивы. – Дерек перешел в наступление. – Меня всегда можно застать в Сенате. Звоните моему референту, вас сразу соединят.Джетта была польщена. Ее с детства окружали знаменитые личности, но политических деятелей среди них не было. Пусть Дерек не отличался такой эффектной внешностью, как Нико, но в нем угадывалась властность. Это интересно. Очень даже интересно.Она состроила ему глазки:– Возможно, когда-нибудь позвоню...– Надеюсь.В это время вернулся Нико, и они вместе с толпой устремились в зал.– Здесь даже водопроводные краны сделаны в виде драконов, – сообщил он и без всякого перехода спросил: – Что за субъект?– Да так. Просто подошел поболтать.Он взял Джетту за локоть и сжал так, что она чуть не вскрикнула.– Расскажи это кому-нибудь другому. Он к тебе приставал.– А хоть бы и так! – не выдержала Джетта. – Нико, вокруг меня все время крутятся мужчины. Пойми, это в порядке вещей. Я же актриса.Этого говорить не следовало.В голосе Нико зазвучало нескрываемое бешенство:– В порядке каких вещей?– Ну, в актерской среде. Нико, если человек с кем-то заигрывает, он таким способом выражает свою симпатию – и ничего больше. – Джетта начала злиться. – И вообще, какая тебе разница? Ты же не собираешься на мне жениться, правда? Тебе подавай непорочную итальянку.Его глаза вспыхнули холодным блеском:– Да, представь себе, я ценю непорочность.– Скажите на милость, он ценит непорочность! – вскипела Джетта. – Не смеши меня! Ты без возбудителей в постель не ложишься! У тебя целый склад искусственных членов, вибраторов, смазок и черт знает чего. До встречи с тобой я о таких штуках и понятия не имела.– Джетта... – предостерегающе начал он.– Да что там говорить! У тебя одно на уме: поскорее уложить меня под себя. Я тебе только для этого и нужна!– Замолчи, – процедил он сквозь зубы. – Кругом люди.– Не замолчу. Я тебе не подстилка. Мне каждый раз...– Прекрати – или я встану и уйду, – перебил Нико. Через пять минут он так и поступил.Джетта сидела в темном зале, уставившись на экран, но не могла сосредоточиться. Ее душила обида. После просмотра она взяла такси и поехала к Сибилле Шеперд, которая пригласила к себе избранных гостей.У Сибиллы собралась пестрая голливудская компания. Из динамиков неслась оглушительная музыка: Линда Ронштадт пела новую балладу Александры Уинтроп. Для Джетты это была ничем не примечательная вечеринка. Много воды утекло с тех пор как она, дрожа от волнения, входила с матерью в дом Брэдли Голдфарба. Теперь она стала своей в этом кругу.– Надо же, мы снова встретились. – Рядом с ней неожиданно возник Дерек Уинтроп.– Вы проникли сюда хитростью?– Сознаюсь, виноват, – усмехнулся он. – Помогли друзья из высших сфер. Послушайте, а что если мы отсюда удерем, посидим где-нибудь в баре, немного поболтаем?Джетта ответила не сразу. Если Нико узнает, ей это даром не пройдет.– Поверьте, я вас не съем. Просто посидим где-нибудь вдвоем.– Подождите, я только что вошла. Не знаю, возможно... Мне бы хотелось выпить крюшона. Сладкого, с тропическим вкусом и с кусочками ананаса, только не слишком калорийного.– Я знаю, где такой подают, – заверил Дерек.Не прошло и двух месяцев, как Джетта и Дерек Уинтроп стали очень близкими знакомыми. Он заинтриговал ее некоторой загадочностью и остроумием, а также абсолютной уверенностью в своей неотразимости. Действительно, какая-то сила притягивала к нему окружающих. Джетта с интересом наблюдала, как в ресторанах Бостона к их столику стекалась масса людей, которые желали завести знакомство не с ней, а с Дереком.Их роман разворачивался на двух побережьях. Каждую пятницу Дерек присылал Джетте цветы, а дважды в месяц заказывал для нее билеты в Бостон на выходные дни.Она находила Дерека посредственным любовником. За предварительные ласки она бы поставила ему «четыре», а за выносливость – едва-едва «троечку». Как только приближался кульминационный момент, он заставлял ее говорить непристойности и даже сдавливать самые чувствительные места, чтобы ему было больно.Джетта мирилась с этими безобидными причудами. Она рассудила, что иначе он будет вообще ни на что не способен. С Дереком ей не приходилось рассчитывать на полное удовлетворение. Видимо, Нико Провенцо был единственным мужчиной, с кем она могла разделить миг высшего наслаждения.Сенатор и мафиозо. Кто бы мог подумать...Теперь, когда она ловко манипулировала двумя любовниками, ее жизнь приобрела особую остроту. Дерек и Нико не подозревали о существовании друг друга, хотя оба нередко наезжали в Лос-Анджелес: Нико – по таинственным «семейным делам», а Дерек – на конференции по торговле с Латинской Америкой.Чтобы разделить две фазы своей интимной жизни, Джетта использовала автоответчик. Принимая у себя одного из любовников, она отключала звонок и до минимума уменьшала громкость, так что ее ответ, заранее записанный на пленку, в доме был не слышен.Но однажды в июне, когда Нико появился в Лос-Анджелесе и остался на выходные, она утратила бдительность.Они с Нико лежали в спальне, изящно отделанной бледно-лиловым ситцем, и читали воскресный номер «Лос-Анджелес таймс». Покрывало сбилось в сторону. Над постелью витал мускусный запах разгоряченных тел и пряный аромат огромной пиццы, ждущей своего часа в картонной коробке между ними.Когда белый с золотом телефон залился трелью, Джетта мгновенно прокляла свою забывчивость. Нико всегда расспрашивал, кто ей звонит, и, если она не снимала трубку, требовал объяснения причин.Джетта подбежала к аппарату.– Алло?– Детка, это я, – раздался у ее уха вкрадчивый голос Дерека Уинтропа.– Вы не туда попали, – быстро ответила она и повесила трубку.Телефон немедленно зазвонил снова, и опять Джетта подскочила как ужаленная.– Вы ошиблись номером, – раздраженно крикнула она и незаметно отключила звонок, соображая, что можно будет наврать Дереку.Вернувшись к кровати, Джетта плюхнулась рядом с Нико.– Вот черт! – воскликнула она. – Прямо хоть меняй номер. Постоянно звонят какие-то идиоты.– Какие идиоты? – Нико оторвался от газеты. Его мускулистый торс был покрыт блестящими черными завитками; можно было подумать, что он позирует для эротического журнала.Джетта нервно рассмеялась.– Не знаю, куда деваться от этих дурацких звонков. А ты бы посмотрел, какие я получаю письма – можно подумать, кругом сплошные психи. Один предлагает мне руку и сердце, другой скорбит, что я в последней серии сделала аборт, третий возмущается, зачем я ношу манто из меха убитых животных. А недавно один полоумный написал, будто Господь Бог нам с ним повелел произвести потомство, которое спасет мир. – Она захихикала. – Честное слово! Сибилле тоже пришло почти такое же письмо.Нико пронзил ее взглядом.– Любопытно, – тихо сказал он.Джетта прильнула к нему, выхватила газету и проникновенно заговорила:– Миленький мой, зачем ты забиваешь себе голову этими несчастными биржевыми сводками? Такая скука, и все одно и то же, разве нет? Купи, продай, сколоти капитал.Под его пристальным взглядом Джетта поежилась и замолчала. После некоторого раздумья Нико заговорил:– Люди покупают и продают акции без разбора. Большей глупости не придумаешь. Я предвижу крах фондовой биржи в ближайшие год-два. Если у тебя есть акции, надо поскорее сбыть их с рук.– Этими вопросами занимается мой поверенный.– Тебе надо с ним поговорить. А лучше поручи это мне.Нико потянулся к Джетте и покрыл поцелуями ее лицо и шею. От прикосновений его быстрого, чувственного языка Джетта блаженно постанывала. Только сейчас ей удалось расслабиться. Нельзя забывать про автоответчик, иначе недолго потерять Нико. * * * В тот год у Александры вышел третий платиновый диск. Баллада «Женщина простит», написанная для Кенни Роджерса и Барбары Мэндрелл, получила международное признание и вошла в «топ-твенти».В названиях всех песен Александры так или иначе фигурировало слово «женщина». Оно сделалось ее фирменным знаком.В июле у Коксов гостила Джетта. Она прилетела на уикэнд. Как назло, все выходные не переставая лил дождь.– Что новенького в музыкальном мире? – спросила она.Александра светилась от радости.– У меня столько замыслов! Настоящий творческий подъем. Я разговаривала с дирекцией «Ариста рекордс» – они собираются выпустить целый альбом с моими балладами в исполнении разных певцов.– Потрясающе!Александра подошла к белому роялю, который занимал центральное место в гостиной Коксов.– Хочешь послушать, что я написала совсем недавно?– Хочу, но сперва сыграй мне «Ласковую женщину», хорошо? Я могу ее слушать сколько угодно. Она в точности передает мои чувства к Нико.Джетта забралась с ногами на длинный, обтянутый нарядной тканью диван и закрыла глаза.По комнате разлился теплый голос Александры. «Всю нерастраченную ласку я сберегала для тебя» – пела она. Джетта слушала как зачарованная. Песня проникала в самую душу, вызывая светлую, щемящую грусть.– Бесподобно, – вздохнула она, когда смолкли последние ноты. – Бесподобно. Просто нет слов! Как тебе удается выразить такую печаль?– Как, Джетта, разве это печальная песня?Джетта не успела ответить, как в комнату притопал Трип, а следом за ним вошла няня с трехмесячным Энди на руках.– Мама, мама! – Трип подбежал к Александре. Красивые дети, круглолицые, беленькие, хоть снимай их для рекламы, подумала Джетта. Она не сводила глаз с Трипа. Уже сейчас можно было представить, в какого неотразимого мужчину он превратится, когда вырастет.– Трип услышал звуки рояля и попросил, чтобы вы ему что-нибудь спели, – улыбнулась Брауни.– Вот и хорошо. Я как раз сочинила для него песенку – закончила прошлой ночью.– Песенку, – нетерпеливо просил Трип. Руки Александры застыли над клавишами.– Песенка про белочку, – объявила она. – Про веселую белочку.Прозвучал вступительный аккорд.– Про беличку? – Трип только-только начинал говорить. В год и три месяца он значительно обгонял в развитии своих ровесников.– Про белочку, – отчетливо повторила для него Александра. – Жила-была попрыгушка и хохотушка белочка. Больше всего на свете она любила танцевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61