- спросил здоровяк.
- Да. Именно там. А брат стоял на той стороне дороги. Твоя подруга обокрала сначала женщину, а потом его.
- Н-не помню, - просипел он, уменьшив морщиной лоб. - Скажи своему орлу, чтоб мою пацанку привел.
Тулаев позвал их. Сержант освободил ладонь с груди, но все еще крепо держал девицу за руку. Он уже спланировал ее на ночь в камере, а этот странный "полковник" мог отобрать трофей.
- Тут это... ну, тогда, на шухере, что ломовики с инкассаторами сварганили, ты это... чего у мужика взяла? - еле спросил здоровяк.
- Какого муж-жика?.. Я - торговка...
- Да не туфти! У них хомут против тебя есть. На кино тебя сварганили. Врубилась? Это ж как удар ниже пейджера!
Глаза женщины стали набухать слезами. Она хотела что-то ответить, но не могла. Хладнокровие, с которым она уже больше года таскала кошельки из сумок, осталось во всех этих кошельках, и она безуспешно пыталась вернуть его себе.
- Ну-у, вспомнила? Базарь шустрее, нам до хазы пора топать.
На шее здоровяка под пальцами черной спичкой каталась грязь. А свободный кулак все поигрывал и поигрывал костяшками пальцев. Скорее всего, амбал частенько применял в воспитательной работе со своими "щипачками" мордобой и очередной сеанс, видимо, с трудом переносил на более позднее время.
- Я-а... Я-а ника-во-а...
- Тебе что хозяин сказал?! - не сдержался Тулаев. - Где
те документы, что ты вытянула из кармана... брата?!
- Там... там... не документы вовсе... там... кошелечек... вот... и чуть-чуть денег.. Да-да, совсем чуть-чуть, и... билет на... на... по... поезд...
- И все? - разочарованно спросил Тулаев.
- Все!.. Вот совершенно все!..
- Где этот билет?
- Я-а... я-а... - она жалобно посмотрела на скатавшего на
шее уже не спичку, а черный карандаш амбала и все-таки сказала: - Я-а выкинула его... Зачем он мне?..
- Куда был билет?
Вопрос Тулаева заставил амбала удивленно нахмурить брови. Получалось так, что этот "полковник" даже не знал, что за документы пропали у брата. И вообще, какой же это документ - железнодорожный билет?
- Так ты это... - хотел амбал овеществить свое сомнение в вопрос, но слова как-то не складывались.
- Билет? - дернулось лицо женщины. - А-а, вспомнила: в Мурманск билет!..
- Не врешь? - влез сержант.
Его и без того уже игнорировали в беседе, хотя из всех стоящих лишь он имел право вести допросы.
- Миленький, точно в Мурманск! У меня там тетка живет. Я
как билет развернула, ну, про Мурманск увидела, так тетку и вспомнила. Она меня все к себе зовет. У них...
- А-ну хорошенько вспомни, может, еще что-нибудь в кошельке было кроме денег и билета?
- Так вы ж это... только про документы спрашиваете...
- Значит, что-то еще было?
- Бумажечка там еще одна маленькая была.
- Где она? - воспрянул с вопросом Тулаев.
- Я ее выкинула. В урну. На какой-то остановке.
- На какой?
- Не помню.
- А что было написано на бумажечке?
- Так вы у брата это... спросите, - недоуменно ответила женщина.
- Ему это как раз и нужно узнать. Он записал и забыл. А ты...
- Я ничего не помню. Зачем мне это было нужно?
- Совершенно ничего не помнишь?
- Ну, там в начале только было имя...
- Какое?! - вскрикнул Тулаев, перепугав даже никогда не пугающегося амбала.
- Звериное какое-то...
- Таких имен нету, - веско произнес сержант.
- Есть! - зло ответила ему женщина. - Даже у одного писателя есть! Только я не помню, у какого...
- Лев? - кажется, догадался Тулаев.
- Точно, гражданин начальник! Так и было записано: "Он - Лев."!
- На. - Протянул Тулаев бумагу и ручку. - Точно запиши. До точечки.
Он посмотрел на ее дрожащие пальцы и с удивлением отметил, что она и вправду написала все с точечкой на конце.
- А эта точка? - спросил он. - Она там была?
- Была, гражданин начальник. Я ее запомнила потому, что точка больно жирная была.
- Может, еще что-нибудь вспомнишь? - почти взмолился Тулаев.
- Не-ет, - жалобно пропела женщина.
Она готова была придумать любые слова, но предыдущие, о Льве, были правдой, и ложь как-то не ложилась рядом с ними.
- Так как бы это... что? - все-таки получился вопрос у амбала.
- Что? - не понял Тулаев.
- Ну это...
Грязь, скатавшаяся до плотности грифеля, надоела и амбалу.
Он швырнул ее под ноги. На шее воспоминанием о ней алела полоска.
- Ну, это... все уже?.. Или как?..
- У меня вопросов нет, - начал приглаживать растрепавшиеся редкие волосенки Тулаев.
- Так это... ну, мы пойдем? - посмотрел на сержанта
повеселевший амбал.
- А-а, вот еще! - встрепенулся Тулаев. - А где этот билет?
- Я-а... я-а выкинула его... в урну...
Иного ответа Тулаев и не ожидал. Стоило ли взбудораживать
"лужу" своим ошалелым бегом, чтобы узнать о такой ерунде,
как билет в Мурманск? А может, это не ерунда?
Взгляд Тулаева упал на пальцы сержанта, которые не хуже
кольца наручников удерживали побелевшее запястье женщины.
- Отпусти ее, - тихо произнес он. - Она мне больше не
нужна.
_
35
- "Спар-так" - чем-пи-он!" "Спар-так - чем-пи-он!" - под нещадные хлопки ладоней поддерживали своих любимцев красно-белые "фэны".
Поднимаясь мимо них по проходу между секторами, Межинский оглянулся и очень удивился тому, как "фэны" умудряются еще что-то высмотреть на поле. С этой высоты игроки выглядели не крупнее ногтя на мизинце, а уж полет мячика и вовсе нельзя было проследить. Впрочем, "фэны" по его наблюдению скорее балдели от себя, чем от игры, потому что громче всего кричали совсем не тогда, когда атаковал "Спартак".
За шпалерали бело-красных шарфов Межинский высмотрел худощавую фигурку Бухгалтера, продвинулся к нему вдоль длинного ряда скамеек и с удовольствием отметил, что подчиненный встал при его появлении. Поздоровавшись, он сел, молча разрешив Бухгалтеру сделать то же самое.
- А тяжело, наверное, гонять мяч в такую жару? - пожалел футболистов Межинский.
- Это их работа, Виктор Иванович.
- Вообще-то да. Физический труд, можно сказать.
Межинский щелкнул замками дипломата, вынул из него спасительную пластиковую бутылку ключевой воды и пил до тех пор, пока не ощутил, что взмокла и стала неприятной спина.
- Не хочешь? - протянул бутылку Бухгалтеру.
- Спасибо, Виктор Иванович. Я к жаре привычный. Все-таки родом с юга России.
- А в Сибирь-то как занесло? - спросил Межинский, хотя и без этого неплохо знал анкетные данные подчиненного.
- После службы. Я же из села родом, а тут жизнь в городе засветила. Наверное, такая у нас, сельских, природа, что все в город стремимся. Сами не знаем зачем, а стремимся... Вот посмотрите, Витор Иванович, - разжал он пальцы.
На сухой узкой ладони лежали три заколки для галстука. Одна явно была если не чисто золотой, то с позолотой. Межинский взял ее первой, посмотрел на камушек, вделанный внутрь заколки, и со стеснением спросил:
- Сколько я должен?
- Это подарок, - покраснев, ответил Бухгалтер.- Гонконгский товар.
- А немецких нет?
- Понимаете, Виктор Иванович, на Западе заколки для галстука сейчас не в моде. Считается правилом хорошего тона, если галстук болтается туда-сюда на ветру. Как язык. Ну, и вроде как признак свободного мужчины. Поэтому Запад их мало производит. А вот азиаты клепают все подряд: и что модно, и что немодно. Работают, как роботы.
- Значит, подарок? - переспросил Межинский.
- Да-да, берите, Виктор Иванович. Как что новое поступит, я сообщу. Мои орлы здорово сейчас разворачиваются.
- Черный капитал всегда стремится стать белым. То есть
легальным.
Красные и синие точки сместились в правую половину поля. Мяч белой крошкой метался по дуге вдоль линии красных, но никто из них съедать его не хотел. Синие пытались у них эту крошку отобрать, но у них ничего не получалось. "Фэнам" понравилась перепасовка, и они начали хором считать передачи: "...Де-сять! Один-надцать! Две-надцать! Три-на..." В этот момент мяч скользнул между двух синих точек. Метнувшийся в прорыв спартаковец успел к белой крошке и мягко прокинул ее мимо вратаря.
- Го-о-ол!!! - вскинулись шарфы, закрыв все поле.
Межинский привстал, чтобы посмотреть повтор гола, но повтора почему-то не было. Он удивленно посмотрел на сбившихся в одно красное пятно спартаковцев, и ему стало грустно. Он так долго привык смотреть футбол по телевизору, что без повторов его даже и не мыслил. В жизни все оказывалось скучнее и неинтереснее.
- Как там твои? - сев, решил отвлечься от неприятных ощущений натурального футбола Межинский. - Элементов подозрительности не замечал?
- Вроде нет... Легенда работает.
- Дай-то Бог. Новости какие-нибудь есть?
Он разжал ладонь, в которой катались намокшие заколки, и, глядя на них, почему-то подумал, что новостей будет три. Хотя, возможно, не в заколках дело, а в жизненном опыте и чутье. Еще когда Бухгалтер позвонил ему и назначил встречу на стадионе, он чувствовал, что есть важные сведения. Впрочем, сообщение о том, что дополнительных данных нет, тоже можно считать новостью.
- Что? - не расслышал под крик "фэнов" Бухгалтер. - А-а, по американке?.. Лобненские группировки ничего не знают. Возможно, письмо в Лобне оказалось случайно. А по Миусу есть кое-какие подробности...
- Любопытно.
- Первая "ходка" у него случилась в семнадцать лет. Он учился на первом курсе военно-морского училища и, находясь в карауле на посту с оружием, покинул территорию училища. Перелез забор, переоделся в спортивный костюм в квартире своей подруги - благо, что жила она совсем рядом - и прямо с автоматом пошел бомбить квартиры. Это было еще в конце правления Брежнева. Тогда на ночные звонки люди двери открывали без особой опаски. В общем, он совершил ограбления в трех квартирах, отобрал золото, другие ценности, а также денег где-то на тысячу рублей и уже собирался в обратный путь, но тут ему встретилась милицейская патрульно-постовая группа. Миус пытался убежать, но его догнали. Он оказал сопротивление. В общем, один сержант так и остался инвалидом на всю жизнь. Миуса судили за воинские преступления и дали срок, при котором он после колонии-"малолетки" сразу попал на "взросляк".
- Понятно, - кивнул Межинский.
Эту историю он уже слышал от Тулаева, перекопавшего тома уголовного дела Миуса, и ничего здесь не было новостью. Заколки упали на дно дипломата. Межинский пристально посмотрел на воду, колышущуюся на дне бутылки, но пить не стал. Спина все еще казалась облитой клеем.
- То, что я рассказал, официальная версия суда,
продолжил Бухгалтер. - Но есть еще и неофициальная. Ее мне "продал" авторитет, сидевший с Миусом в одной зоне. В свое время этот мужик так натерпелся от Миуса, что известие о его "вышаке" отметил в ресторане.
- Надо же! - удивился Межинский.
- Так вот он говорит, что Миус шел на дело не один. Он подговорил еще двух-трех курсантов. Они, правда, в карауле не стояли, а спокойно спали в казарме, но к назначенному сроку встали, оделись, выбрались из казармы, перелезли забор училища и соединились в группу с Миусом.
Межинский поставил дипломат на цемент трибуны. Заколки
звякнули, напомнив о себе. Новости все-таки появились.
- При налетах они, скорее всего, стояли на шухере. Но когда
их засекли милиционеры, в страхе разбежались.
- Значит, Миус все-таки дрался один?
- Да, один. Тут не прикопаешься. Но на суде Миус о своих подельниках не проронил ни слова. Они так и остались в училище.
- Прям Робин Гуд! - не сдержался Межинский.
- Судя по характеру, вряд ли.
- А вот ты сказал "двух-трех"... Это как понять?
- Авторитет не помнит. Но, говорит, они уже все достигли определенных высот по службе на флоте.
- Ну, Миус тоже немалую карьеру сделал. На его уровне, конечно.
Перед ними опять взлетели ввысь шпалеры красно-белых шарфов. Значит, второй гол они так и не увидели. А теперь можно было и не вставать. Повторов и стоп-кадров в жизни не существует.
- Да нет, - не согласился с собой Межинский.
Существует.
Где-то в архивах военно-морского училища хранились списки курсантов из группы Миуса, и если хорошо покопаться и опросить людей, то кое-кто и вспомнит бывших друзей смертника.
- Что вы сказали? - не расслышал Бухгалтер.
- Это я так. В порядке бреда. А что по Заку?
- Не очень много. Куда он исчезал из Москвы и что делал в последние недели, я так и не узнал. А вот из прошлого...
- Опять прошлое, - под нос себе недовольно сказал Межинский.
- Зак служил лейтенантом в спецназе тогда еще Западной группы войск...
- В Германии, значит, - понял Межинский.
- Так точно, в Германии. Во время прыжков с парашютом повредил позвоночник, долго лежал в госпитале. Там ему по ошибке сделали укол уже использованной иглой, заразили туберкулезом. Из армии был списан вчистую. Выходное пособие получил мизерное. Приехал в Москву к брату, который к тому времени уже обосновался и даже имел небольшую группку "быков". Миус кормился рэкетом. Он дал Заку деньги, помог выплыть.
- Значит, он должен Миусу по гроб жизни, - продолжил Межинский.
А Тулаев доложил, что Зак ненавидит брата, и судьба смертника его не интересует. Конечно, в жизни немало коварства, и удивляться ничему не нужно, но все же...
- Зак до сих пор нигде не работает, - продолжил Бухгалтер. - Числится на бирже и получает какое-то маленькое пособие. Образ жизни ведет замкнутый. Машины не имеет. Явных контактов я не засек, да, честно говоря, у меня не было времени заниматься им вплотную.
- Ладно. Это мы сами, - согласился Межинский. - У тебя все?
Заколок было три. Новостей, если считать по-крупному, две. Ногой Межинский двинул дипломат, и заколки отозвались тоненькими голосками. Такой звук издает колокольчик, до которого очень далеко.
- Есть один странный сигнал, - тише, чем обычно, сказал Бухгалтер. - В одном из областных городов создано новое охранное агентство. Очень жесткий отбор. Агентству нужны лишь опытные спецназовцы. Тестовая проверка круче, чем где-нибудь в "Альфе".
- Ну и что? - удивился Межинский. - Таких охранных агентств в одной Москве тысяча с лишком.
- Странность в окладах сотрудников. Принятому на работу сразу выдают "подъемные" - пять тысяч долларов. И потом за каждый месяц платят по две тыщи "зеленых", хотя, как я понял, ничем они не занимаются.
- Совсем ничем? - удивился Межинский.
- По моим данным, совсем... Во всяком случае, мои авторитеты говорили за столом в ресторане именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54