Я огляделся и увидел Уинстона и Шегги, направлявшихся ко мне через асфальтированную дорожку напротив Кенсингтонгского дворца, маневрируя между детскими колясками и любителями оздоровительного бега.
- Где, черт возьми, ты был последние несколько месяцев, приятель? оскалился Шегги, вынимая из ушей мощные стереонаушники, чтобы услышать мой ответ.
- Я только что вышел из Белмарша, - ответил я, натянуто улыбаясь. Шегги и Уинстон отсидели срок в Брикстоне за преступление, связанное с педерастией, поэтому они не могли не знать, что означает Белмарш. Уинстон недоверчиво посмотрел на меня.
- Да пошел ты, приятель, образованных белых парней вроде тебя не сажают!
Я объяснил, как я попал в Белмарш, но было видно, они мне не верят.
- Да иди в задницу, - издевательски рассмеялся Уинстон. - Ни за одну книжку тебя не упрятали бы в тюрьму в этой стране. - Уинстон, посмеиваясь, снял ролики.
- Ладно, парень, - все еще подозрительно сказал Шегги, но было видно, что он уже готов мне поверить, - если ты действительно сидел за решеткой, то скажи мне, как называют парней вроде Уинстона?
- Фрэгглами, - ответил я. Шегги засмеялся.
- Эй, Уинстон, иди сюда, Фрэггл. Этот парень в самом деле был в тюрьме!
Уинстон снова надел ролики.
- Если ты действительно был в Белмарше, это заслуживает уважения.
Я протянул руку, и Уинстон с энтузиазмом хлопнул по ладони, восхищенный тем, что образованный белый действительно бывший зек.
- Черт возьми, этот вертолет мочится прямо на меня, - воскликнул Уинстон несколько минут спустя, неотрывно глядя на вертолет столичной полиции, зависший на высоте около тысячи футов над нами.
- Давайте подъедем ближе к озеру и поглядим, что там случилось, предложил он. Маневрируя между гуляющими, мы покатили на другую сторону парка к Серпантину, где присоединились к полудюжине завсегдатаев. Вертолет, назойливо гудя, последовал за нами.
- Уинстон, это из-за тебя? - крикнул Шегги. - Этот долбанный вертолет преследует тебя? - засмеялся он. Уинстон подъехал к нам, нервно поглядывая на вертолет.
- Что ты натворил? - веселился Шегги.
- Я был хорошим мальчиком эти дни! - ответил Уинстон. - Да не меня он, черт побери, преследует, хоть и целится прямо в меня.
Полиция использовала вертолет, чтобы перевезти меня из Брикстона в Белмарш, но исключительно из-за того, что это обычная операция для особо опасных преступников категории А. Конечно, трудно вести за мной слежку, когда я на роликах, но стали ли бы они использовать такое дорогое средство, просто чтобы следить за мной? Был только один способ это выяснить.
- Поехали на Трафальгарскую площадь, - решился я, - посмотрим, что происходит там. - Мы преодолели интенсивное движение на Пиккадилли. Уинстон свистел в свисток, катился задом наперед перед любым такси, которые осмеливались попадаться ему на пути, ругался или показывал неприличный жест, поднимая средний палец. Шегги же, на плече у которого болталась крупногабаритная магнитола, занимался тем, что впрыгивал и выпрыгивал на ходу из автобусов и пытался схватиться за заднюю часть проезжающих мимо мотоциклов. Все путешествие заняло всего несколько минут, но их хватило вертолету, чтобы снова появиться над нашими головами.
Уинстон заволновался еще больше.
- Проклятый ублюдок, он преследует меня! - Он с негодованием смотрел наверх, сурово хмурясь, будто раздумывая, как разобраться с теми, кто посмел помешать его ежедневному катанию на роликах. - Эй, Шегги, давай вернемся обратно к озеру, если он полетит за нами, мы им покажем кое-что интересное, что скажешь?
Мы проехали Пиккадилли в обратном направлении, обогнули угол Гайд-парка и вернулись к Серпантину. Вертолет протарахтел через пару минут. Шегги и Уинстон уставились на незваного гостя.
- Эти надоедливые ублюдки сами напросились, - заявил Уинстон. Не говоря больше ни слова, они развернулись, наклонились и сдернули шорты.
- Засуньте свой гребаный объектив в мою чертову задницу! - весело заорал Уинстон.
Слежка с вертолета убедила меня в том, что МИ-6 настроена серьезно по отношению ко мне и было бы разумно перестать играть в эти игры дальше. Этим вечером я послал свой паспорт в Новозеландскую Верховную комиссию. Несколько месяцев спустя человек, наблюдавший за мной во время испытательного срока, сказал мне, что, после того как я не отправил паспорт в субботу утром, особый отдел по приказу МИ-6 выписал ордер на мой повторный арест. Судья отказался подписывать ордер на том основании, что не полиция, а служба контроля за досрочно освобожденными должна зафиксировать нарушение условий испытательного срока. Неудовлетворенная этим, в понедельник МИ-6 приказала службе контроля подать новое заявление. Но к тому времени мой паспорт был уже на почте, поэтому они не смогли оправдать арест.
После того как я отправил свой новозеландский паспорт, очевидное внешнее наблюдение прекратилось, но я знал, что МИ-6 рано или поздно получит ордера FLORIDA. И меня не покидала неприятная мысль, что люди из отдела, занимающегося прослушиванием, которых я прекрасно знал, будут прослушивать мой домашний и мобильный телефоны. В общем, я поймал, что чужие люди вмешиваются в мою частную жизнь, и, если, например, слышал в каком-нибудь пабе хорошую шутку, то непременно звонил себе домой и записывал ее на автоответчик, чтобы их повеселить. Послав на свой адрес несколько электронных писем с парой приемов против вмешате3льства, которым нас научили во время подготовительного курса, я убедился и в том, что моя электронная почта тоже находится под наблюдением.
В начале июня я смотрел по телевизору документальный фильм о смерти принцессы Уэльской и Доди аль-Файеда в туннеле Альма в Париже в августе прошлого года. Я обнаружил, что шофер, Генри Поль, который тоже погиб, работал начальником охраны отеля "Риц". Оставался загадочным тот факт, что при нем обнаружили большую сумму денег. Я вспомнил, что наткнулся на эту фамилию, когда читал файл BATTLE в отделе SOV/OPS в 1992 году. Решив, что эта информация была бы важна для ведущегося расследования, но сознавая при этом, что если бы я пришел с ней в полицию, то это означало бы для меня немедленный арест, я написал письмо отцу Доди аль-Файеда, мистеру Мухаммеду аль-Файеду, владельцу универмага "Хэрродс". Ответа я не получил и, решив, что моя информация его не заинтересовала, забыл об этом. Спустя полгода я упомянул об этом факте в разговоре с каким-то журналистом, который сразу же понял всю важность информации, и через некоторое время со мной связался представитель мистера аль-Файеда. Он категорически заявил, что мистер аль-Файед никакого письма не получал.
Выход из тюрьмы был облегчением, но жизнь в реальном мире означала, что необходимо работать, чтобы иметь крышу над головой. Мой дом был заложен под жалованье в МИ-6, и если я хотел остаться в нем жить, то мое новое жалованье должно было быть не меньше, чем предыдущее. Служба в МИ-6 сама по себе уже создавала трудности в поисках дальнейшей работы, кроме того, в МИ-6 заявили, что не будут использовать свои связи, чтобы мне помочь. Я не хотел снова оказаться по уши в долгах, поэтому решил продать свой дом. Дом в центре Лондона, в хорошем состоянии, с гаражом и, хоть и не большим, но ухоженным садиком продать несложно. Было очень жаль уезжать оттуда, когда в середине июня я отвозил последние вещи в дом к моим родителям в Камбрию, где я собирался остаться, пока не кончится мой испытательный срок.
Когда запрет на перемещение для меня был снят, я решил отправиться в Австралию или в Новую Зеландию, чтобы начать карьеру сначала, не тяготясь закладной. Я купил ноутбук, подключился к Интернету, чтобы поискать там предложения работы. Это было прямое нарушение условий испытательного срока, но МИ-6, чтобы арестовать меня за это, пришлось бы признать, что она прослушивает телефон моих родителей. В любом случае, мне доставляло удовольствие нарушать эти абсурдные условия. Очень скоро в моем "Псионе" было огромное количество контактов с Оклендом и Сиднеем.
Изучая возможности для карьеры в области тележурналистики, я связался с телевизионными компаниями обоих городов. Среди них был 9-й канал австралийского телевидения в лице их молодого лондонского корреспондента Кэтрин Бонелла, с которой я пару раз встречался в Лондоне. Тут надо было быть осмотрительным, потому что, хотя я и просто искал работу, МИ-6 при первой возможности попыталась бы использовать эти встречи как основание для ареста за нарушение запрета на контакты с прессой.
По мере того как мой испытательный срок подходил к концу, я начал опасаться, что нежелание МИ-6 как-либо помогать мне в переселении не предвещает ничего хорошего. Если они были уверены в том, что я представляю настолько большую угрозу, что необходимо конфисковать мои паспорта, запретить мне пользоваться Интернетом, общаться с журналистами и обязать меня каждую неделю до 31 июля встречаться с контролирующим меня во время испытательного срока человеком, то как они собирались контролировать меня с первого августа? С этого времени мне официально будет разрешено общаться с журналистами, пользоваться Интернетом и выезжать за границу. Было очень сомнительно, что они оставят меня в покое.
Единственным удобоваримым объяснением было то, что у МИ-6 был план, при помощи которого она собиралась контролировать меня после 31 июля, вполне возможно, довольно коварный. Например, обвинить меня в убийстве и надолго посадить в тюрьму. Имея в распоряжении мои отпечатки пальцев и генетический код, совсем несложно сфабриковать правдоподобное обвинение в контрабанде наркотиков. В любом случае мне не стоило оставаться в Британии, чтобы это выяснять. Чтобы не попасть в ловушку, мне следовало уехать за границу до окончания испытательного срока и без паспорта. Но как? К счастью, мне помог опыт Белмарша.
Добсон говорил мне, что единственный способ ускользнуть - это перебраться на пароме из Ливерпуля в Белфаст, а затем поездом - в Дублин. Чтобы попасть в Северную Ирландию, паспорт не требуется, потому что это часть Соединенного Королевства. Не нужен он и для путешествия из одной ирландской столицы в другую, потому что против этого возражают ирландские республиканцы. В Дублине я мог бы запросить в Верховной комиссии другой новозеландский паспорт и улететь. Но у служб безопасности огромное количество лазеек для слежки, включая камеры CCTV, которые могут опознать человека в толпе на переполненной станции, и этого как раз я и не знал. Добсон также дал мне несколько адресов своих знакомых контрабандистов табака в Дувре, у которых есть скоростные катера. Но если бы меня поймали на контрабанде, это было бы на руку МИ-6. Рассмотрев различные варианты, я пришел к выводу, что лучше всего было бы нагло пересечь Ла-Манш на одном из паромов и таким образом оказаться во Франции. Добсон говорил, что ему пару раз удалось это проделать, когда контролеры на заметили его, потому что были слишком заняты.
Днем отправки я выбрал понедельник, 27 июля, самый разгар школьных каникул, когда в портах еще больше народу, чем обычно. В последнюю неделю моего испытательного срока МИ-6 проявляла особую бдительность, поэтому нужно было придумать какую-нибудь хитрость. 12 июля я позвонил туристическому агенту компании "Квантас" и заказал билет на самолет Манчестер-Сидней на 2 августа, сразу после окончания моего испытательного срока, когда в МИ-6 ожидали моего отъезда. Друзьям, звонившим мне, сообщалось, что в последнюю неделю июля я собираюсь поехать в велосипедный тур по Шотландии. Все это должно было при помощи специалистов из отдела прослушивания попасть в коридоры Воксхол-кросс.
22 июля около одиннадцати часов я сидел наверху в спальне, работая в Интернете, и вдруг услышал хруст гравия под ногами на подъездной дорожке. Я выглянул в окно из-за занавески. Судя по странному и неуместному одеянию, это были два агента из SB. Тот, что постарше, был одет в костюм в тонкую светлую полоску, молодой же - в джинсы и голубой шерстяной верх.
Вероятно, они хотели задать мне какие-то вопросы, хотя я не представлял, о чем. Я не совершил никакого нового правонарушения, да и SB нет никакого дела до нарушения мною условий испытательного срока. Я не отреагировал ни на звонок в дверь, ни на последовавший за ним стук в заднюю дверь. Они скорее всего знали от слежки, что я дома, потому что сдались не сразу, а трезвонили и колотили в двери до тех пор, пока совершенно глухая Джесси случайно не услышала шум и не начала лаять. Я запер все двери, чтобы они не могли зайти, не взломав дверь. Имея ордер, они бы позвали подмогу, поэтому, если я буду сидеть тихо, они сдадутся и уйдут. Обойдя сад и надворные постройки, словно разведав обстановку для последующего ареста, агенты пошли обратно по подъездной дорожке. Со времени их прихода прошло около сорока минут. Было очевидно, что они вернутся с ордером и кучей народу, поэтому нужно было срочно уходить. Мне хватило тридцати минут, чтобы собраться, я даже успел пообедать до возвращения моих родителей. Тепло попрощавшись с Джесси, сознавая, что больше ее не увижу, я закинул два чемодана на заднее сиденье "сааба" моей матери. На случай, если SB установил слежку, я спрятался в багажнике, как Гордиевский, на время, пока мы не отъехали от городка подальше. Через 20 минут мы приехали на железнодорожную станцию Пенрит, где я сел на поезд линии Вест-Кантри и доехал до южного портового города Пул. Утро 24 июля было облачным и унылым, как и во многие другие дни лета 1998 года. Как я и предполагал, терминал был заполнен семьями с детьми, уезжающими во Францию в первый день школьных каникул. Размахивая своим свидетельством о рождении, водительскими правами и кредитными карточками перед носом у утомленной девушки-регистратора за стойкой "Траклайн", я объяснил, что несколько дней назад у меня украли паспорт. После беглого допроса и короткого, но нервного звонка своему начальнику она выдала мне посадочный талон на паром, уходящий в Шербур в 12.45.
Я поднялся с багажом на верхнюю палубу, чтобы в последний раз взглянуть на Англию, и увидел несметное количество серфингистов и водных лыжников, носящихся перед носом нашего корабля, пока мы выплывали из Пула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56