- Чем же вы занимались позавчера на террасе? - угрожающим тоном спросил меня кадровик. Он решил не церемониться с обычным приветствием и сразу же накинулся на меня. Такой прием он явно тщательно обдумал заранее.
- Вас там засекли, когда вы лакали пиво, не обращая внимания на других. Вам что, работа не нравится? Вам работать здесь хочется?
После такого беспричинного неприятного наскока я не смог собраться и объяснить Ядовитому Карлику ситуацию с Сарой. Даже если бы он проявил каплю сочувствия и понимания, мне этого было не нужно.
- У вас есть что-нибудь сказать мне?
- Нет, ничего нет, - безучастно ответил я.
- Ну что же. Я только что получил бумагу насчет того, чем вы занимались в Боснии. Честно говоря, я не удивлен, хотя ваш поступок ужасен. - Ядовитый Карлик бросил на кофейный столик между нами коричневый лист бумаги с моей служебной характеристикой.
- Прочитайте и объясните, - приказал он.
При чтении рапорта я почувствовал досаду и разочарование. Когда Стринг Уэст был у меня в Боснии, он не высказал никаких замечаний относительно выполнения мною служебных обязанностей. В рапорте же он в обычной своей манере только критиковал меня за упущения и ни словом не обмолвился о позитивном в моей работе, он также сделал пространную запись о том, что во время встречи с Караджичем я не надел галстука.
- Я считаю неслыханной дерзостью, что вы появились без галстука, проворчал Ядовитый Карлик. Не слушая его, я углубился в чтение зловредной писанины Стринга Уэста. Он едко критиковал меня за отказ поехать в Сараево и расспросить DONNE после решающей схватки лидеров боснийцев и мусульман. Вряд ли DONNE сообщил бы какие-то полезные для СХ сведения, но Стринг Уэст ловко обошел вопрос о закрытии аэропорта в Сараево и о невозможности добраться до города сухопутным путем.
Во время стажировки мне уже приходилось выполнять грубую и тяжелую работу, в отличие от моих коллег по IONЕС, которые все еще готовились к первой рабочей поездке за границу. Спенсер изучал немецкий язык на курсах, готовясь к работе в резидентуре МИ-6 в Вене, где служили всего четыре офицера. Касл, который всегда следил за курсом акций и которого заботил жизненный уровень, собирался занять пост в Женеве, где даже младший офицер всегда жил в добротном доме с плавательным бассейном и получал щедрое жалованье. Сейчас он занимался на годичных курсах французского языка. Из Баркинга решили сделать специалиста по арабским странам, и он находился на двухлетних курсах в Каире. Фортон совершенствовал французский, готовясь занять пост в Брюсселе, Барт изучал венгерский язык, а Хейр учил испанский, готовясь стать вторым лицом в нашей резидентуре в Чили. Никого из них еще не назначили на посты, и даже когда они приедут в определенные им страны, от них многого ждать не станут в течение первых шести месяцев, пока они будут изучать местные обычаи и традиции. Разница моего и их положения казалось очевидной, но Стринг Уэст не сделал мне ни малейшей поблажки.
Казалось, что подобный рапорт состряпал сам кадровик и, вполне возможно, его правил коварный Фаулкрук, но доказать я ничего не мог. В ответ я решил молча проглотить обиду и интенсивнее работать в РТСР. Бэджер был честный и тактичный начальник. Фаулкрук никогда бы не осмелился надавить на него, чтобы он сжил меня со свету. Я встал и ушел от Ядовитого Карлика в надежде, что он вскоре укатит в какую-нибудь благоприятную страну, и я не буду больше иметь с ним дела.
x x x
В РТСР номера телефонных перехватов не засекречивались. В большинстве случаев ко мне в коробку ежедневно клали два-три сообщения FLORIDA, все они касались операции, которую я осуществлял. Другие офицеры отдела, разрабатывающие различные оперативные мероприятия, получали множество сообщений, но мне их не давали. Количество разрешений на перехват телефонных переговоров для МИ-6 зависело от возможностей UKZ - отдела, где расшифровывались и переводились перехваты. Он размещался в доме 60 по Воксхолл-бридж-роуд (сокращенно VBR), в нем насчитывалось примерно 20 офицеров. Они работали в тесном сотрудничестве с большим отделом проверенных английских инженеров по телекоммуникациям, вторым после МИ-6 по числу установленных телефонных перехватчиков. Каждый офицер UKZ является талантливым лингвистом, зачастую свободно владеет пятью-шестью трудными языками. Они работают на серийных компьютерных терминалах и любят общаться через Интернет. В хороший денек они ведут примерно по 20 переговоров, но бывает и меньше, если разговор проходит на малопонятном языке или же не хватает опыта и мастерства.
Согласно закону 1975 года о перехвате информации (ЮСА) ордер на право перехвата выдается лишь в том случае, если речь идет о нарушении законодательства Великобритании или же перехват необходим разведке. При таких условиях я не стану испытывать угрызений совести, читая запись разговора иранского террориста или же российского офицера разведки. Но у нас встречается немало перехватов, которые не подпадают под статьи закона ЮСА. Даже подслушанный телефонный разговор Кидди с Константином никак не подпадает под него. Они нарушили бы законодательство Великобритании, если бы экспортировали химические или ядерные материалы, которые вовсе не похожи на те, которые можно достать в странах третьего мира и вывезти их оттуда. И никогда мы не написали бы рапорт СХ как результат телефонного перехвата. Может, их практические дела и аморальны, но не нам судить об этом.
В отличие от других стран Запада в Англии ордера на телефонное прослушивание подписывают не судьи, а министр внутренних дел или же министр иностранных дел. Такая практика объясняет, почему разведслужба может получать так много ордеров. Помимо тайного прослушивания разговоров граждан, чья деятельность не попадает в пределы действия ЮСА, МИ-6 злоупотребляет этим законом и для других целей. Считается, что переводчики VBR игнорируют обывательскую болтовню и делают краткие выжимки лишь для соответствующих оперативных мероприятий разведки с целью распространения их в Воксхолл-кросс. Такая практика дает МИ-6 возможность давить на министерство финансов и требовать отделить, разведслужбу от VBR с ее переводчиками, вместо того, чтобы объединиться с ними в новом здании. И все же как-то раз один мой коллега бросил розовый листок FLORIDA мне на стол, хихикнув при этом: "Вот над чем стоит посмеяться!" Объектом был выбран отдыхающий трансвестит, a FLORIDA подробно изложила его интимный разговор с приятелем, тоже трансвеститом. Признаться, это был забавный документ, но он ничем не мог служить для лучшей подготовки нашего оперативного мероприятия и явился явным нарушением закона ЮСА. Данный эпизод характерен и для других сотрудников с похотливыми запросами, которых у нас в офисе пруд пруди.
x x x
В ходе операции BELLHOP начало раскручиваться новое интересное дело. Бэджер, как ответственный за всю операцию, координировал действия с представителями иностранных разведок. Общепринято, что объем и глубина информации относительно конкретной операции, которой делятся с иностранными службами, зависит от достигнутого взаимного доверия с другой разведслужбой и от того, какие разведданные и в каком количестве выкладывают на стол партнеры. МИ-6 всегда относилась к связным из ЦРУ тепло и сердечно, потому что американцы владели потрясающими ресурсами. Бэджер при проведении операции BELLHOP установил хорошие отношения и с французами, но ему никак не удавалось наладить сотрудничество с Моссадом. Непонятно было, почему израильтяне не идут на такое сотрудничество, поскольку мы ожидали, что они глубоко заинтересованы в том, чтобы разрушить планы Ирана, своего самого ненавистного врага, обзавестись химическим оружием. Встречи с Моссадом всегда проходили напряженно, с крохотными уступками с обеих сторон. Наша секция подозревала, что у них есть секретная программа. Это подозрение только усилилось, когда Бэджер показал израильским коллегам копии планов и схем, которые мы добыли при досмотре Кидди в Стэнстеде. Они проявили притворный интерес, но совсем не убедительный, и Бэджер уехал, считая что у израильтян уже есть свои копии.
Ключи к разгадке поступили от резидента в Варшаве (H/WAR). Изучая планы фабрики, эксперты из министерства обороны установили, что они разработаны по старым польским чертежам. Она - реликт, оставшийся со времен "холодной войны". Бэджер попросил резидента в Варшаве выяснить, каким образом планы и схемы могли попасть в руки Мэнбара. Польская разведслужба, похожая на тайную полицию КГБ, перестраивалась по западному образцу разведслужб, существующих в Европе, но перестройка еще не завершилась. Многие польские офицеры из "старой гвардии" слишком привыкли к приемам "холодной войны", чтобы строить доверительные отношения с офицерами западных разведок, а резидент в Варшаве установил с польской разведслужбой неустойчивые связи. Поляки даже не признали, что у этих планов польское происхождение, несмотря на уверения нашего резидента, что такое признание не будет использовано Западом для политической пропаганды.
И все же польская разведка предоставила весьма важный ключ к разгадке. Она передала разведданные на одного польского бизнесмена еврейского происхождения, имеющего связи с Моссадом. Он поддерживал тесные отношения со старшим гражданским чиновником, ведущим польскую "программу химической обороны", дублировавшую программу химического оружия. Если читать между строк, вывод был таков: планы и схемы для фабрики были переданы этим чиновником сначала еврейскому бизнесмену, а затем через него Моссаду - и все с молчаливого согласия польской разведки. Теперь стала ясна причина, почему Моссад без всякого восторга взял наши копии планов и схем. Как и подозревал Бэджер, они у них уже были.
Чтобы решить эту интересную гигантскую головоломку, необходимо было уложить на место и другие выпавшие куски. Мы так и не знали до конца, где Мэнбар раздобыл список оборудования для фабрики. Он мог его получить от Фахда, но из перехвата его переговоров с Фахдом следовало, что они у него уже имелись до их знакомства. Но полной уверенности у нас не было, так как разговоры они вели намеками, на языке фарси и применяли зашифрованные слова. Примерно в то же время у Мэнбара состоялось несколько тайных встреч с офицерами Моссада в израильском посольстве в Париже. Мы могли лишь предполагать, что соединить все части аппаратуры в единое целое стало возможным потому, что Моссад, по неясным нам причинам, использовал Мэнбара для заключения тайных сделок с иранцами. Ключом к составлению единой картины происходящего была деятельность Мэнбара, поэтому нам было необходимо изучить его передвижения, встречи и переговоры более детально, чем мы могли узнать из перехватов его телефонных разговоров, полученных от французской контрразведки (ДSТ).
Бэджер решил использовать в этих целях личную секретаршу Мэнбара, некую Андреа, симпатичную сорокалетнюю разведенную немецкую фрау. Она находилась на французской территории, поэтому было бы нетактичным отстранить французскую разведку от проверки. МИ-6 избегает ставить "сладкие" ловушки, полагая, что последствия сексуальных удовольствий трудно предсказать или проконтролировать, но французские разведчики так не считают. Андреа привыкла ходить на ланч ежедневно в одно и то же бистро. Тогда французская разведка решила подослать к ней офицера-мужчину. В тот же вечер телефонная прослушка зафиксировала ее жалобы матери в Германии относительно того, что некий слишком надушенный француз надоедливо приставал к ней во время ланча, считая себя божьим подарком женщинам. Озадаченный альфонс из разведки в отчете о проведенной встрече невнятно написал, что она, должно быть, лесбиянка.
Между тем я продолжал работать в соответствии со своей "легендой", как клерк в офисе компании "Бари трейдинг". Работа казалась мне муторной, но зато разработка Константина шла успешно. Попив совместно чаю в офисе, сходив пару раз на ланч в отель "Хилтон" и по случаю заскочив со мной в пивную, он проникся ко мне доверием и стал раскрываться. Заглатывая приманку, он на каждой встрече задавал все больше вопросов, выясняя мои знания химического оборудования.
Из телефонного перехвата нам стало известно, что Константин держит копии планов и схем в запертом верхнем ящике своего рабочего стола. Как-то я заметил, что он вытащил эти бумаги и использовал их при разговоре с Кидди. Вечером этого же дня я пришел в свой офис и, прочитав распечатку записи их разговора, узнал, что они пытались разобраться в спецификации стеклянного вентиля, номер которого был расплывчато обозначен на схемах. Эксперты по химическому оружию из министерства обороны помогли мне выяснить точную спецификацию этой детали и определить компании, которые могут их поставлять, - одну в Германии и две в Швейцарии.
Спустя несколько дней я, сидя за столом, притворно изображал неподдельный интерес, копаясь в толстой пачке коносаментов, и краем уха услышал конец телефонного разговора Константина с Кидди. Правда, больше говорила она, Константин же только пытался вставить словечко-другое да еще извинялся за медлительность. В конце концов ему удалось выпалить:
- Послушайте, Джойс. Я и впрямь прилагаю все усилия, но застрял на месте. Но зато я знаю одного человека, который может помочь нам, и он сидит тут же, в моем офисе. - Они еще о чем-то немного поговорили, и он повесил трубку. Затем Константин позвал меня:
- Слушайте, Алекс. У меня тут возникла проблема. Может, вы поможете ее решить?
- В чем дело? - спросил я и не спеша подошел к его столу, где он прятал планы и схемы.
- Что можно сделать из этого? - спросил Константин, с надеждой глядя на меня. Бумаги я уже тайно посмотрел, поэтому, изобразив на лице притворное замешательство, несколько минут разглядывал их.
- Похоже, что это схемы и планы какой-то химической фабрики. Химикалии ядовиты, поэтому все детали и блоки стеклянные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56