Воздействию цунами, разрушавшего советскую административную машину, подвергся даже КГБ. Под руководством Евгения Примакова он был преобразован в две новые организации. СВР, нечто вроде МИ-6, стала заниматься сбором развединформации за рубежом. Контрразведка была возложена на ФСБ, приблизительный аналог британской МИ-5.
В Сенчури-хаус удовлетворение, вызванное крушением Советской империи, победой над старым врагом, сочеталось с осторожностью. МИ-6 приходилось пересматривать свою стратегию, одной из первых перемен явилось вступление во взаимодействие с СВР и ФСБ. Всего несколько лет назад такое было немыслимо. Обе стороны признали, что диалог будет взаимовыгодным, поэтому глава московской резидентуры Джон Редд был "выдан" СВР и программа регулярных деловых встреч начала действовать. Для разведки в России по-прежнему приходилось делать больше усилий, чем в любой другой стране, но масштабы ее стали иными. Небывалая политическая открытость, принесенная гласностью, привела к тому, что информация, считавшаяся прежде разведданными, стала вполне доступной. Теперь было легко узнать из газет, что производит, к примеру, такой-то завод на Урале. То, что интересовало МИ-6, находилось на более высоком уровне; на языке разведчиков, "порог" донесений СХ стал выше.
Поскольку я был стажером, меня не посвящали в самые тайные русские дела, именуемые "совершенно секретными", являвшиеся источником большей части важных разведданных. Я должен был начинать с самой нижней ступени, утешаясь тем, что иногда наиболее продуктивные дела исходят из неприметных, неожиданных источников.
Именно руководствуясь этой мыслью, Стюарт Рассел, только что сменивший Фаулкрука, дал мне первое серьезное поручение. Рассел служил в Лиссабоне, в Стокгольме, последнее время - в Москве. Теперь он находился на том решающем этапе, когда требовалось зарекомендовать себя птицей высокого полета, иначе его карьера могла завершиться какой-нибудь незначительной должностью в Главном управлении, или в какой-нибудь сонной резидентуре в Африке или на Дальнем Востоке и вынужденной отставкой в пятьдесят пять лет. Он мечтал возглавить венскую резидентуру, одну из самых крупных и самых важных, где можно было как-то проявить себя. Но сперва был вынужден разбираться с делами SOV/OPS после неспособного Фаулкрука.
Рассел вызвал меня на пятнадцатый этаж в свой кабинет, украшенный картинами и сувенирами, приобретенными в заграничных резидентурах. Сидя спиной к великолепному виду на Ламбетский дворец и на Темзу, новый руководитель SOV/OPS читал телеграмму от Редд а, где сообщалось о первой деловой встрече с коллегой из ФСБ. Важнейшей задачей в начинавшемся сотрудничестве было установление взаимного доверия. Редд и его коллега пришли к нему, обменявшись сведениями о разведчиках, выявленных обеими сторонами за последние десять лет.
- Меня раскрыли, когда я работал там, и прозвали Черно-бурой Лисицей, хихикнул Рассел. Это прозвище отчасти оправдывалось его густыми, гладкими серебристо-седыми волосами, но и служило признанием его хитрости при отрыве от наблюдения.
Бросив телеграмму в корзину для исходящих бумаг, Рассел обрисовал мою задачу.
- Нужно, чтобы вы разработали операцию для изучения русских военных журналистов и вербовки одного, имеющего хороший доступ к военным секретам, объяснил он. - Журналисты, как вам известно, обычно не бывают хорошими агентами. Они стремятся опубликовать все, что знают, и тем самым делают свои сведения непригодными для СХ. Однако иногда у них ест хорошие связи с теми, кто принимает ключевые решения, что подчас дает им доступ к секретным сведениям, которые никогда не попадут в печать.
Рассел ставил передо мной цель: отыскать такого журналиста и сблизиться с ним.
- Предлагаю организовать фиктивное информационное агентство в Лондоне, использовать его для установления первого контакта, потом посмотреть, к чему он приведет, - посоветовал Рассел. - И повидайтесь с NORTHSTAR: у него наверняка найдется много идей для вас, - добавил он, словно ему это только что пришло в голову.
NORTHSTAR - таково было кодовое имя Михаила Бутхова, офицера КГБ, год назад переметнувшегося в МИ-6. Он работал в Норвегии как журналист ТАСС, знал многих из настоящих русских журналистов. И предположительно мог дать большой список фамилий для раскручивания операции.
Я взял в подземном гараже Сенчури-хаус темно-бордовый "форд-скерра", одну из множества столь же не бросающихся в глаза машин с подложными регистрационными номерами, чтобы нельзя было установить их принадлежность МИ-6. Путь до живописной деревушки Пэнгборн возле самого Рединга занял у меня два часа. NORTHSTAR, разумеется, был материально вознагражден за свой переход. Его современный четырехкомнатный особняк окружал большой сад, на подъездной аллее стояли новенький "ровер-стерлинг" и красный спортивный "ситроен" его любовницы Марии. Судя по царапинам и вмятинам на нем, Мария не овладела искусством езды по переполненным машинами британским дорогам.
- Входите, - пригласил NORTHSTAR на безупречном английском с едва заметным русским акцентом. Провел меня в гостиную и усадил на обитый черной кожей диван. Комната была скудно обставлена совершенно новой, безликой мебелью; главное место в ней занимали дорогостоящий телевизор и магнитофон с высокой точностью воспроизведения звука.
NORTHSTAR узнал меня, так как приезжал на краткую встречу со слушателями IONEC. Поездки в Форт благотворно сказывались на его духе, так как он страдал от синдрома бесполезности. Из него вытянули все мельчайшие подробности об учебе, коллегах из КГБ, работе. Пьянящие дни обращения с ним как с важным лицом, приемы с шампанским, расточительные поездки на встречи с дружественными спецслужбами в Вашингтон, Париж и Сидней остались позади. Его полезность Западу и связанное с ней чувство собственной значительности ушли в прошлое. Он заскучал и пал духом. МИ-6 пыталась найти ему новое занятие, но безуспешно. Опыт работы в разведке не особенно ценится, а столь же увлекательных занятий ничтожно мало. Так что, хотя МИ-6 снабдила его прекрасным домом, пожизненной пенсией, убедила русских отпустить к нему любовницу и дочку, он не находил себе места.
NORTHSTAR приготовил кофе и повел меня в кабинет, где можно было поговорить с глазу на глаз. На столе с компьютером и несколькими справочниками лежали недостроенная модель истребителя с вертикальным взлетом и тюбики клея. Я сел в обитое черной кожей кресло и обрисовал ему замысел Рассела.
- Почему не поручить это мне? - спросил NORTHSTAR, прежде чем я закончил. - Я работал журналистом в ТАСС, я профессиональный разведчик, русский - мой родной язык. У меня есть все необходимые данные.
Доводы его были убедительны, но русские все еще страдали из-за его измены. Если они узнают, что мы используем его в операции против них, это может повредить едва начавшемуся сотрудничеству.
- Выясню, можно ли поручить это вам, - ответил я, - Но ничего не обещаю.
Возвратясь в Сенчури-хаус, я написал подробные предложения и положил документ в корзину для исходящих бумаг. Сперва Рассел как мой непосредственный руководитель пожелает сделать свои замечания. Затем офицер Р5, занимающийся продукцией московской резидентуры, захочет проверить, нет ли тут связи с другими операциями, проходящими под его контролем. SBO/1, офицер отдела безопасности, наблюдающий за операциями в России, должен будет высказать свои соображения. R/CEE, координатор Восточноевропейского управления, захочет высказать свое мнение о том, сможет ли эта операция дать нужные сведения. И, наконец, главу Восточноевропейского управления (С/СЕЕ) нужно будет поставить в известность о том, что делают его подчиненные. Такое хождение бумаг по инстанциям типично, и зачастую на принятие решения уходит несколько недель. В коммерческой организации подобный процесс оказался бы до невозможности обременительным, но достоинство работы, где поставлены на карту национальная безопасность и жизни людей, заключается в том, что в ней обычно исключается принятие ошибочных решений. Недостаток в том, что, даже когда становится совершенно ясно, что решение ошибочно, дать обратный ход очень трудно, так как многие офицеры, причастные к такому решению, упорно отстаивают его, каким бы глупым оно ни выглядело задним числом.
К счастью, это решение было принято быстро. Всего несколько дней спустя рассыльный опустил мое предложение в корзинку для входящих бумаг. Каракули, написанные разными людьми, сводились к согласию позволить NORTHSTAR участвовать в операции, но ни в коем случае не поручать ее ему одному. Я должен был находиться рядом и руководить всеми его действиями.
Начать операцию было несложно. Из оборудования требовался только аппарат факсимильной связи, его представил технический отдел (TOS). Я назвал свое информационное агентство TRUFAX (true - правдивый, истинный - англ.) с намеком на истинные факты, которые надеялся получать с помощью факсимильного аппарата, и для привлекательного созвучия с русским информационным агентством "Интерфакс". В обычных условиях операции подобного рода велись бы из Сенчури-хаус с использованием телефонного номера, относящегося к другому району, и дивертора вызова, которые производит британская фирма "Телеком". Но NORTHSTAR, как и других перебежчиков, не пускали в это здание, поэтому я снял крохотную контору, в которой едва уместился письменный стол, на верхнем этаже административного здания на Кондуит-стрит. TOS изготовил маленькую медную табличку с надписью TRUFAX, которую смотритель здания присоединил к другим табличкам на наружной двери, а G/REP, отдел типографских работ и фальсификата, снабдил меня фирменной бумагой с изящной надписью TRUEFAX наверху. Я взял себе новый псевдоним - Бен Пресли, получил соответствующие паспорт и водительские права в центральном отделе оснащения (CF). Снабжение "легендой" NORTHSTAR требовало большей изобретательности. Любой русский журналист, общаясь с ним, наверняка спросил бы его о прошлом и о том, как он оказался на Западе. Для обсуждения подходящей "легенды" требовалась мудрость более опытного разведчика, поэтому я отправился к заместителю начальника отдела безопасности (SBO/1) Джону Бидду.
SB наблюдает за безопасностью операций во всех управлениях. Сотрудников его в разговорах иногда называют "ветеранами", так как после пятидесяти пяти лет, обычного в МИ-6 возраста выхода в отставку, их вновь приглашают на службу благодаря их богатому оперативному опыту. Хотя роль "ветеранов" консультативная, пренебречь их советами может только дурак. Бидд во время "холодной войны" возглавлял Восточноевропейское управление, поэтому его опыт был особенно ценен.
Бидд сидел в кабинете на двадцатом этаже, посмеиваясь своим мыслям. Он анализировал предложенный техническим отделом план установки подслушивающего устройства в жилом лиссабонском доме, в квартире на верхнем этаже, где предположительно жил русский разведчик из СВР. Одна из секретарш лиссабонской резидентуры снимала квартиру тремя этажами ниже в том же старом, ветхом доме, и TOS предлагал разместить в ее квартире звукозаписывающее оборудование. Они нашли способ тайком проникнуть на чердак над квартирой объекта, где подобрать место для установки маленького микрофона будет нетрудно. По техническим причинам установить радиосвязь между микрофоном и звукозаписывающим оборудованием было невозможно, поэтому их требовалось соединить тонким проводом, идущим с чердака в квартиру секретарши. Скрыть провод можно было, только пропустив его вниз по изогнутой водосточной трубе.
После испытаний различных технических приспособлений, оказавшихся непригодными, технический отдел осенила идея использовать мышь. Его сотрудники считали, что, высунувшись из слухового окна под покровом ночи, они смогут опустить с помощью удилища мышку, привязанную к концу лески, в верхнюю часть водосточной трубы. Потом опустят ее по вертикальной секции к первому повороту трубы под прямым углом. Оттуда мышь побежит по горизонтальной секции к следующей вертикальной и так далее, до самого низа, где ее снова поймают. Потом провод можно будет привязать к леске и протянуть через трубу.
Испытание этого способа на водосточных трубах Сенчури-хаус с использованием трех белых мышей, одолженных в Научно-исследовательском институте химического и биологического оружия в Портон-даун, оказалось более-менее успешным. Одна мышь, по кличке Микки, была нормальной и восторженно носилась по трубам. Вторая, Трикки, пыталась взобраться обратно по леске, пока находилась в воздухе, но, очутившись в горизонтальной трубе, сообразила, что делать. Третья, названная Чикки, оказалась неспособной путешествовать по трубам, и ее отправили обратно в Портон-даун. Микки и на всякий случай Трикки предстояло лететь в Лиссабон в "Геркулесе" SD, поскольку вывозить мышей из страны открыто, без специальных экспортных лицензий было запрещено. Дилемма Бидда заключалась в том, этично ли использовать животных в шпионских операциях.
- Думаю, Микки и Трикки повезло больше, чем Чикки, - хихикнул Бидд, так что, пожалуй, это этично.
Он вывел каракулями свою одобрительную резолюцию в нижней части плана и положил его в корзинку для исходящих бумаг. Продолжая посмеиваться, Бидд перенес внимание на меня.
- Чем могу быть полезен, молодой человек? - доброжелательно спросил он.
Сдерживая улыбку, я объяснил, что его помощь нужна для создания подходящей легенды для NORTH-STAR, чтобы он мог принять участие в операции TRU-FAX. Бидд быстро придумал легенду.
- Ему нужно говорить, что он отпрыск семьи российских немцев в Поволжье, - предложил он. - В последнее время Германия многим из них выдала паспорта. Нужно придумать ему звучащий по-немецки псевдоним - может, Валерий Рубен?
На другой день Валерий Рубен работал в конторе TRUFAX на Кондуит-стрит. За неделю он установил контакты почти с двадцатью журналистами из Москвы, Ленинграда и Киева, и на его факсимильный аппарат заструился поток сведений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56