Прошла еще минута. Женщина в черном сидела, уставившись на него.Неожиданно в комнату вошла Молли; держалась она прямо, но лицо было бледное. Через левую руку она перекинула шубу, а под правой несла пустую коробку из-под платья. Она прошла через весь зал со спокойным достоинством.– Здравствуй, Джон, – сказала она совершенно нормальным голосом. – Рада тебя видеть.Женщина в черном продолжала глазеть. Молли села как можно ближе к Джону, но так, чтобы это не показалось странным, и они наклонились друг к другу.– Молли, – прошептал Джон. – Все очень просто. Мы поженимся.– Не знаю, как поведет себя папа; я боюсь, – призналась Молли.– Когда мы будем мужем и женой, он уже ничего не сможет сделать. Потом, я думаю, мой отец поможет нам. Я к нему съезжу.– Может, нам лучше просто убежать?– Это глупо. Нам нужно быть практичными, Молли. Я хочу жениться на тебе и поселиться на острове, по крайней мере пока мы не разберемся, что к чему. Думаю, на моего отца мы можем рассчитывать.– Если бы мы могли рассчитывать на моего, – сказала она.– Не загадывай слишком далеко вперед. Прямо сейчас я продам шубу и поеду к папе. Потом вернусь за тобой, и мы решим, что делать дальше.– Хорошо, – согласилась она и тихо добавила, как когда-то по телефону: – Спаси нас Бог, Джонни. Глава 28 На автобусной станции Джон купил билет до Ричмонда, ближайшего большого города по дороге на север. Он находился всего в часе езды, и, когда Джон приехал туда, еще не было полудня. С шубой в одной руке и чемоданом в другой он пошел по многолюдным улицам в поисках ломбарда. Наконец он нашел его, с тремя золотыми шарами над входом. Окно было защищено от грабителей железной решеткой. С минуту Джон постоял у витрины. На ней лежало несколько уродливых револьверов, три фотоаппарата, с дюжину золотых наручных часов и серебряная труба.Хозяин оказался тощим мужчиной в очках без оправы и с жидкими волосами.– Доброе утро, – приветствовал он Джона с легким южным акцентом.– Я хотел продать вот это, – сказал Джон и положил шубу на белый мраморный прилавок.Мужчина пристально оглядел мех. Посмотрел на этикетку внутри. Потом распластал шубу на прилавке и скрупулезно изучил каждый сантиметр.– Дам за нее двадцать долларов, – спокойно произнес он.– Двадцать долларов?! – поразился Джон. – Это пальто стоит пять тысяч.– Знаю, – сказал мужчина.– Верните мне его, я отнесу еще куда-нибудь, – возмущенно проговорил он.– Нет, – тихо сказал мужчина. – Забирай свои двадцать долларов и уходи.– Что это значит?– Или я позову полицию, – сказал мужчина. – Хочешь объяснить им, где ты взял эту шубу?– Какая же вы скотина! – воскликнул Джон. Мужчина устало пожал плечами и выдвинул ящик кассового аппарата.«Если он действительно сообщит в полицию, придется обращаться за разъяснением к Молли, – подумал Джон, – и в школе могут все обнаружить, расскажут ее матери, а это не лучший способ для нее узнать о случившемся». Владелец ломбарда подвинул через прилавок две десятидолларовых купюры. Джон взял деньги.– Теперь убирайся и больше здесь не показывайся, – сказал делец.– Дайте квитанцию, – прореагировал Джон. Мужчина протянул ему листок.Выйдя из ломбарда, Джон так крепко сжал кулаки, что ногти больно впились в ладони; он ощутил внезапную слабость. Не спеша завернул за угол. «Я голоден, – подумал он, – поэтому мне так скверно». Он зашел в закусочную и заказал сосиску с булкой. Пока ее жарили, Джон пересчитал наличные деньги: двадцать четыре доллара восемьдесят пять центов. «Если не удастся раздобыть денег у папы, – подумал он, – эти придется сохранить, чтобы увезти Молли в Буффало или в Коннектикут или куда там мы поедем. Мне еще надо на билет на автобус от Бостона до Харвеспорта – в это время года попутных там мало; капитану Эндрюсу тоже нужно заплатить за доставку на остров. Лучше я поеду отсюда на попутных до Бостона и сэкономлю, сколько смогу».Перекусив, Джон продолжал свой пеший путь до тех пор, пока не набрел на заправочную станцию. Там он взял карту автодорог, а какой-то высокий негр со шрамом через все лицо показал ему, где находится автострада штата.– Подожди здесь немного, может, кто-нибудь тебя подбросит до дороги, – сказал негр. – Если будешь голосовать здесь, в городе, тебя может подцепить полиция.На заправку заехал фургон, из кабины вышел коренастый мужчина. Джон подошел к нему.– Вы случайно не на север едете? – спросил он. Мужчина посмотрел на него с подозрением.– Может, и на север, – ответил он.– Не подвезете? – тихо спросил Джон.– Тебе куда надо-то, парень?– В Бостон. У меня отец заболел.– Сочувствую, – сказал мужчина. – Бросай свой чемодан сзади, я довезу тебя до места, где ты сможешь найти попутную.Они доехали до грузовой автостанции.– Жди меня, – сказал крепыш. – Кое-кого из этих ребят я знаю. Посмотрим, что можно сделать.Он ушел. Вокруг Джона рядами стояли огромные трейлеры, груженные апельсинами, грейпфрутами, холодильными установками и всякой всячиной. Джон разглядывал разные номерные знаки с указанными на них названиями штатов: Флориды, Вирджинии, Нью-Йорка, Массачусетса.– Эй, приятель! – крикнул какой-то веселый белобрысый мужчина. – Говорят, тебе надо до Бостона.– Да, сэр.– Видишь вон ту десятитонку с грейпфрутами? Влезай в нее. Через девять часов будешь на месте, – сказал водитель.Всю дорогу до Бостона Джон проспал. Там он заплатил семь долларов тридцать два цента за автобусный билет до Харвеспорта, штат Мэн.В выехавший из Бостона автобус набилась толпа рыболовов с садками для форели и зачехленными удочками. На одном из них красовалась поношенная фетровая шляпа, вся усыпанная засушенными мухами с яркими крылышками, а лента, обвивающая тулью, была утыкана рыболовными крючками. Рыбаки много и громко разговаривали, смеялись и обменивались информацией о своих успехах на разных реках. Джон снова уснул.– Паренек! – тряхнул его за плечо водитель несколько часов спустя. – Тебе разве не до Харвеспорта?– Да, – ответил, просыпаясь, Джон.– Приехали.На улице было темно. Джон вышел из автобуса и с удивлением обнаружил, что для мая здесь необычно холодно. С севера дул пронзительный ветер. Он поднял воротник пальто и пошел в сторону причала, где Херб Эндрюс всегда ставил свое суденышко, «Мэри Энн». Старая шхуна была на месте, однако ни палуба, ни иллюминаторы не были освещены. Джон трижды хлопнул ладонью по крышке люка. Почти сразу же снизу раздался голос Херба:– Кто там?– Это я, Джон Хантер.– Какого черта тебе надо?– Мне нужно на остров.– Боже милостивый, парень, ты знаешь, сколько сейчас времени?– Нет, – смущенно признался Джон. – Я только что с автобуса.– Уже полночь, – сказал Херб. – Утром доставлю тебя.– Я не останусь в долгу, если вы отвезете меня сегодня, – сказал Джон.– Ложись-ка спать. Не бросай деньги на ветер. Матрац дать?– Мне нужно туда сегодня, – ответил Джон.– Ночь паршивая. Штормит.– Мне срочно!– Не стой там и не ори! – крикнул Херб. – Спускайся вниз.Джон открыл до конца крышку люка и спустился по трапу. Херб Эндрюс, в одном шерстяном нижнем белье, слез с койки и зажег масляную лампу.– Ну, говори, что случилось, парень?– Я узнал, что отец болен, и мне нужно на остров повидать его, – сказал Джон. – Если ветер слишком сильный, наверное, можно попросить береговую охрану доставить меня.– Я тебя отвезу. Я не знал, что это так срочно.– Спасибо, – сказал Джон. – Готов заплатить, сколько нужно.– Обычный тариф, – угрюмо бросил Херб. – Но тебе придется помочь на палубе. Брат на берегу.Мощный дизельный двигатель чихнул и мягко зарокотал, разговаривая сам с собой.– Иди на носовой, – сказал Херб, – кормовой я отдам сам.Кормовой конец шлепнулся в воду. Херб двинул вперед корявый рычаг коробки передач и крутанул большой штурвал. Медленно шхуна развернулась носом к причалу, кормой в открытое море.– Давай! – сказал Херб, переводя рычаг на задний ход. – Отдавай носовой!Носовой конец упал в воду со всплеском, и шхуна величаво попятилась в сторону моря. В такелаже завывал ветер.Вокруг было все черно, если не считать двух огней, светившихся на берегу. На лице Херба отражались блики, отбрасываемые компасом, расплывчатыми пятнами на мокрой палубе светились бортовые огни – зеленый справа и красный слева.– Вы что-нибудь видите? – спросил Джон, вглядываясь в темноту.– Старая посудина сама знает дорогу к острову, – ответил Херб. – Но тебе придется поторчать еще немного на палубе.Когда они вышли за волнорез, удары ветра стали сильнее. «Мэри Энн» так кренилась, что с подветренной стороны палубу заливало водой, словно судно шло под полными парусами. Форштевень вздымал фонтаны брызг; шхуна то вставала на дыбы, то с головокружительной быстротой падала вниз, врезалась в волны, пытавшиеся отбросить ее назад.– Хай-и-и-и-и! – закричал Херб во всю глотку. – Мы еще покажем, на что мы способны, старуха моя!– Она выдержит? – спросил ошарашенный Джон, когда судно врезалось в очередную волну с силой грузовика, наскочившего на кирпичную стену.– Она рождена для этого, малыш! – сказал Херб. – Настоящая посудина выдержит все, для чего предназначена.Деревянная обшивка вздрагивала и трещала, но «Мэри Энн» твердо держала курс, и, проверив насосы, течи Херб не обнаружил.В непрерывной борьбе с северным ветром путь до острова занял почти два часа; наконец они вошли в бухту, и на них опустилась долгожданная тишина, внезапно нарушенная собакой Тодда Хаспера. Очередной Сатана оказался огромным черным зверюгой, напоминавшим пантеру. Когда шхуна стала приближаться к берегу, пес выбежал на причал и начал метаться из стороны в сторону с бешеным лаем. Херб Эндрюс попытался направить на него прожектор.– Что будем делать? – спросил он. – Здесь мне тебя не высадить.– Не знаю, – неожиданно смутившись, сказал Джон. Почему собака не на привязи, если Барт на острове? Джона охватил страх, что отец и вправду умер, что его вранье об отце, придуманное для Колфилда, может оказаться правдой. Однако, выяснить это, не рискуя попасть в зубы собаки, готовой любого разорвать на куски, казалось невозможным.– У меня внизу есть дробовик, – сказал Херб, сделав пару кругов вблизи причала, пока собака продолжала неистовствовать на берегу. – Почему бы тебе не снести этой твари башку?– Подождите, – сказал Джон. Он увидел, как кто-то спускается к берегу по тропинке с фонарем в руках. Когда огонек достиг причала, Херб Эндрюс направил туда прожектор. Луч осветил Тодда Хаспера, одетого в драное пальто. Его лицо с крючковатым носом, изрезанное морщинами, перекосилось от злобы. Старик в упор уставился на прожектор, не проронив ни слова.– Это я, Джон Хантер! – крикнул Джон. – Собаку привяжите!Казалось, старик не слышит. Эндрюс, чтобы уменьшить шум, вырубил двигатель и протянул Джону рупор.– Это я, Джон Хантер! – что было мочи снова прокричал Джон. – Привяжите собаку!Не говоря ни слова, старик повернулся и побрел вверх по тропинке, оставив собаку метаться по причалу.– Послушайте! – обозлившись, крикнул Джон. – Если вы не уберете собаку, я ее пристрелю!Хаспер замедлил шаг. Джон повернулся к Хербу:– Дайте, пожалуйста, ваше ружье.Херб скрылся под палубой и вскоре появился вновь, держа в руках двухстволку.– Заряжено, – сказал он. – Позволь, я сам. У меня давно уже руки чешутся.– Сделайте сначала предупредительный выстрел, – сказал Джон.Херб выстрелил в воду. Услышав выстрел, Хаспер выбежал на конец причала, и раздался его голос, перекрывший собачий лай:– Нет! Нет!– Тогда привяжите его, – мрачно сказал Джон. Хаспер пристегнул к ошейнику животного цепь и встал, широко расставив ноги. Когда шхуна причаливала, казалось, собака взбесилась, и, чтобы удерживать ее, Хасперу потребовалось напрячь все свои силы. Херб Эндрюс протянул Джону ружье.– На-ка, – сказал он. – Лучше прихвати ружье с собой. Этот сумасшедший идиот может отпустить пса.С ружьем под мышкой Джон стал спускаться на берег.– Подожди! – окликнул его Херб. – Фонарь тоже возьми. На причале полно дыр.Взяв фонарь в одну руку, а ружье в другую, Джон ступил на причал. В луче прожектора Херб продолжал держать Хаспера и обезумевшую собаку.– Папа здесь? – прокричал Хасперу Джон, но либо старик не хотел отвечать, либо не смог его расслышать из-за шума, производимого зверем.Джон с отвращением повернулся и пошел к берегу, выбирая себе дорогу среди дыр и прогнивших бревен. Добравшись до тропинки, он побежал. В ветвях деревьев над головой пронзительно свистел ветер.«Ничего странного, что не горит свет, – утешал он себя, подходя к гаражу сзади большого старого дома на холме. – Сейчас половина третьего ночи, и, конечно же, свет погашен». Однако кое-что показалось странным. Повсюду на грязной земле у входной двери гаражного помещения виднелись только следы собачьих лап и никаких больше. Еще сильнее, чем раньше, Джона охватило дурное предчувствие, что отец болен, если не умер вообще.«Нет, – решил он, – этого не может быть. Если бы он заболел, Тодд Хаспер позаботился бы о нем, а в случае смерти меня бы поставили в известность.Почему в грязи нет следов Хаспера?»«Может, здесь никого нет, – подумал Джон. – А может, папа заболел и перебрался к Хасперу».Обуреваемый страхом, Джон поднялся по ступеням темного крыльца, чуть не поскользнувшись на собачьем дерьме, и заколошматил в дверь. Ответа не последовало. Он ясно представил себе, как в доме лежит мертвый человек, возможно, мертвый уже несколько недель. Прислонив ружье к стене дома и поставив фонарь на крыльцо, он закричал во всю силу своих легких:– Пап! Пап! Впусти меня! – и обрушил на дверь град ударов, так колошматя по дереву кулаками, что содрогалось все здание.– Да? – вдруг послышался изнутри слабый голос Барта. – Да? Да? Кто там?– Это я! Твой сын! Это Джон!Дверь открылась, и в ней со свечей в дрожащей руке появился Барт, одетый в запачканную и мятую офицерскую форму лейтенанта. Он не брился уже несколько недель, и с его подбородка свисала жидкая восточного вида бородка.– Джон! – поразился он. – Джон! Что ты здесь делаешь?– Я приехал поговорить с тобой кое о чем, – сказал Джон.– Почему у тебя ружье?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33