Он помнил, как поцеловал Дезире и пожал руку отцу Бейкеру. Он помнил скрип старой двери, когда они выходили из полумрака на свет.На обратном пути в Коувтаун ехали медленно. На горе, с которой в море стекала, извиваясь, маленькая речушка, он остановил машину, чтобы полюбоваться видом.– Посмотри сюда, – сказала Дезире.На склоне стоял дом с колоннами. Небольшой, но в нем чувствовалось скромное величие.– Представь, какой там вид из окон! – воскликнула она.– Великолепный, скажу я тебе.– Он называется Элевтера. Не знаю, почему, но он стоит пустой.– Элевтера! Я, кажется, однажды был здесь.– А что ты здесь делал? – с любопытством спросила она.– Не знаю. Может, мне все это пригрезилось.– О, как бы я хотела жить в таком доме. А ты? Он засмеялся:– Могу тебя заверить, что я никогда об этом не думал.– Возможно, ты когда-нибудь и смог бы, если бы не женился на мне.– Что? О чем ты говоришь?– Кто знает, как далеко ты смог бы пойти? Без меня ты легко бы мог стать членом клуба «Крокус», например.Он наклонился и поцеловал ее.– У меня нет абсолютно никакого желания вступать в клуб «Крокус». И вообще, это разговор не для свадебного дня, и ни для какого другого.Сладкая ночь накрыла комнату над садом в гостинице Кейда.Среди ночи она проснулась.– У тебя когда-нибудь была белая девушка?– Нет, – с удивлением ответил он.– А почему не было?– Я никогда не хотел.Конечно, он мог получить проститутку или девиц, которых разбирало любопытство в отношении него.– Забавно, – произнесла Дезире.– Ничего забавного. Во всяком случае, я не хочу, чтобы ты об этом говорила.Он привлек ее к себе. Темнокожая красавица! Теплый аромат высохшей травы, запах ночи, женщины и земли! Он все получил. И ему больше ничего не нужно, и никто другой, только она. Цветы, неожиданно расцветшие в пустыне. Голубой глаз озера на вершине горы. Отдых после долгого, долгого путешествия. Глава 7 Несчастья, как и болезни, обрушиваются внезапно, в один день. Но через некоторое время начинаешь понимать, что видел признаки и симптомы уже давно, но не придавал им значения. Это верно и в отношении неудавшихся браков и финансовых крушений.Уже давно Фрэнсис знал о каких-то неприятностях в компании, но за пределы кабинета его отца информация не просачивалась. Он догадывался об этом только по намекам, морщинам, вопросам и долгому молчанию отца. Связано это было с крупным, рискованным займом, грандиозным проектом и ненадежными людьми, а короче – со спекуляцией. К этому имели отношение и консервные заводы, и производители продуктов питания. По мере того как становились известны все новые и новые детали, а аудиторы все более озабоченно сновали из комнаты в комнату, нагруженные папками, происходящее получило название «томатного скандала». При Фрэнсисе никто, конечно, не позволял себе ни ухмылок, пи высказываний – все-таки сын партнера.Но однажды утром это появилось на первых страницах газет. Сидя в своей только что заново обставленной гостиной, он прочел: «уважаемая фирма идет ко дну», «расследование продолжается»Боже мой! Как же отец мог допустить такое? И заслуживает ли это двух столбцов на первой полосе? И тут же понял, что такая компания, как «Лютер, Бейнз и компания» действительно заслуживает первых страниц. Его бросило в пот.– Что такое, Фрэнсис? Ты выглядишь как громом пораженный, – сказала Марджори.– Так и есть, – он передал газету жене.Пока она читала, он смотрел на нее. Они были женаты всего восемь месяцев, а он все еще не мог поверить этому. Она была такой спокойной, а уверенной, такой непохожей на него. Он еще не привык к ней, к тому, что и по утрам она свежа и оживлена. Он смотрел и не мог налюбоваться шелковым платьем и короткими темными волосами. При чтении она шевелила губами – он всегда подтрунивал над этой ее привычкой. Интересно, что она думает в связи с этим о семье, в которую вошла так недавно? У нее были высокие принципы в отношении долга, чести и положения. Ее собственная семья была небогатой, но с положением, и она, он знал, очень гордилась этим. Он встретил ее на вечере у двоюродного брата. Смешно, он даже не хотел идти туда. Но отец огорчился, когда узнал, что он не хочет идти, он пошел, и там была она.У отца были и более важные причины для огорчения. Сыну было тридцать, а он все еще не сделал того, что от него ждали, а именно, не присоединился к фирме. Вместо этого он поехал в Южную Африку с «Корпусом мира», преподавал в школе в индейской резервации в Нью-Мексико, работал на молочной ферме в штате Нью-Йорк. Он собирался получить диплом учителя истории. Вот чем он занимался, когда встретил Марджори.Высокая девушка с волшебными темными глазами. Сдержанные, спокойные манеры. Но по-настоящему его свел с ума ее голос. Ее голос завораживал, как плеск волн или мерцание огня. А ее смех!.. схожий с переливами арфы, как ему казалось (он слабо разбирался в музыкальных инструментах). Он успокаивал его, обещал нежность и неизъяснимое наслаждение.Он чуть не подрался со своим двоюродным братом.– Это же холодная рыба, Фрэнсис! Это не твой тип. Неужели ты не видишь?Брат не понимал! У них оказались общие вкусы. Спокойствие Марджори, ее классическая сдержанность очаровали его. Она не походила ни на одну девушку, которую он знал.Вполне естественно, что после женитьбы он пошел работать в фирму отца. В конце концов он помотался по свету, а появление в его жизни Марджори означало ответственность. Он был осведомлен об их большом состоянии и с легкостью начал новую жизнь, обзавелся новой квартирой с видом на Сентрал-парк.Марджори отложила газету:– Мы сейчас же должны туда поехать.– Куда?– К твоим родителям. Будет хорошо, если мы будем с ними.Конечно, Марджори права, она всегда все сразу понимает.Гостиная родителей выглядела так же, как та, которую они только что оставили. Кофейные чашки отодвинуты, чтобы дать место газете. Его мать читает ее. Рядом Маргарет тянет молоко из ложечки. Отец стоит у окна. Он повернулся, когда они вошли.– Почему ты не сказал мне, что все настолько плохо? – мягко спросил Фрэнсис.– Ты бы все равно ничего не сделал.Отец был прав. Нужно решать, что делать теперь. Он сел рядом с матерью и положил свою руку на ее. Ричард заметил его движение:– Я не хотел расстраивать твою мать. Я надеялся, что удастся уладить все тихо, но проклятые газеты…Тереза подняла глаза. Знакомая жилка бьется на виске, губы плотно сжаты, руки крепко сжимают одна другую, чтобы не дать чувствам вырваться наружу. Фрэнсис слишком часто видел эту картину.Через минуту или две она заговорила.– Ричард, меня это не трогает. Сегодняшний скандал будет забыт через неделю. Меня волнует только, чтобы дети не пострадали из-за него.– Думаю, – дрожащим голосом произнес Ричард, – думаю, что мне следует совершить самоубийство. Как Уэйн Чэпмен. Помните, когда двенадцать лет назад обанкротилась компания «Чэпмен, Сэлз и Фитлер», Уэйн выбросился из окна?– И что это даст? – спросила Тереза.Пустой разговор, подумал Фрэнсис. Предложение отца должно было бы прозвучать трагично, а вышла глупая мелодрама. Мысли бежали в его голове одна за другой.– У нас есть собственность на Сен-Фелисе. Она принадлежит маме, так что ее это не коснется.Тереза заговорила снова. Голос звучал спокойно, она не обвиняла, но именно это спокойствие и придало ее словам силу обвинения.– У нас нет собственности на Сен-Фелисе, и уже давно, Фрэнсис. За исключением поместья моего дедушки на севере. Я узнала об этом сегодня утром.– Нет? – эхом отозвался Фрэнсис. – Я не понимаю.Он перевел взгляд с матери на отца.– Объясни ему, Ричард, – попросила Тереза.– Видишь ли, расходы были слишком велики, а кроме того, многое было связано с ценными бумагами… – запинаясь, проговорил Ричард.Глупец, подумал Фрэнсис.– Время от времени мне были необходимы наличные. И я распорядился этой собственностью. Я получил за нее хорошую цену, а не просто пустил на ветер! Герберт Тэрбокс купил ее для своего сына, для Лионеля. Цена была хорошая, я могу показать тебе документы.– Значит, все получил твой брат, твой сводный брат, – не обращая внимания на отца, повернулся он к матери.– Не все, – поправил его Ричард. – Осталось то место, о котором упомянула твоя мать…– Элевтера, – со вздохом сказала Тереза.– А что же он не купил и ее? – раздраженно спросил Фрэнсис.– Не захотел.– И ты это делал без ведома мамы? Так вот просто?– Не совсем так. Постепенно, в течение нескольких лет. У меня есть на это права как юриста. В конце концов она никогда не разбиралась в бизнесе.Ричард отвернулся к окну. Фрэнсис тоже посмотрел на задний двор. Поздний мокрый снег валил с неба и укрывал землю, которая через месяц покроется ковром тюльпанов.И внезапно вся ярость Фрэнсиса исчезла, уступая место жалости. Отец был весь серый: волосы, лицо, костюм. Руки висели безжизненно, как у мертвого. Бедный гордый глупец. Мир, его собственный мир осудит его; там не терпят поражений. Пожалуй, ему он сострадал даже больше, чем матери, которая стойко перенесет все, как это всегда и было.Кому-то нужно было решать.– Значит, Элевтера осталась, – сказал Фрэнсис. – Мы ее продадим от маминого имени. Посмотрим, что за нее можно выручить.– Да, да, – подхватил Ричард, – Я могу написать Лионелю, чтобы он поручил это местному агенту.– Никакого Лионеля, – быстро произнес Фрэнсис. – Никакого местного агента. Я хочу все сделать сам.– Что ты имеешь в виду? – начала Тереза. – Поехать туда? Поехать на Сен-Фелис?– Почему нет? Это единственный способ все уладить. Поезжай сама.– Это смешно! Ты ничего не знаешь о тех местах! Ты потратишь впустую время и силы. И что ты знаешь о стоимости собственности на острове? Это просто смешно!– Ничуть, – ответил Фрэнсис. В нем нарастало возбуждение, предчувствие приключения и желание действовать. – А ты уверена, что Лионель приложит все усилия ради твоих интересов? Может, да, а может, нет. Нет, я должен ехать.– Я не хочу, я же сказала, – пульсирующая жилка на виске теперь стала заметна всем, щеки ее покраснели. – Это дальняя дорога… ни к чему не приведет…– Не могу понять, почему ты возражаешь, – нерешительно сказал Ричард. – Или ты предпочитаешь, чтобы поехал я? Одному из нас придется.– Ты уже достаточно сделал там, – сказал ему Фрэнсис.– Меня никто не слушает! – пронзительно и в то же время жалобно закричала Тереза.Ее спокойствие, ее способность выдержать любое давление внезапно пошатнулись. Конечно, у нее было достаточно ударов сегодня утром. Но Фрэнсису показалось странным, что ее, кажется, больше огорчает мысль о его предстоящей поездке, чем известие о потере состояния. Почему?Он положил руку ей на плечо и мягко произнес:– Позволь мне, мама, пожалуйста. Я все улажу. На следующей неделе мы с Марджори отправимся на Сен-Фелис. Тебе не о чем беспокоиться.Вспышка молнии разорвала небо.– Боже, как величественно! – воскликнула Марджори.С самого рассвета они стояли на палубе шхуны среди узлов и клеток с курами и наблюдали за меняющимися, по мере того как наступал день, красками моря.Рядом с ними у поручней стоял потрепанного вида тип неопределенного возраста. Последние полчаса он не умолкал ни на минуту.– Я начал здесь бывать еще до Депрессии. Войну, конечно, пропускаем. Теперь я снова на старом маршруте. Ничего не изменилось. Черномазый остается черномазым. Ленивое животное. Все, что ему нужно – ром и женщина.Уйти было некуда, иначе Фрэнсис непременно это сделал бы.– Вы, похоже, остановитесь в гостинице Кейда? Это единственная гостиница в городе, если не считать нескольких грязных пансионов. Там попадаются забавные типы. Коммивояжеры, наподобие меня, а по большей части – туристы из Англии. Отставные военные и профессора. Они приезжают побродить пешком по округе, изучают птиц. Значит, вы, ребята, остановитесь у Кейда?– Нет. Мы едем навестить родственников.– Тогда бьюсь об заклад, вы едете на свадьбу!– На свадьбу?– Тэрбокс выдает замуж свою дочь.Фрэнсис пожалел, что не умеет лгать и притворяться.– Тэрбоксы наши родственники. Свадьба будет, но только в следующем месяце.– Хм. Во всяком случае так написали в газете. Так, значит, вы родственники, – внезапно уважительно закончил он.Бедняга, подумал Фрэнсис, заметивший столь быструю перемену в отношении к ним. Бедняга. Мы теперь для него важные птицы.– Надолго собираетесь?– Нет.– Вы и не захотите. Скучное место. Оно не изменилось за последние триста лет. Кое-где даже нет дорог. Только тропы через горы! Никто сюда особенно и не ездит, кроме миллионеров на своих яхтах. Они любят такие укромные местечки. Встают на якорь, идут выпить с местными плантаторами в загородный клуб или в мужской клуб в городе. Женщины не допускаются. Многие из местных имеют кучу денег, а другие – по уши в долгах. В общем, этот остров – не подарочек, скажу я вам.Шхуна подходила к пристани. С одной стороны на берегу возвышались остатки форта, увенчанные пушкой, которая по-прежнему была нацелена на приближающиеся суда.– Приходилось отражать набеги пиратов, – сказал мужчина, обращаясь к Марджори и желая похвастаться своими знаниями. – Такая пушка выглядит маленькой, но может причинить большой ущерб. Некоторые плантаторы держали у себя на крышах такие же, чтобы отбиваться от восставших ниггеров. Это может случиться и сегодня. А если так, крови прольется много. Будем надеяться, вас здесь не будет, когда это случится.Его слова омрачили ясное утро.– Да, остров видел много крови.Фрэнсис прикрыл глаза от солнца. Крутые улочки, весь город расположен на склоне горы. В центре – треугольная площадь. Он увидел аркады и кованые балконы: напоминание о Франции.Кто-то бросал в воду монетки. Два чернокожих мальчика прыгали с дока и доставали их. Коммивояжер засмеялся и стал рыться в кармане.– Дети ниггеров умеют плавать! Что ж, прощайте, приятно отдохнуть. Единственное, что здесь хорошее – климат. Постоянный бриз. И до июня не будет дождей. Но вы уже к тому времени уедете.– Не очень-то радостную картину он нарисовал, – сказала Марджори.Внизу у сходней цветной мужчина приподнял соломенную шляпу.– Мистер Лютер? Мистер Герберт прислал автомобиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56