– Я знаю, что Эд встречался с вами.Последовало легкое замешательство.– Да.– Так вот, я хочу, чтобы вы знали. Можете забирать его. Я подаю на развод. – Сисси положила трубку, ощущая грусть и облегчение одновременно. Она все еще любила Эда: нельзя выбросить на помойку пятнадцать лет любви, брака, общих детей и общие воспоминания. Но на дворе стояло новое утро, а она была новой Сисси. Телефон зазвонил почти сразу. Это был Эд.– Мне только что позвонила Линда. О боже, Сисси, как ты узнала?– Тайные банковские счета, распечатки с кредитных карточек, квитанции отелей. Ты думал, я никогда не узнаю? – Он был ей отвратителен.– О Господи…– Эд, ответь мне только на один вопрос. У тебя с ней был роман?– Сисси…– Скажи честно. Да или нет.– Да… Был…Она с трудом проглотила слюну.– Тогда нам с тобой больше говорить не о чем. Не сейчас. Не по телефону. Поговорим, когда вернусь.– Сисси, подожди…Телефон звонил весь день, но Сисси в бунгало не было. Она ходила по курортным магазинам и за все расплачивалась тайной кредитной карточкой Эда. 38 Черт побери, куда ее занесло?Офелия, погруженная в свои мысли, шла быстро и вдруг обнаружила, что она далеко от «Рощи». Так далеко, что курорта не видно. А солнце стоит прямо над головой, так что понять, где север, юг, восток и запад, невозможно.Решив отдохнуть, она села посреди необычных скал и открыла бутылку с водой. Как только солнце выйдет из зенита, она сориентируется и вернется на курорт.Офелия с удивлением поняла, что испытывает сексуальное возбуждение – то ли разбуженные беременностью гормоны, то ли пустыня. Все вокруг выглядело так, словно она совершила путешествие во времени. Она представила себе американских туземцев, тысячу лет назад устремившихся на запад в поисках воды и пастбищ. Считалось, что племя анасази таинственно исчезло. А вдруг это не так? Она закрыла глаза и подняла лицо к небу. Тело требовало отдыха. Молодая женщина сбросила рюкзак, поставила рядом бутылку с водой, расстегнула рубашку и обнажила плечи.Дыхание ветра было эротичным. Оно заставляло ее думать о Дэвиде, вспоминать прикосновения его пальцев. Груди заныли. Офелия сняла лифчик, закрыла глаза и позволила солнцу и пустыне заключить ее в древние объятия. Внезапно ей захотелось раздеться догола, побегать среди дюн и ощутить, как на обнаженную кожу падает тень краснохвостого ястреба. Захотелось, чтобы у нее были длинные волосы, падающие на голую спину и щекочущие ее во время бега. Представив себя такой, она встала, запрокинула голову, закрыла глаза и раскинула руки, открывая себя злым и добрым духам и сексуальной энергии земли. Перед ней возникает Дэвид – другой Дэвид, пришедший из первобытной эпохи, меднокожий, длинноволосый, в набедренной повязке из оленьей шкуры. Этот воин ничего не знает о костюмах в полоску и кушетках психоаналитиков. Он привязан к земле и живет в ладу с природой. Его потребности просты и примитивны: охотиться и спариваться. Он держит копье с окровавленным наконечником и тяжело дышит, словно пробежал марафон. Смотрит на Офелию голодным взглядом, пригвождая ее к месту. Да… Запах его пота, острый и сильный, щекочет ее ноздри. И еще один запах – животный. Она никогда не ощущала такого желания. Дэвид срывает с себя набедренную повязку, и Офелия видит, насколько он мужествен. Что ж, она покажет ему, насколько она женственна. Она заставляет Дэвида лечь на горячую землю, сбрасывает с себя рубашку из оленьей шкуры, садится на него верхом, следит за его лицом и опускается на мужской член. Дэвид стонет от наслаждения. У нее такие сильные ляжки, что она может скакать на нем вечно. Но Дэвид снимает ее с себя, кладет на спину и перехватывает инициативу. Он кладет ладонь на ее живот, словно поклоняясь живущему там волшебству. Они создали жизнь. Они близки богам. Нежность воина удивляет ее. Это не то неистовое совокупление, в результате которого был зачат ребенок; теперь Дэвид мягок и заботлив. Мерно двигаясь взад и вперед, он опускает руку, касается волшебного места, доводит ее до оргазма, а затем кончает сам. После этого оба смеются, обнимаются и благодарят богов за солнце и небо.
Офелия открыла глаза, прищурилась и обвела взглядом безбрежные желтые пески, испещренные скалами, кактусами и саксаулом. Ее любовь к Дэвиду стала еще сильнее: этот мужчина не только ее равноправный партнер, но еще защитник и воин. Теперь она понимает, что жизнь устроена очень просто и даже примитивно. Она позволила себе включиться в гонку, которая не стоила того, чтобы в ней участвовать. Теперь Офелия знала, почему она приехала в «Рощу». Потому что все ответы на ее вопросы находились здесь.Офелия потянулась за рубашкой и посмотрела на горизонт. Насколько далеко она зашла? Тут не было ни телеграфных столбов, ни дорог, ни указателей. Нужно было оглядеться по сторонам. Она полезла на скалу, но поскользнулась, потеряла равновесие и полетела головой вниз между скалами, которые были старше самого времени. 39 Через три часа поисковая группа вернулась ни с чем. Офелия как сквозь землю провалилась.Кенни знал о пропавшей курортнице и хотел присоединиться к поискам, но его тревожила Коко. Вчера вечером она проникла в сознание хладнокровного убийцы. Когда Кенни уходил от нее, она была так измучена, что он провел бессонную ночь, беспокоясь за нее.Вооруженный человек, который вскоре пришел из офиса охраны и терпеливо ждал, пока они попрощаются, больше не стоял у ее коттеджа. И на звонок в дверь она не отвечала.Где же она?Вчера вечером, стоя на этой ступеньке, он сделал ей предложение. Сначала она была ошарашена и сказала, что он сошел с ума. Но, поняв, что он говорит серьезно, нахмурилась. Потом пожелала ему спокойной ночи, заверила, что все будет в порядке, что она хочет побыть одна, и ничего не ответила.Но Кенни сдаваться не собирался.Пробившись сквозь кустарник, окружавший маленький коттедж, он нашел окно с незадернутыми шторами, заглянул в него и увидел Коко, выходившую из ванной в махровом халате. Ее волосы были влажными после душа.Кенни двинулся вдоль стены, обнаружил незапертую калитку и незаметно прошел в нее. Тут беднягу бросило в пот. Хотелось вернуться, но отступать было нельзя. Ему предстояло принять самое важное решение в жизни.Когда он в прошлый раз уехал из «Рощи», то отправился в кондитерскую и едва не потерял все, чего добился. После этого он не выезжал за пределы курорта два с половиной года, боясь, что история повторится. Но Коко нуждалась в его помощи.Он постучал в стеклянную дверь, заставив Коко вздрогнуть. Под ее глазами были круги, но она улыбнулась, открыла дверь и сказала:– Кенни! Как тебе не стыдно!Он взял ее за предплечья и посмотрел в лицо.– Как ты себя чувствуешь?– Мне не спалось. А потом я пошла на прогулку. Этот человек еще здесь. Я чувствую его. – Она посмотрела в тревожные глаза Кенни. Вчера вечером он предложил ей руку и сердце. Он называл это решением проблемы, но Коко знала, что, если они поженятся, это только испортит дело. Свяжет их узами, которые рано или поздно они оба захотят разорвать.– Я пришел поговорить с тобой о моем предложении.– Сейчас я не могу связно мыслить.– Тогда давай уедем отсюда. Она широко раскрыла глаза.– Ты готов пойти на это ради меня? Уехать из «Рощи»? – Но вид у нее был неуверенный. Когда Коко посмотрела на хрустальный шар, стоявший на деревянной подставке, Кенни сказал:– Коко, хоть раз в жизни прими решение самостоятельно. Мы съездим в Палм-Спрингс. Туда и обратно. – Он уже думал о кондитерской на Палм-Кэньон-драйв, о кафе-мороженом на Мекка-авеню и аптеке с огромным выбором конфет. И все они пугали его.Через двадцать минут они ехали по шоссе. Навстречу им попались две принадлежавшие курорту машины, на которых возвращались члены поисковой группы. Солнце ужа садилось, на пустыню опускался вечер. Коко и Кенни почти не говорили. Она думала про свой вчерашний страх и мечтала о лекарстве, которое могло бы излечить ее от проклятия, а у Кенни, покинувшего свою тихую пристань, безудержно колотилось сердце. Он включил печку и нашел радиостанцию, передававшую нежные мелодии. Коко откинула голову на спинку сиденья и скоро уснула. * * * – Проснись, Коко, – тихо сказал кто-то и положил руку на ее плечо.Женщина открыла глаза и на мгновение растерялась. Где она? И только потом поняла, что сидит в машине. Но машина не двигалась. А Кенни не держал в руках руль; он сидел, повернувшись к ней, и слегка потряхивал, заставляя проснуться.– Что случилось? – потягиваясь, спросила она. – Мы в Палм-Спрингс? – Тут Коко услышала странный рокот, странный запах и рывком села. – Где мы? Она посмотрела в лобовое стекло и захлопала глазами, увидев пляж, озаренный лунным светом, волны, набегавшие на берег, а за ними – Тихий океан, раскинувшийся до самого горизонта.– Впервые слышу, что Палм-Спрингс стоит на берегу океана. По-моему, мы куда-то не туда заехали.– Это Малибу.– Ты привез меня сюда нарочно?– Я похитил тебя.– Зачем?– Затем, что тебя нужно было оторвать от твоего кристалла. А другого способа и придумать не смог.– Отвези меня назад.– Бензина у меня хватит только на десять миль. А эта колонка ночью не работает.Она посмотрела в стекло за спиной Кенни и увидела внушительные скалы, автозаправочную станцию, магазин товаров первой необходимости и маленький придорожный мотель.– Нам повезло, – сказал Кенни. – Достался последний свободный коттедж.Домик был маленький, сельский, но чистый, со сверкающей ванной и маленькими кусочками мыла в обертке. А вот кровать была только одна, причем размера далеко не королевского.Коко стояла посреди крошечной комнаты. За окнами было темно; тишину нарушал лишь шепот океана. Кенни, сидевший на краю кровати, выглядел глуповато.– Если ты отвезешь меня обратно, я дам тебе плитку «Херши», – сказала Коко.Он улыбнулся.– Я вижу, ты не утратила чувства юмора.– По-твоему, я шучу?Их глаза встретились. Пауза затягивалась. В комнату проникал соленый запах моря, в ушах отдавался мерный рокот прибоя…Они потянулись друг к другу одновременно. Кенни сделал два шага, оказался рядом, и их губы нашли друг друга, руки переплелись, объятия стали тесными. Пальцы Коко вплелись в золотистые волосы, а пальцы Кенни изучали упругую грудь с твердыми сосками. Они жадно набросились друг на друга, потому что изголодались и знали, что для нежных ласк у них впереди целая жизнь. По щекам Коко текли горячие слезы; наконец-то она нашла мужчину, с которым проживет до самой смерти, а Кенни плакал, потому что это было первое из многих чудесных воспоминаний, которые отныне будут годами храниться в его памяти.Позже, когда они лежали в объятиях друг друга, Коко сказала:– Может быть, наши суженые совсем не такие, какими мы их себе представляем. Может быть, мы их не находим, а создаем.– Хочешь посмеяться? – Кенни вылез из постели и пошел к стулу, на котором висели его брюки. Тем временем Коко любовалась его обнаженной спиной. Он был стройным и не слишком мускулистым. Кенни сказал ей, что в детстве мечтал стать чемпионом по карате, но не дошел даже до красного пояса, потому что у него плохая координация движений. И все же она никогда не видала таких точеных ягодиц. Эти ягодицы еще хранили следы ее пальцев. Коко оставила их, когда Кенни раз за разом вонзался в нее. От одной мысли об этом в ней снова вспыхнуло пламя.Тут Кенни вернулся в постель, и глаза Коко устремились на его чудесного петушка, который, в отличие от всего остального, за годы пребывания в «Роще» ничуть не похудел.У Кенни в руке был бумажник.– Помнишь, вчера вечером ты сказала мне, что ищешь мудрого человека? А я спросил, не шутишь ли ты. – Он протянул ей бумажник, в котором лежало водительское удостоверение.У Коко расширились глаза и отвисла челюсть.– О боже, – прошептала она. – Кенни Уайзмен Wiseman – мудрый человек (англ.).

? Почему же ты мне ничего не сказал?– Потому что хотел, чтобы твое решение шло от души, чтобы ты приняла его сама, а не по совету своего кристалла.Коко обвила руками его шею и крепко поцеловала.– Кенни Уайзмен, – повторила она, любуясь звуком этого имени. – Ты считал себя трусом, спрятавшимся в «Роще», боящимся вернуться в мир, боящимся своей тяги к сладкому. Но ты не трус. Ты поступил храбро, избавил меня от безумия и вернул в реальный мир. Привел меня туда, где мне и следовало быть. Кенни, я хочу познакомить тебя с моими родными. Я знаю, что они будут обожать тебя. – И больше ты никогда не будешь чувствовать себя одиноким.– А потом мы улетим в Швейцарию, – продолжила она. – Пусть они изучают тебя и найдут лекарство от болезни Альцгеймера.– Это серьезное решение, – ответил Кенни, и Коко поняла, что именно он имеет в виду.Вспомнив свои сексуальные приключения в «Роще», Коко поняла, что каждое из них могло превратиться в серьезную связь. Но в каждом из них она находила недостаток. Может быть, она делала это намеренно, потому что в глубине души желала именно Кенни?– Я больше не стану советоваться ни с Дейзи, ни с кристаллом, – сказала она. – Теперь я сама знаю, чего хочу. Хочу уехать с тобой в Швейцарию.– И будешь там счастлива? А как же твоя работа в полиции? Как ты без нее проживешь?Коко улыбнулась и потянулась к нему.– Может быть, швейцарской полиции тоже нужен хороший экстрасенс. 40 Они называли это «соком». Соком были власть, деньги, положение в обществе и тому подобное. В Лас-Вегасе соком обладал тот, кто сумел выжить и преуспеть. В свое время соком обладал Грегори Симонян.Много лет назад – еще до того как жена издателя газеты целовала его член, до того как газета этого человека назвала его «гангстером», до того как он женился на Гаянэ Симонян – холостой Майкл Фоллон играл в «Колесе телеги» в блэкджек. Он крупно выигрывал. Крупье решили, что он плутует, доложили об этом Симоняну, и тот велел вышвырнуть Фоллона из казино. Майкл посмеялся над этим, но молча поклялся отомстить.Жениться на дочери Симоняна и завладеть казино.Подойдя к отделанному золотом и мрамором бару, занимавшему всю стену гостиной пентхауса, Майкл налил себе шотландского и улыбнулся, вспомнив тот давний день, когда Грегори Симонян вышвырнул его из «Колеса телеги».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41