Судья. Мистер Бек, я лишаю вас слова!
* * *
Судебное предписание от 4 апреля 1938 года
...предписываю представителю государственного обвинения в течение 7 (семи) рабочих дней найти и представить для заслушивания в суде свидетеля, проходящего в деле под псевдонимом Рауль. Данное предписание будет считаться выполненным, если государственное обвинение сообщит суду подлинное имя Рауля, дату его рождения, адрес проживания и номер социального обеспечения...
* * *
Полицейский отчет от 5 апреля 1988 года
Составитель: старший офицер подразделения X. Вега (жетон 78760).
Провел сдвоенное дежурство (16.00 – 24.00, 24.00 – 08.00) в поисках информатора под псевдонимом Рауль. Безрезультатно. Поставил в известность об этом факте прокурора Бойла. Считаю, что Рауль сознательно исчез из района Мишн-Флэтс, чтобы не быть замешанным в процесс против Харолда Брекстона, которого обвиняют в убийстве моего напарника Артура Траделла. Тем не менее поиски Рауля будут продолжены.
* * *
Судебный меморандум и приговор от 1 июня 1988 года
...Независимо от того, существует ли в действительности известный под условным именем Рауль свидетель, в чем есть обоснованные сомнения, обвинение сознательно совершило вопиющий проступок, не представив суду ключевого свидетеля и тем самым нанеся защите невосполнимый ущерб...
Исходя из вышесказанного, суд с тяжелым сердцем выносит следующее решение:
Обвинение против Харолда Брекстона в том, что он совершил убийство первой степени Артура М. Траделла, СНЯТЬ.
* * *
Вырезка из газеты:
Выход на пенсию полицейского офицера, свидетеля в спорном деле об убийстве.
Детектив Хулио Вега, напарник убитого детектива Артура Траделла из отдела по борьбе с наркотиками и главный свидетель в спорном процессе против бостонского руководите ля преступной группы, без шума покинул, выйдя на пенсию, бостонский департамент полиции. Вега был переведен из патрульной службы на «бумажную работу» сразу после того, как дело об убийстве Траделла лопнуло в 1988 году из-за грубой ошибки обвинения.
Представитель полицейского департамента сообщил, что Вега (41 год) вышел в отставку через день после пятнадцатилетнего юбилея его службы в полиции – как известно, для получения пенсии необходимо прослужить в полиции минимум пятнадцать лет.
Относительно дальнейших планов и намерений мистера Веги никаких заявлений сделано не было.
Связаться с самим мистером Вегой и получить от него комментарий редакции не удалось.
«Бостон глоуб», 17 января 1992 года, страница В7.
18
Кто-то возился с ключом в замочной скважине.
Я вздрогнул, оторвался от чтения и посмотрел на часы. Семь вечера! Ничего себе! Как же я зачитался! Хороших пять часов работал не разгибаясь.
Я по-детски потер глаза кулаками. Глаза болели, мускулы спины болели, все тело болело. И все же я был доволен. Не до конца, но доволен. В папках про Траделла я нашел вопиющие странности. Теперь есть над чем подумать.
Снова возня с ключом.
Все сотрудники давно ушли, я остался один. Поскольку двери, кроме входной, были открыты, то звуки свободно гуляли через комнаты.
Я вышел в холл и громко спросил:
– Кто там?
– Кто там! А ты кто такой, черт возьми?
– Бен Трумэн.
– Что еще за Бен Трумэн?
– Фрэнни, это вы?
– Ну да. Открой-ка!
Я открыл дверь, и внутрь ввалился очень пьяный Фрэнни Бойл, с которым я утром имел честь познакомиться. Он позвякивал ключами в руке. Рука заметно дрожала.
– Ну ты меня напугал, дружище! Теперь я вспомнил тебя. Нас Кэролайн утром знакомила.
Количество выпитого сказалось на его речи. Теперь он говорил еще «бостоннее», хотя и прежде его акцент был настолько сильный, что сильней вроде бы и быть не может.
– Я пришел переночевать, – сказал Бойл. – Тащиться домой, денежки на такси тратить – пустое дело. Я часто тут ночую.
– А где Кэролайн? – спросил я.
– Откуда мне знать!
– Странно. Она ушла не попрощавшись.
Бойл насмешливо уставился на меня.
– Ты с ней трахаешься?
– Нет, упаси Господи!
– Это почему же? Она тебе чего, не нравится?
– Вы всегда учиняете подобного рода допросы?
– Она разведена, приятель.
– Серьезно?
– Ну да. Намотай себе на ус.
Бойл прошелся по холлу и через открытую дверь увидел ящики с делами, которые я просматривал.
– Это ты читаешь? Охота тебе в дерьме копаться!
– Я изучаю все про Брекстона.
– Если хочешь узнать правду-матку – приходи к Фрэнни, я тебе все как на духу расскажу.
– Обязательно.
Бойл похлюпал носом и покачался.
– Слушай, ты того... ты Кэролайн не трепись, что я спросил про то, трахаешь ты ее или нет. Она может неправильно понять.
– Думаю, она это правильно поймет.
– Нет, серьезно, лучше помалкивай. Она и без того терпеть меня не может. Говорит, у меня крыша не на месте.
– Ничего подобного я от нее не слышал, – заверил я Бойла.
– Она меня ненавидит. Хочет меня выпереть, да Лауэри ей не дает.
– Не бери в голову, Фрэнни. Ложись спать. Утро вечера мудренее.
– Кэролайн раз брякнула про меня: «Те винтики, которых у него в голове не хватает, можно фунтами сдавать в металлолом». И это она называет шуткой! Конечно, она не знает, что мне тут же донесли. «Те винтики, которых у него в голове не хватает, можно фунтами сдавать в металлолом». Не смешно.
– Вряд ли она могла такое сказать.
– Сказала, мать ее. Милая женщина. А на самом деле у меня все винтики на месте. Даже лишние есть! Даже лиш...
Я собирался успокаивать его и дальше, но Бойл уже заснул – на полуслове.
Собирая разбросанные папки обратно в ящики и слушая храп Бойла, я продолжал размышлять о прочитанном.
И тут меня осенило. Я вдруг понял, почему это старое закрытое дело лежало на столе Данцигера среди актуальных документов.
Да, Вега изобрел Рауля, чтобы получить ордер на обыск. Да, адвокат Брекстона ловко использовал «невинную ложь» Веги для того, чтобы снять обвинения с очевидного убийцы.
Но Данцигер не мог забыть убийство друга. Он носился с мыслью возобновить дело. И для этого ему нужен был не Фрэнни Бойл, не Мартин Гиттенс – поэтому ни тот, ни другой не были в курсе того, что планировал сделать Данцигер.
Данцигеру нужен был Хулио Вега.
Только этот человек из «старой гвардии» мог помочь Данцигеру. Только он знал всю правду про то, что произошло в ту роковую ночь на Вьенна-роуд.
19
Мне открыла не Кэролайн, а мальчик лет девяти-десяти. Судя по его раздраженной мине, звонок в дверь прервал какое-то важное детское занятие.
Прежде чем я успел что-либо сказать, мальчишка крикнул:
– Мам, к тебе коп пришел!
– Почему ты решил, что я коп?
– А к маме другие не ходят! – отрезал мальчишка.
Может, я просто ошибся дверью. Я знал, что Кэролайн разведена, однако про сына прежде ничего не слышал.
Но тут в прихожую вышла сама Кэролайн.
– Бен! Какими судьбами?
– Мне нужно с вами кое о чем переговорить. Я читал досье, и мне пришло в голову...
– Знакомьтесь, это Чарли, мой сын, – сказала Кэролайн. – Чарли, это Бен Трумэн, друг дедушки.
Чарли помахал мне рукой.
– Привет.
– Чарли, что делают воспитанные дети, когда знакомятся? – строго сказала Кэролайн.
Чарли нехотя подал мне руку.
– Приятно познакомиться с вами, мистер Трумэн.
Он неожиданно крепко пожал мне руку – видно, так мама учила.
Я присел на колени словно от боли и помахал правой рукой – дескать, ты мне все кости переломал!
Чарли сделал большие глаза, потом улыбнулся. Мальчики на самом деле просто маленькие мужчины (и наоборот); самый прямой путь к сердцу мальчика – польстить его мужскому эго.
Чарли сделал шаг назад, прислонился к матери и сложил руки на груди.
Кэролайн потрепала его по макушке.
– Иди делай уроки.
– Уже.
– Тогда сделай завтрашние домашние задания.
– Мама, завтрашние домашние задания еще не задали, – резонно возразил Чарли.
Но мама легким шлепком дала понять – иди к себе. Чарли громко вздохнул и ушел.
Журнальный столик в комнате был завален журналами: «Космополитен», «Ныо-Йоркер», «Пипл», поверх всех – три воскресных пухлых номера «Нью-Йорк таймс". В нераспечатанных голубых прозрачных пакетах. Пока дело Данцигера не будет закончено, очередь до них не дойдет. На другом столике – открытая диет-кола и маленькая дорожная шахматная доска с расставленными фигурами. На стене над выключенным электрическим камином постер – картина испанского художника Миро. В углу хоккейная клюшка.
Словом, уютный семейный, немного запущенный уголок.
– Обычно я не веду деловые беседы у себя дома, – сказала Кэролайн. – Здесь царство Чарли. Он тут король и владыка.
– Я извиняюсь за вторжение. Просто мне в голову пришла мысль, которую я считаю важной, А поделиться не с кем – кроме как с вами.
Кэролайн стрельнула глазами на папку в моей руке.
– Вы ужинали? – Поскольку я замялся, она добавила: – Не стесняйтесь, проходите в кухню.
Ужин оказался нехитрый – куриные окорочка с рисом.
– Так что же за мысль погнала вас ко мне?
– По-моему, Данцигер собирался возобновить дело Траделла!
К моему великому разочарованию, эти слова не произвели впечатления разорвавшейся бомбы. Кэролайн даже головы от тарелки не подняла.
– Почему вы так решили? – спросила она. – Лишь оттого, что папка с делом лежала у Данцигера на видном месте? Само по себе это ничего не значит. У меня, к примеру, годами валяются дела столетней давности, к которым я хотела бы вернуться, да никак руки не доходят. Я их только перекладываю с места на место, а по совести надо бы убрать в архив – все равно у меня не будет времени ими заняться.
– Так или иначе, Данцигер не хотел сдавать дело в архив.
– Что бы он ни планировал, все мыслимые сроки уже прошли. Это когда было – лет десять назад?
– Примерно. Но этот случай не подпадает под «вторичное привлечение к уголовной ответственности по тому же обвинению». Судья отклонил дело на предварительном слушании, так что процесса не было. И формально Брекстона можно судить за убийство Траделла. Срок давности не работает.
– Ах ты Боже ж мой! «Вторичное привлечение к уголовной ответственности по тому же обвинению»!
– А что, я неправильно сформулировал?
– Правильно. Вы где юридическое образование получали?
– Нигде. Я на историка учился. Но мы в Мэне книги читаем.
– Глотаете целые тома по юриспруденции?
– О нет, только брошюрки.
Кэролайн дружелюбно улыбнулась.
– Ну, прав я или нет? Ведь здесь нет «вторичного привлечения к ответственности»?
– Вы правы. Да только если Данцигер и впрямь хотел возобновить дело, все равно это тупиковый вариант. Никаких новых улик не всплыло, а прежние навсегда забракованы судом. Помню, там в деле был стукач, Рамон или Рагон...
– Рауль.
– Ну да, Рауль. Никто его так в глаза и не видел. Словом, Данцигер если что и затевал, то впустую.
– А может, он нашел какие-то новые доказательства?
– Сомнительно. Видите ли, Бен, такие гнусные истории часто происходят – из-за формальной придирки дело рассыпается, и матерый преступник остается на свободе. Издержки нашей судебной системы. Каждый раз рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом – быстро облысеешь. Данцигер был тертый калач, и он знал, что в некоторых случаях лучше наплевать и забыть.
– Но тут случай особый. Траделл был его другом. Помните, как они стоят вместе на фото! Сразу видно – не-разлей-вода! Данцигер не мог смириться с тем, что убийца Артура Траделла гуляет на свободе. Не мог просто «наплевать и забыть». Сколько бы времени ни прошло.
– Что бы вы ни говорили, не было и нет никакого основания возобновлять дело.
– А если Данцигер считал иначе? Вдруг он придумал какой-то хитрый ход?
– Какой именно?
– Не знаю. А если Данцигер верил, что Рауль все-таки реальное лицо? Если доказать, что Вега не лгал, тогда ордер на обыск выписан правильно, и забракованные улики снова становятся весомыми уликами! Брекстона можно если не на электрический стул посадить, то хотя бы пожизненно упечь.
– Бен, если Рауль был реальным лицом, полицейские землю бы рыли, но его нашли бы. Когда на одной чаше весов приговор убийце копа, а на другой безопасность информатора – можете не сомневаться, что перевесит в глазах полицейских!
– Хулио Вега в своем докладе писал: информатор не найден, потому что сбежал от страха.
– Хулио Вега был отпетый лгун.
– Возможно, Данцигер придерживался другого мнения.
– Возможно. Но в таких делах обычно самое простое объяснение – самое правильное.
– И все-таки я хочу поговорить лично с Вегой.
– Понятия не имею, где его найти.
– Наверняка в департаменте полиции знают его адрес. Он заработал полицейскую пенсию. Стало быть, куда-то ему деньги посылают. Вы мне поможете?
– Этот Хулио Вега...
– Кэролайн, ну пожалуйста! Очень прошу!
Она насмешливо закатила глаза.
– Ладно, ладно. Беды большой не будет, если вы с ним переговорите.
20
На следующее утро мы с Келли наконец воссоединились.
Я посетовал, что Келли не имел возможности полистать интересные дела, чем я был занят весь вчерашний день.
Келли упрек в моем голосе пропустил мимо ушей, а спрашивать прямо, чем он занимался весь вчерашний день, я не стал.
Кэролайн добыла нам последний адрес Хулио Веги, и мы поехали в Дорчестер.
Нужный нам дом оказался скромным строеньицем – скорее дачный домик. Рядом, явно стесняясь соседа, стояли двух-трехэтажные красавцы.
– С ним будешь говорить ты, Трумэн, – сказал Келли. – Я гляну на задний двор.
Я постучал в дверь. Раз, другой. Только минуты через две внутри раздались шаги, и дверь распахнулась.
Из-за рамы с сеткой на меня смотрел смуглолицый мужчина в тенниске и тренировочных штанах. Босой. Бледная одутловатая физиономия, пузо, жир на боках.
Ничего похожего на того молодого подтянутого усатого красавца, которого я видел на фотографии в офисе Данцигера!
Этот типичный забулдыга молча окинул меня взглядом с ног до головы.
– Добрый день, – сказал я. – Я разыскиваю человека по имени Хулио Вега.
– Кто вы такой? Репортер?
– Нет, полицейский.
– Не заливайте. Вы не похожи на полицейского.
Я вынул бумажник с жетоном. Мужчина протянул руку из-за сетки, взял мой жетон и подверг его пристальному изучению – поворачивая то так, то этак, чтобы на него падало больше света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47