как этот самый капитан Гусятников владеет оружием? Он не поленился пройти вместе с Герасимовым и Гусятниковым в стрелковый тир и лично пронаблюдать, как загримированный под Ивана капитан положил cемь пуль из десяти в десятку, две в девятку и только одну – в семерку... Никитин был очень доволен таким результатом...
Но через пять минут после ухода Герасимова с его артистом вызвал Коробова, и отдал тому приказ, о котором знали только два человека – тот, который его отдал и тот, кому он был адресован...
Отряд «Белая стрела», которым командовал Колобов, предназначен был не только для тайного отстрела авторитетов преступного мира, но и для других, гораздо более тайных операций...
По крайней мере теперь Никитин был уверен, что в результате поимки Крестного, капитан Гусятников трагически погибнет. Причем независимо от того, будет ли взят сам Крестный.
Оперативники, конечно, оперативниками, это еще куда ни шло...
Но боевики под командованием умного, расчетливого, амбициозного и тщеславного Генки Герасимова Никитину у себя под боком не нужны...
«Да, Гена! – подумал Никитин. – рановато тебе на мое место, рановато... Ошибки делаешь, которые не прощают... Зря ты насчет своего отдела ляпанул, зря... Сыроват ты еще всей нашей службой руководить... Пооботрись сначала, научись не только за других думать, но и за себя самого... Вот тогда и посмотрим...»
...Неделю уже двойник Ивана бродил, в буквальном смысле по Москве, переезжая с места на место, где жили или работали двойники Крестного... Их адреса и фамилии Герасимов легко установил по книге выполнения работ в рекламном агентстве, которое приняло у Крестного заказ на изготовление двойников...
На компьютере, установленном в «BMW» и следовавшим за Гусятниковым по пятам, проверили около двух тысяч человек, в поле зрения которых он попал. Ни один из них не оказался Крестным...
Никитин саркастически хмыкал, слушая ежедневные отчеты Герасимова и размышлял о том, не пора ли подтвердить свой приказ Коробову...
И вдруг Герасимов прибежал к Никитину весь какой-то посеревший и растерянный. Он долго что-то бормотал, чем вывел генерала из себя и заставил на него наорать... Когда же Никитин попытался выяснить, что же все-таки произошло, Герасимов выдавил из себя, что компьютер выдал совершенно идиотский ответ...
Один из пассивных контактеров Гусятникова, загримированного под Ивана, оказался, если судить по показаниям компьютера... самим Иваном! Герасимов не знал в чем сомневаться – в показаниях компьютера или в сообщениях из Швейцарии...
Никитин откинулся на спинку кресла и захохотал... Герасимов стоял перед ни, не понимая, что так развеселило его начальника...
– Ловко он нас, а, Гена? – сказал он, наконец, отсмеявшись...
– Да не может это быть Иван, он, по моим данным, сейчас в Лозанне, разыскивает Крестного, которого в Швейцарии нет и быть не могло... Мой человек сообщает, что вчера Иван направился из Монтрё в Невшатель, где есть небольшая русская колония эмигрантов, в надежде отыскать Крестного там... Его просто не может быть в Москве, потому что он – в Швейцарии...
– Уволь этого придурка, которого ты послал за Иваном, – жестко сказал Никитин, которого раздражал промах своего заместителя, на которого он возлагал немало надежд, – потому, что Иван обставил его, как мальчика. Он теперь, наверняка, здесь. И мало того, наверняка он зол на нас с тобой, поскольку мы его обманули с Швейцарией и заставили потерять несколько дней... А теперь он еще и догадался, что мы используем его двойника, чтобы выманить Крестного из его норы... Это тоже Ивана отнюдь не расположит в нашу с тобой пользу...
Никитин хмуро посмотрел на Герасимова и продолжил растолковывать ему, как на его взгляд выглядит теперь ситуация...
– Потеряли мы, считай, союзника... Придется его ликвидировать, как только он появится в поле зрения... И помни, Герасимов, это очень опасный противник. Твой Гусятников, несмотря на то, что он стреляет не хуже Ивана, младенец по сравнению с ним... На счету у Ивана столько трупов, сколько у твоего Гусятникова волос на голове... Он смерть как кокаин нюхает, она его возбуждает и энергию дает... Ликвидировать его только с помощью снайперов и стрелять только наверняка...
Никитин говорил серьезно, поскольку хорошо представлял, с каким противником им теперь придется иметь дело. С очень серьезным противником... Генерал очень хотел, чтобы Герасимов тоже всегда реально представлял положение вещей и не успокаивал себя рассуждениями о всесильности системы, в которой работает и безнадежности положения волка-одиночки, которым, по сути дела, был Иван. Волк многих может загрызть, пока его удастся подстеречь и пристрелить... Охота на волка – опасная охота...
– Он не должен знать, что мы его хотим убрать... – продолжал генерал. – Иначе он и нам войну объявит... А зачем нам этот геморой, сам посуди... Мне ни самому помирать не охота. Н ни тебя хоронить раньше времени... А с Иваном такие шутки плохи... Вспомни, как мы Белоглазова охраняли, когда он вылетел из премьер-министров и метил в Президенты... Его Иван тогда ухлопал... Так что – на охрану особенно-то не надейся... Ивана надо бить первыми и бить неожиданно... Первый выстрел должен быть наш, потому что Иван – не промахивается...
Нагнав страху на своего заместителя, у которого уже кругом голова шла от необходимости вести охоту уже за двумя преступниками, в смерти которых генерал Никитин был заинтересован лично, Никитин минут десять поразмышлял. Потом он нажал кнопку и вызвал к себе секретаршу, приказав ей срочно найти Коробова с связаться с ним, генералом Никитиным, по телефону...
Коробов позвонил еще минут через пять... Никитин переключил телефон на свой кабинет и принялся выговаривать Коробову за то, что под самым носом у ФСБ готовится покушение на их оперативного работника, который выполняет сложное и ответственное поручение, а он, Коробов, начальник оперативного отдела, не имеет об этом никакой информации и не принимает никаких мер! Коробов, надеется Никитин, поймет все правильно и предпримет все возможное, чтобы обеспечить безопасность капитана Гусятникова...
Еще через пять минут в район, где сегодня ошивался Гусятников, выехали два бойца из «Белой стрелы» во главе с самим Коробовым...
Еще через тридцать минут капитан Гусятников был застрелен автоматной очередью из проезжающего мимо джипа с темными стеклами.
Джип с места происшествия скрылся. «BMW» аналитического отдела попыталась было его преследовать, но вынуждена была остановиться – еще одной очередью неизвестные нападавшие расстреляли передние колеса машины... Через минуту оперативное задание на розыск и задержание темно серого джипа «Черокки» было доведено до всех московских постов ГИБДД, но тот словно под землю провалился... Было задержано тридцать шесть джипов этой марки похожего цвета, но их водители убедительно доказывали свое алиби. Да и оружия ни у одного обнаружено не было... Джип с нападавшими исчез, словно и не существовал вовсе...
Попытка установить владельца машины по номерному знаку ни к чему не привела – в архиве ГИБДД такой номер зарегистрирован не был...
Еще через двадцать минут Коробов уже стоял перед генералом с рапортом, в котором по подсказке самого генерала было изложено, что с порученным ему заданием он не справился, готов нести наказание, ну и прочая мура, которую пишут в подобных случаях... Генерал, хоть и хмурился, но был доволен...
Для вида он поворчал по поводу беспомощности оперативной службы, о ее очевидной слабости и принял неожиданное для Коробова решение: чтобы поднять боевой дух тех оперативных сотрудников, которые участвовали в охране капитана Гусятникова и компенсировать моральный ущерб, понесенный ими в столкновении с преступниками, отправить их в двухнедельные отпуска и выдать отпускные в размере двух месячных окладов...
Коробов похлопал глазами, ничего не понял, но двое бойцов из «Белой стрелы» в тот же день выехали из Москвы в южном направлении...
Сам Коробов решил не выполнять последнюю часть генеральского распоряжения и остался руководить отрядом. Он ненавидел отпуска...
На Герасимова просто жалко было смотреть... На Гусятникова он полагал немалые надежды и готовил ему место Коробова, когда сам, разумеется, займет место Никитина, генеральское место...
Герасимов не мог понять одного – зачем Ивану было убивать своего двойника?
Если, конечно, это был Иван...
Если это был Крестный, – то как же ему удалось вычислить подставного Ивана, самому оставаясь необнаруженным.... Если это ни тот, ни другой, – то кто же это, в конце концов!? Гусятников мог мешать Крестному, если тот принимал его за Ивана...
Гусятников мог мешать Ивану, – в том случае, если у Ивана окончательно поехала крыша и, разозленный бестолковой командировкой в Швейцарию, которую ему подвинтило ФСБ, он столь раздраженно прореагировал на попытку воспользоваться его именем и образом...
«Но это же ему на руку играло, – недоумевал Герасимов. – Прикрываясь своим двойником, он мог спокойно охотиться за Крестным, оставаясь в тени и от него, и от нас... Позиция – лучше не придумаешь!»
Что там случилось в Швейцарии, он тоже понять не мог!.. Оттуда продолжали поступать подтверждения, что Иван продолжает поиски Крестного, переезжает из города в город и вроде бы даже напал на след, что вообще уже ни в какие ворота не лезло!
Швейцарию придумал сам Герасимов и никакого Крестного в ней быть принципиально не могло... Иначе Генке Герасимову пора лечиться...
Генерал Никитин вовсе не выглядел расстроенным и это тоже сбивало с толку...
Операция практически провалилась – и Крестный, и Иван гуляли то ли по Москве, то ли по Лозанне, но Герасимов не мог уже точно сказать – где именно, сам уже начал сомневаться...
А генерал усмехался, слушая сбивчивый доклад Герасимова об убийстве Гусятникова и перебивал его странными вопросами:
– Что теперь делать-то будем, Гена? – спрашивал Никитин и как-то иронично смотрел ему в глаза. – Проиграл ты вчистую. Отыгрываться теперь надо. А как? Думай, Гена, Думай!..
Герасимов, не понимающий иронии генерала, хмурился и чесал в затылке – где же он допустил ошибку?.. И еще – очень уж обидно было потерять такого помощника, как Гусятников...

Глава восьмая.

...Крестный наводнил Москву своими двойниками, значит, чувствует себя в относительной безопасности, – размышлял Иван, сидя в скверике у высотки на площади Восстания. Здание еще не привели в прежний вид и на восемнадцатом этаже еще шли ремонтные работы, хотя сплошной забор вокруг высотки уже убрали...
Магазины на первом этаже работали и московский народ то и дело проходил мимо застывшего на скамейке Ивана... А раз он немного успокоился, его сейчас же потянет на подвиги, сообразил Иван. Слишком неуемный характер у этого ветерана КГБ и криминального мира... А что его заботит сейчас больше всего?
Я – ответил сам себе Иван...
Я – его главная сейчас забота.. Он будет искать меня даже не для того, чтобы убить, а хотя бы понаблюдать за мной издали.
Узнать, как я себя чувствую, какое у меня настроение, и вообще – чем я занят? не поисками ли Крестного? Для того, чтобы отомстить ему и отправить его самого на тот свет, как он сделал это с женщиной, которую я, кажется:, успел полюбить...
Значит, нужно прежде всего ввести Крестного в заблуждение относительно своих планов... Я должен сделать все наоборот...
Должен вести себя так, словно я вовсе не испытываю тех чувств, которые я испытываю сейчас... Я должн забыть о Наде, словно ее и не было никогда...
Раз ее не было, ее смерть меня нисколько не задела. Она прошла мимо, я не заметил ее...
Я только удивлен долгим отсутствием Крестного и его заказов. Что, он стал сомневаться в моих способностях? Или ему не нужно больше денег? Он перестал брать заказы у своих клиентов?
Он отказался от своей мечты – домика на берегу озера Онтарио?.. Он решил навсегда остаться в России? Этого просто не может быть.
Россию Крестный ненавидит всей душой...
Иван вдруг понял, что Крестный не собирается его убивать...
Иван по-прежнему был нужен Крестному... Он и Надю-то убрал только потому, что она отбила Ивана у него, Крестного. Иван вышел из род его контроля, и, убив Надю, Крестный собирался вернуть этот контроль себе... Нет, он не собирается убивать Ивана.
Он, наоборот, ищет контакта, хотя и боится, что Иван сам убьет его...
Если так, то знаменитый аналитик Никитина просчитался, подумал Иван с иронической ухмылкой. Он вспомнил, как неожиданно увидел самого себя, когда, повинуясь первому импульсивному движению, бросился по местам, где, как он рассчитывал, можно увидеть Крестного, и не подумал о том, что все эти места переполнены его двойниками...
Но его ждало поразительное открытие – человек, загримированный под него самого, под Ивана, совершенно по-дурацки торчал на улице чуть ли не нарочно привлекая к себе внимание прохожих...
«Они, наверное, Крестного за идиота принимают! – подумал Иван раздраженно. – Тут же без всякого бинокля видно, что это подсадка! Крестный знает мою осторожность и осмотрительность.. Я делаю все так естественно, что все мои действия органично вписываются в общую структуру бытия, даже смерти, которые я приношу людям... Это же придурок просто торчал на улице и ждал, когда на него кто-нибудь обратит внимание... И на него реагировал, практически, каждый... Крестный никогда не пойдет на контакт с таким дешевым подсадным... ФСБ развлекается детскими играми... Я большего от них ждал...»
За час-полтора, которые Иван провел в скверике перед высоткой, он все обдумал и принял решение... Оно было простым и призвано было продемонстрировать добрую волю Ивана в отношении Крестного... Вернее сказать – добрую до поры, до времени волю Ивана...
Несмотря на свой показной демократизм, Крестный был изрядным сибаритом и гурманом. Ивану не раз приходилось встречаться с ним в ресторане «Театральном» – бывшем ресторане Всероссийского театрального общества и Дома Актера на Тверской, рядом с памятником Пушкину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23