Я пригласил их всех на этот
прием не для того, чтобы набить их желудки (большинство паштетов и
пирожных - лишь муляжи, они сделаны из пластика, ведь их все равно никто
не ест). Я пригласил всех, и они последовали моему приглашению, дабы
услышать от вас, как вы намерены развивать наших пипо далее. Конечно, пипо
очень прилежные и добросовестные слуги, никто не хочет подвергнуть критике
ваши творения, но нам все время приходится программировать самих пипо.
Приходится разъяснять им до тонкостей, что им предстоит делать. Если мы
даем им почистить ботинки, они чистят ботинки, пока мы их не остановим.
Это нерентабельно: чище, чем чистым, ботинок стать не может. И зачем пипо
часами чистить ботинки всей семьи вместо того, чтобы подыскать себе другую
работу - например, очистку гриля? Но мы вынуждены совать его туда носом.
Да, для грязной работы у нас теперь есть пипо, от нас больше не пахнет, мы
можем прикрыть свою наготу, еды у нас по горло, но у нас совершенно нет
времени. Моя жена говорит, чем больше пипо она задействует, тем меньше у
нее остается времени.
Ирреверзиблус вспомнил о фразе Радарро, сказанной им, когда он принес
ему двух первых пипо с гор: мол, пипо - это попугай. "Ты сам виноват, -
думал он, - что я снабдил их более сильным принимающим свойством, нежели
передающим". А вслух сказал:
- Необходимо срочно вывести пипогиго на более высокий уровень
развития. Но это будет непросто.
- Я оплачу все расходы, - заявил Радарро. - Вы позволите мне сообщить
гостям, что уже работаете над новой, более прогрессивной моделью, или сами
хотите обратиться к ним с речью?
- Будет создан новый пипо - или мы все погибнем! Ирреверзиблус
произнес это громовым голосом, так что все гости подняли головы. Его тон
показался Радарро, который протягивал профессору бокал с шампанским,
таящим в себе угрозу.
- И когда он, интересно, будет создан? - спросил какой-то гость.
Ирреверзиблус развел руками: - Сегодня этого никто не может сказать. У
Радарро было чувство, что Ирреверзиблус просто не хочет этого говорить.
Впечатляющим представителем нового типа стал Август Пипогенус,
созданный профессором Ирреверзиблусом с помощью мутативного искусственного
мармелада, - существо, которое могло самостоятельно думать, выражать свои
мысли и самостоятельно действовать.
У А.П. уже не было столько морщин и складок на лице, как у его
предшественников, лицо его было не того кричаще-желтого цвета, как у
чудовищ в лабиринтах ужасов и комнатах призраков на ярмарках, а приятного
золотисто-коричневого оттенка. Вместо перьев на голове А.П. были волосы,
которые поддавались укладке и, свисая вниз, прикрывали ушные раковины,
которые еще напоминали о его предках. У него остались и крылья, но он уже
мог их сложить так, чтобы на спине не образовывался слишком высокий горб.
Ирреверзиблус классифицировал этот тип как "хомо пипогенус эректус" и
мечтал воспитать из А.П. своего ассистента, поскольку тот выполнял его
указания и советы прежде, чем он успевал их произнести (слово "приказ"
Ирреверзиблус специально не употреблял, желая продемонстрировать свое
демократическое отношение к Августу). Его память функционировала гораздо
лучше человеческой, но все это не задевало профессора.
Он называл Августа Пипогенуса своим другом, иногда даже сыном и жил с
ним в одном доме, где А.П. не только пользовался его библиотекой, но
логически рассортировал и расставил книги, писал за него письма, занимался
корреспонденцией и оберегал Ирреверзиблуса от нежелательных посетителей.
Когда в гости к профессору зашел Адам Радарро, господин А.П. сидел в
кресле, покуривая длинную белую трубку. Радарро сперва подумал, что перед
ним один из интеллектуалов телевизионных передач, но руки А.П., время от
времени набивающие трубку, еще покрывали пипогенные кожистые наросты,
потому он его и узнал.
- Мой друг, господин Август Пипогенус, - представил его
Ирреверзиблус. - Мы можем обо всем говорить в его присутствии.
Радарро это показалось несколько преувеличенным, но и он почувствовал
симпатию к господину А.П., когда тот, передвинув трубку в уголок рта,
произнес:
- Я вовсе не являюсь вашим другом, Ирреверзиблус.
- Почему же?
- На это вы можете ответить сами - после всего, что вы со мною
сделали.
- Что же я с вами такого сделал?
- Достаточно сказать, что, по вашим собственным словам, вы меня
создали! Вы мой создатель, мой производитель, так сказать, а я - ваш
продукт. Как же я могу быть вашим другом?
- Что ж, мы все равно можем здесь обо всем поговорить, провести
плодотворную дискуссию, - предложил Ирреверзиблус, несколько сбитый с
толку.
- Я вам не советую, - отвечал А.П. - Даже если вы не мой друг, я все
же испытываю к вам известные альтруистические чувства. Я не хотел бы
ставить вас в неловкое положение!
Ирреверзиблус гордо перевел взгляд с господина А.П. на господина
Радарро.
- Видите, насколько тонко организована душа хомо пипогенуса эректуса!
Что же. Август, ты сам сказал, что я твой создатель. Значит, я твой
родитель, отец... Благодарю тебя за это высказывание!
- Не стоит благодарности, ведь это ничего не меняет в том, что мы не
обо всем можем говорить. Отцы обычно менее развиты, чем их дети, и
возникает слишком большая интеллектуальная разница. Сожалею,
Ирреверзиблус. Как мы могли бы, к примеру, рассуждать об ощущении полета,
когда вы не умеете летать и не могли бы, таким образом, следить за моей
мыслью. Это всего лишь один пример. Другие - из-за сложности их восприятия
- даже не стану вам приводить. - Он сделал несколько затяжек и скрылся в
облаке дыма. Ирреверзиблус в восторге обратился к Радарро: - И это еще
далеко не все. У него всепланетный диплом по матефиземозофии и диплом
инженера по электронной вычислительной технике первого класса...
Из клуба дыма донесся голос А.П.:
- Разрешите мне откланяться и пойти спать.
- Посиди с нами, Август! Ты ведь еще ничего не сказал, а господина
Радарро интересуют твои воззрения.
- К сожалению, ничего полезного не извлекаю из примитивного
удовольствия выставлять себя напоказ, - сказал А.П.
- Вот видите, Ирреверзиблус, или, если хотите... папа! Видишь, даже в
этом мы слишком отличаемся друг от друга!
Оставшись с Ирреверзиблусом с глазу на глаз, Радарро произнес:
- Я не совсем таким представлял себе этот новый тип. Разве столь уж
необходимо, чтобы у него, коли он научно-технически так высоко развит -
видит острее, чем человек, да еще может летать, - чтобы у него еще был и
критический склад мышления и он затыкал бы нам рот?..
Ирреверзиблуса смутила оценка Радарро.
- Но далеко не просто полностью исключить критическое мышление при
столь высоком интеллектуальном развитии.
- Вы же ученый с межпланетным именем. От вас никто и не ожидает
решения простых задач.
- Но надо считаться и с тем, что любой прогресс науки рождает
негативные последствия. Добра без худа не бывает.
- Боюсь, вы неправильно меня поняли. Я очень высоко ценю ваши
достижения. А.П. - великолепный экземпляр, я хотел бы предложить внести
лишь кое-какие незначительные изменения. Прежде всего - он должен уметь
размышлять только в области науки и техники. Таким, какой он сейчас есть,
я не хотел бы его пускать в серию. Честно говоря, он быстренько подмял бы
нас под себя, и в конце концов именно мы стали бы ему чистить ботинки...
Новый тип пипо должен быть другим.
- Есть процессы, которые необратимы. - Ирреверзиблус пронзительно
смотрел на господина Радарро.
- Каждый прогресс можно повернуть вспять, - настаивал Радарро. -
Возьмите, к примеру, историю. Там очень часто развитие происходило как
вперед, так и назад.
- А вы возьмите, к примеру, китов! - возразил Ирреверзиблус. -
Когда-то они жили на суше, но из-за непрерывного пребывания в море
приобрели все признаки рыб. И хотя все еще называются млекопитающими, они
навсегда останутся морскими животными и больше никогда не вернутся на
сушу.
Радарро уверен был, что Ирреверзиблус просто не хочет менять А.П.
(хотя и мог бы!). И опять ему почудилось в Ирреверзиблусе что-то
дьявольское - особенно его уши, заостренные кверху и бросающие на стены
комнаты огромные тени... Его охватил страх перед профессором, и он только
сказал тихо:
- Как минимум А.П. надо подрезать крылья...
- Этим вы не вернете хомо пипогенуса эректуса в первоначальное
состояние! Вам придется жить с ним - с таким, каков он есть.
И действительно, А.П. не допустили к массовому изготовлению. У нас
есть один экземпляр, и этого достаточно, решила комиссия, которую созвал
Адам Радарро. Но А.П. ничуть не чувствовал себя уязвленным, что его не
хотят изготовлять серийно, и жил припеваючи в доме Плануса Ирреверзиблуса.
- Поскольку я существую в одном экземпляре, - сказал он как-то
профессору, - и являюсь единственным и неповторимым, мой долг состоит в
том, чтобы сохранить на века хоть что-нибудь от моей единственности и
неповторимости. А самый лучший для этого способ - тот, который вы
называете аморальным.
Ирреверзиблус никогда и не помышлял лишить А.П. любовных утех. Но они
сопровождались весьма огорчительными обстоятельствами, поскольку любовь
А.П. происходила не в кровати, приглушенная покрывалами, одеялами,
подушками, перинами, и не в укромном уголке, а сопровождалась до сих пор
неизвестным людям ужасающим шумом. Уже в послеобеденные часы, когда
наступала тягучая дремотная атмосфера, клонящая Ирреверзиблуса в
послеобеденный сон, и он ложился в постель, вдали вдруг раздавалось
хлопанье крыльев, которое все приближалось, приближалось и наконец словно
буря обрушивалось на дом...
Потом на какое-то мгновение все стихало. Но профессор знал, что
больше сон к нему не придет. Начиналась дикая перебранка. Голоса
слетевшихся самочек пипо становились все более пронзительными. Измученный
Ирреверзиблус желал только, чтобы Август как можно скорее подошел к окну и
пригласил к себе одну из них, лишь бы споры поутихли.
Но облегчение наступало ненадолго. Спустя минуту-другую в комнате над
Ирреверзиблусом начинался страшный шум, который Август тактично пытался
заглушить звуками электрического музыкального устройства. Однако шум
пробивался сквозь музыку - хотя бы потому, что был безошибочно ритмичным,
и потому, что возгласы самочки были намного пронзительнее любой
электрической музыки.
Август тоже издавал звуки, которые далеко отклонялись от тех, что по
плану творца должен был производить хомо пипогенус эректус. Это были, как
казалось Ирреверзиблусу, однозначно первобытные птичьи крики, и, таким
образом, его угнетал не только шум, но и мысль, что творение его
генетически стоит на весьма слабых ногах и грозит внезапно вернуться в
первобытно-птичье состояние.
Но особенно мучительно было неизменное повторение процедуры: сначала
пронзительные перепалки самочек пипо на крыше и деревьях, которые окружали
дом, потом короткая обманчивая тишина, во время которой Ирреверзиблус
погружался в полусон, а затем танец над его головой, который иногда
начинался уже на лестнице и бурей проносился по всем комнатам.
Вначале Ирреверзиблус (человек, безусловно, терпеливый) думал: раз уж
послеобеденный сон потерян, он, изменив распорядок дня, сможет отдохнуть в
другое время, а отдых ему, поскольку он уже был в годах, время от времени
был необходим. Но Август растягивал свои процедуры до самого захода
солнца. После этого Ирреверзиблус лишь время от времени слышал хлопанье
крыльев; но перед самым восходом, когда сон профессора был особенно
сладок, самки пипо, не дождавшиеся своей очереди, поднимали убийственные
вопли. После этого Август Пипогенус кричал им что-то непонятное - и шум
постепенно стихал.
За завтраком Август выглядел бодрым, полным сил и энергии. Он
опустошил две большие банки меда и два пакета вафель, а омлеты накладывал
себе в большие миски. Вежливо спрашивал Ирреверзиблуса, как тот спал.
Темно-коричневые блестящие его глаза казались озабоченными...
Ирреверзиблус выругался, прикрывшись салфеткой.
- Я сплю все хуже, и, думаю, самое лучшее было бы оборудовать для
тебя отдельный дом, где тебе прекрасно бы жилось.
- Ах, - отвечал Август, - мне и здесь живется превосходно!
Ирреверзиблус хотел спросить, будет ли он и в дальнейшем вести столь
интенсивную половую жизнь. Ведь должен же он когда-нибудь отдыхать? Но
потом вспомнил, что сам наградил пипогиго повышенным интересом к вопросам
размножения, поскольку раньше они были очень ленивы в любви.
- Тебе стоило бы поберечь себя...
- Нет, - возразил Август. - Это самый лучший способ оставаться бодрым
и свежим.
- Бодрым - для чего?
- Увидишь, и наверняка тебя это порадует.
- У нас разный стиль жизни, - сказал Ирреверзиблус, который рядом с
Августом П. выглядел бледным и морщинистым. - Нам надо найти какой-то
компромисс.
- Я считаю, - заявил Август, - это для тебя нужно где-нибудь
подыскать дом. Здешний тебе не подходит.
Но этого Ирреверзиблус не хотел допустить ни в коем случае - и не
только потому, что как старый человек был привязан к своему обиталищу. Ему
не хотелось выпускать из виду Августа П. Он был из того щепетильного сорта
ученых, которые считают себя ответственными за свой продукт.
"Возможно, действия моего Августа столь мучительны для меня потому,
что я тихо лежу и бессильно внимаю всем этим звукам? Лучше бы мне самому
собирать общество для того, чтобы не обращать внимания на шум и иметь
возможность отвлечься".
1 2 3 4 5 6