Проанализировав все уже состоявшиеся встречи и проведя несколько довольно жарких обсуждений, иерархи разрешили Джессике продолжать контакт. Точнее — подводить Аучи к нужным выводам. Ведь спасение для хлойнов существовало, оно называлось «Немезида», или «Наш ответ Чемберлену».Столкновение не неизбежно! Вот что попыталась внушить Джессика неведомому Аучи. И он клюнул сразу. Как? Что нужно сделать? И вот тут уж и Угрюмов, и Алферьева, и еще несколько иерархов сутками буквально не отходили от Джессики, помогая магу шаг за шагом выдавать информацию. Младшие обязательно восстанут, но если это произойдет не стихийно… Если они не будут отвечать на удар, а окажутся хозяевами ситуации… Если бы им удалось найти способ решения проблемы, удовлетворяющий все стороны…— Нет такого способа! — твердил Аучи.Джессика не отвечала прямо, но чувствовала, что хлойн ждет с нетерпением каждого их сеанса связи. Ведь каналы хлойнов передают больше эмоций, чем информации, обмануть там почти невозможно. Однажды про это вспомнил и Аучи. При очередной беседе он принялся раз за разом задавать один и тот же вопрос: кто ты такая? Кто ты такая? Девушке пришлось ответить откровенно. И хотя всей правды хлойн не получил, он успокоился, узнав, что его собеседница мул, плод несчастной связи человека и нелюдя, поэтому многое знает и понимает про обе стороны потенциального конфликта. 2 «Все же надо прямо спросить Татьяну: что она сама думает о моей гипотезе? — мелькнуло в голове Иллариона, когда он устраивался в уютной прибалтийской гостиной, напротив камина. — Я ведь прямо подвел ее сегодня к мысли: нелюди родные друг другу. И в то же время рядом Джесси. Пусть она бесплодный мул, да еще с грузом генетических аномалий, медленно ее убивающих, — но разве сам факт возможности ее появления на свет не говорит о том, что и мы, возможно, не чужие в этой „семейке Адаме“?.. Отмалчивается. О чем-то догадывается? Надо спросить напрямик».Сарайбек присел напротив него, но сперва вежливо дождался, пока в кресло опустится Алферьева. Узбеку явно было не по себе, ведь он невольно присвоил себе роль хозяина, встретившего гостей, а чем их угостить — не знал.— Давай, выкладывай! — потребовал Илларион. — Когда Аучи с тобой связался? И, главное, как?!— Как, не знаю… — сдержанно ответил Сарайбек. — А связался чудно — смог нащупать мои эмоциональные резонансы и передал образы во сне. Если бы не наша практика в контроле за сновидениями, я бы, наверное, и не понял ничего. Слушай, Илларион, а как давно вы заговорили с ним о Братстве, что он так о многом знает?— Вообще не говорили! С ним разговаривала только Джессика. Один раз она приехала в Витебск, под нашим контролем, конечно. Он сам выбрал этот город. Там Аучи просто посмотрел на нее, но не подходил.— Ну вот! Вот! — Сарайбек вяло рассмеялся. — Витебск. Я помню, как моя охрана согласовывала решения с вашей группой.— Я тоже помню, — как-то печально произнесла Алферьева. — Мы его недооценили, Илларион. Аучи вычислил наших людей, он посмотрел не только на Джесси, а, быть может, и на нас с тобой.— Это возможно?— Мы очень мало знаем о хлойнах. А ведь у Аучи есть плотные контакты и среди аспидов, и среди других Сообществ тоже.— Значит, тревога!Илларион вскочил и зашагал к двери, на ходу прикидывая, какой из планов эвакуации выбрать, но его остановил окрик Татьяны.— Уведи всех! Но сам останься — иначе это спровоцирует Аучи.— Что?!— Может спровоцировать… — поправилась Алферьева. — Пусть наши группы уйдут, но нам надо остаться. Ты ведь еще не дослушал Сарайбека.Угрюмов перевел мрачный взгляде нее на Сарайбека. Узбекский иерарх согласно кивнул.— Не надо совершать резких движений.— Почему ты так думаешь? — спросила Татьяна, когда Илларион вышел из «экранированного» дома на крыльцо и прикрыл дверь.— Он поддерживает контакт со мной, я это чувствую, — опять улыбнулся Сарайбек, впрочем, довольно жалко. — Мне кажется, дело не только в Витебске… Он знает мои эмоции. Мы сегодня опять «снились друг другу наяву», как я назвал наш способ общения с ним, когда у меня в мозгу словно образуется изолированная область сознания, общающаяся с ним образами. И вот это произошло совсем недавно. Как раз когда я оказался в Риге. У меня там, конечно, были дела, но теперь я уже не уверен — не внушил ли он мне, что эти дела надо сделать именно в это время? Не знаю, не знаю… Но сейчас я чувствую — Аучи где-то совсем рядом.— Здесь все защищено, — медленно произнесла Алферьева. — Ведь так?— Должно быть защищено. Лично я ничего не трогал, клянусь! Но не знаю, есть ли здесь защита специально от хлойнов. По крайней мере от Аучи, который, как мне все больше кажется, очень тонко и при этом неотвратимо пригнал меня сюда из Риги.— Кстати, почему мы не знали об этом? — спросил Илларион, возвращаясь в свое кресло.— Я приказал охране остаться в Риге, не указал своего маршрута… — Сарайбек потер виски руками. — Не знаю почему. Аучи попросил приехать сюда. И я приехал.— Да я не только это имел в виду! — произнес Угрюмов раздраженно. — Почему ты, один из высших иерархов Братства, не поставил Совет в известность о том, что общаешься с нелюдем?! Причем таким образом, что он проникает в твои мозги!— Но это началось сравнительно недавно. И я думал, что раз Аучи так много знает, то вы с ним уже сотрудничаете.Угрюмов и Алферьева невесело переглянулись. Они, выходит, доверяли Аучи куда больше, чем он им! Да и это еще полбеды, куда хуже, что хлойн кое-что разузнал о Братстве. А что именно — неизвестно…— Спросить об этом напрямую у кого-то из нас ты, конечно, не мог? — ядовито произнесла Татьяна. — Скромный ты наш! Ладно, об этом еще потом поговорим на Совете.— Я думаю, что дело не только в Витебске, — виновато повторил Сарайбек. — Я нравлюсь ему. Мне кажется, Аучи нравится моя миролюбивость.«Твоя трусливая позиция», — подумал Илларион, а вслух сказал:— Что дальше? Зачем он побудил тебя приехать сюда?— Не побудил — попросил, — поправил его Сарайбек. — Ничего конкретного. Просто он волнуется. Он понял, что мы готовим нечто… Очень важное. И он боится Потопа или Святейшей Инквизиции, или еще чего-то такого же, в этом роде. Он ведь не предатель своей расы! Тем более что с точки зрения гуманизма любая раса угодна Творцу и имеет право на жизнь.— Разве мы хотим кого-то уничтожить?.. — жестко спросила Алферьева.— Ты не хуже меня знаешь, чем все может обернуться! — воздел руки узбек. — С определенной даты обратной дороги у нас нет. Один срыв — и нас атакуют, а мы будем вынуждены защищаться! Не лучше ли все же прекратить приведение операции в исполнение? Оставить этот вариант в резерве? На крайний случай? Ведь все может превратиться… В кровавую кашу! Разве есть оправдание такому риску? Мы не зря называем себя Братством Зрячих. Мы должны видеть последствия! У человеческой расы есть главный интерес — выжить, остальным можно и должно поступиться.Угрюмов посмотрел на Алферьеву, она чуть кивнула и улыбнулась. Сибиряк внутренне тоже позволил себе чуть расслабиться. Сарайбек не мог так думать и говорить! Вассальная Клятва давно отрезала его от собственных сомнений. Значит, контакт с Аучи все-таки состоялся. Просто хитрый хлойн пришел не сам, а привел выбранного то ли наугад, то ли весьма выборочно человека. И сумел очень тонко, обойдя даже блокировки Вассальной Клятвы, использовать сознание этого человека для того, чтобы вложить в него свои образы и ощущения. Скверно, что он так легко вычислил Сарайбека, очень скверно, что он настолько хорошо умеет оперировать магией и психикой даже специально тренированных людей. Но об этом придется подумать позже. Сейчас же настало время решающего разговора с возможным союзником, роль которого в претворении в жизнь «Нашего ответа Чемберлену» трудно переоценить.Сарайбек между тем, совершенно не понимая, что большей частью он сейчас является всего лишь транслятором мыслей хлойна, вскочил и принялся расхаживать по комнате. В тот момент, когда он находился спиной к гостям, Татьяна изумленно вскинула брови и покачала головой. Илларион понял ее и теперь: иерархом Братства нельзя полностью управлять. При такой попытке он либо впал бы в кому, либо вообще умер. Сарайбек оказался готов к обсуждению некоторых тем, вот Аучи этим и воспользовался. Подтолкнул совсем чуть-чуть, лишь на эмоциональном плане, да еще заручился поддержкой, доказав Сарайбеку свою неагрессивность. Хлойну это просто, ведь их система связи не дает даже возможности для обмана. «Неагрессивность, дружелюбие, мирное сосуществование — это же просто фетиши для нашего узбека, — неприязненно подумал Угрюмов. — Вот он и попался. О, сколько нам открытий чудных, прости Господи… И сохрани нас от происков лукавого!»— Мы с самого начала говорили об угрозе со стороны нелюдей, это стало общим тезисом! — говорил между тем Сарайбек. — И напрасно! Ведь начало пути — самый важный его участок. Там определяется главное направление, там малейший шаг в сторону приведет к смещению конечной точки очень далеко. Мы — Братство Зрячих. Мы заявляем, что охраняем интересы рода человеческого, что созданы самой расой для самосохранения, что мы — щит и меч людей. Но кто, собственно говоря, возьмется решать, кто человек, а кто — нелюдь?.. Ведь мы… Мы очень близки. Происхождение наше остается во мраке. Возможно, Творец не допустил самой возможности для нас узнать: как это произошло? Когда? Но тогда можем ли мы так безапелляционно утверждать, что мы с нелюдями такие уж совсем чужие друг другу? Оборотни или вампиры весьма отличны от нас, и мы говорим: они нелюди. Но ваш маг — дочь нелюдя! Как это возможно?.. Где грань? Отчего бы мне не назвать нелюдем любого, кто сильнее меня, или быстрее, или просто постоянно выигрывает у меня в шахматы, в конце концов? Стоит лишь начать делить, и мы увидим, что наши критерии деления весьма условны.— Старое возражение… — Угрюмов приосанился и заставил себя увидеть в знакомом лице не Сарайбека, соперника по влиянию на политику Братства, а незримо присутствующего здесь Аучи. Того, с кем надо быть откровенным, кто почувствует обман и станет не другом, а самым страшным, знающим врагом. — Все элементарно — есть проект «Геном человека». И есть его секретная часть, которую вело и во многом финансировало наше Братство. Так вот: все уже «картографировано». Включая, кстати, и все известные на сегодня хромосомные аберрации, генетические аномалии и нарушения. Поэтому нам ясно, что есть человек, а что — обезьяна именно с точки зрения генного набора. Плюс к тому имеются еще фенотипы и возможности психики, а также энергоинформационные структуры, включая торсионно-спинорные поля. Рассматривать надо не только геном, а и весь набор признаков в его совокупности. И если некое существо отличается от человека одновременно по значительной совокупности генетических, фенотипических, психофизиологических и биоэнергетических параметров, да при этом отличия еще и создают новое качество (вроде бессмертия или способности к телепортации), то это существо можно смело классифицировать как нечеловека. Нелюдь, как мы привыкли выражаться… Вот и все! Применив системный, знаете ли, подход, все можно сделать.Что же до сопоставлений с талантом играть в шахматы, отвечу так — стать чемпионом мира по шахматам может не каждый, но научиться играть на уровне первого разряда при должном желании и прилежании может любой человек, кроме клинических случаев психических нарушений. Стать же «чуть-чуть бессмертным» нельзя! Это как раз то самое принципиально новое качество. Или ты бессмертный и мыслишь при этом другими категориями, имеешь другую систему ценностей и морально-этических категорий, или ты человек, середины не существует. Если некие существа, способные быть внешне похожими на людей, но принципиально отличающиеся от них как по психофизиологическим и биоэнергетическим параметрам, так и по этим самым морально-этическим принципам и системе ценностей, станут проводить свою политику, направленную на создание условий для доминирования на Земле их вида, то наш долг быть в первых рядах тех, кто с оружием в руках защитит право людей оставаться хозяевами планеты! А известные нам нелюди, без всякого сомнения, по совокупности всех названных выше параметров являются отличными от человека биологическими видами. Можно спекулировать на примере нашего мага, но Джесси — бесплодна… Как мул. Как ошибка природы. Я допускаю, что между людьми и нелюдями существует связь, прочная и глубокая, но толком о ней ничего не известно не только нам, но и самим нелюдям. У тебя есть, что сказать на эту тему, Сарайбек? Было бы интересно послушать.— Нет, — признался узбек. — У меня нет какой-либо стройной теории, объясняющей происхождение нечеловеческих рас.— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Угрюмов. — Теперь важно не это… Ситуация накалена. Ты хотел знать, могу ли я отличить людей от нелюдей, своих от чужаков? Да, могу.Сарайбек опять прошелся по залу, шаркая кожаными мокасинами по паркету.— Но ведь ты предполагаешь войну, противостояние, враждебность… Почему так? Разве виды должны стремиться одолеть один другой? Ведь возможны же какие-то общие ценности? Просто мы их не искали!Сибиряк, бросив быстрый взгляд, на Татьяну, продолжил:— Когда употребляешь в данном контексте местоимение «мы», то надо вспомнить, что к нему относятся не только люди, а и представители другой стороны! Они ведь тоже не замечены в особом стремлении искать эти самые общие, как ты изволил выразиться, ценности. Если они вообще возможны! А совсем уж для разжевывания приведу еще одну аналогию: допустим, что в ходе воздействия какого-то мутагенного фактора разум появился, скажем, у обезьян, волков или птиц. И они решили завоевать себе право на то, чтобы стать доминирующим на Земле биологическим видом и — вершиной в пищевой цепи! Ты и тебе подобные и в этом случае будете рассуждать о поиске общей системы ценностей? О сосуществовании? Демократия, частная собственность и прочие ценности не зря называются общечеловеческими (хотя даже таковыми они реально не являются).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60